В России обостряется кризис политической репрезентации. Это не просто состояние, когда выборные лица не представляют интересы своих избирателей (об этом россияне знают давно), но когда избирателей перестает это устраивать. На это указывала серия неожиданных результатов на региональных выборах осенью 2018 года, а теперь раскручивание кризиса репрезентации можно как под лупой наблюдать на выборах в Мосгордуму.
В Москве колоссальная асимметрия представительства: «Единая Россия» при рейтинге в 25–35% хочет сохранить подавляющее большинство мест в городском парламенте.
В городе возник запрос на появление реальных народных депутатов, и этот запрос блокируется предельно жестким образом, что приводит к росту раздражения. Москвичи разгневаны, и у них для этого есть все основания.
В таких условиях резко возрастают стимулы для протестного голосования, первые эпизоды которого уже можно было наблюдать в прошлом году.
Во-первых, обычно защитой от протестного голосования для администраторов служит деполитизация: те, кто чувствует недовольство, слишком слабо верят в собственную способность объединиться и на что-либо повлиять. В сегодняшней Москве эта защита не работает: во время летней кампании власти успели столько раз демонстративно оскорбить москвичей в целом и отдельные московские сообщества, что от обычного безразличия не осталось и следа. Разнообразные данные показывают, что произвол с нерегистрацией кандидатов, а тем более разгул полицейского насилия вызвали у москвичей серьезное беспокойство. Особенность нынешней ситуации в том, что она полностью подготовлена к протестному голосованию: мэрия находится в оборонительной позиции и мечтает только о том, чтобы московские настроения не выплеснулись на выборах.
Во-вторых, протестное голосование — простая возможность для каждого горожанина высказать недовольство и заставить с собой считаться.
Выборы по 45 округам превращаются в 45 референдумов по простому вопросу о том, хорошо ли это — заявлять москвичам, что их подписи недействительны, а потом зверски избивать избирателей дубинками.
Это наиболее действенный способ отдать голос за освобождение москвичей, которых избили и бросили в тюрьму по делу о несуществовавших беспорядках. 60 000 участников недавнего митинга — свидетельство того, что многие москвичи готовы даже на серьезные усилия для выражения недовольства. Голосование — гораздо более легкое действие. При этом его эффективность может быть выше, чем у митингов, ведь оно позволяет реально сорвать планы московским администраторам и донести до них простую мысль — «так не пойдет».
Московская мэрия с ужасом смотрит на эту перспективу: если выборы действительно превратятся в референдум, у нее нет никаких шансов. Поэтому единственная надежда для мэрии состоит в том, что москвичей удастся сбить с толку набором малоприятных кандидатов. Увидев тоскливый набор кандидатов от КПРФ, «Справедливой России» и «Коммунистов России», которые пользуются еще меньшей поддержкой, чем «Единая Россия», избиратели предпочтут остаться дома. Борьба в Москве сегодня ведется вокруг определения смысла голосования 8 сентября: мэрия пытается убедить москвичей, что это выборы, на которых не за кого голосовать, в то время как демократические политики доказывают, что это референдум об одобрении «Единой России» и стоящих за ней полицейских мер. Критерий эффективности административной пропаганды очень прост: чем больше людей решит, что идти на выборы нет смысла, потому что никакого выбора нет, тем более успешна пропагандистская обработка.
В-третьих, протестное голосование эффективно. Математика московских выборов такова, что даже у небольшого протестного голосования может быть очень высокая результативность. Поскольку явка на выборах в Мосгордуму в прошлый раз составила всего около 20%, для победы на них достаточно мобилизовать всего 7% избирателей — это позволяет получить 36% голосов и выиграть выборы, которые проводятся в один тур. В абсолютных числах это означает, что судьбу округа в Москве обычно решает всего несколько тысяч голосов. Достаточно даже, чтобы те, кто подписался за независимых кандидатов, пришли участвовать в протестном голосовании, чтобы кандидаты от «Единой России» уперлись в потолок: если 7–10% не хватит для победы, то больше они мобилизовать при нынешнем уровне любви к партии в Москве не в состоянии.
По последним прогнозам, явка в Москве ожидается на уровне 30% — и это плохой сигнал для «Единой России», ведь основная часть дополнительных 10% придет голосовать против нее.
В таких условиях значимость каждого голоса серьезно возрастает: это как раз тот случай, когда он действительно может стать решающим.
В Москве именно это произошло два года назад на муниципальных выборах, где появление даже нескольких десятков сторонников кандидата позволяло ему избраться.
В-четвертых, побочным результатом референдума может стать повышение качества репрезентации. В системах представительной демократии ключевое значение имеет не то, кого выбирают, а то, кто выбирает. Иными словами, депутат всегда склонен ориентироваться на интересы тех, благодаря кому он попал в парламент. Если это случилось исключительно благодаря аппарату, то он будет работать на аппарат. Собственно, именно поэтому депутаты от «Единой России» столь неубедительны в качестве представителей: дело не в том, что это какие-то особенно плохие люди, а в том, что они обязаны своим местом исключительно административной мобилизации.
Важно, что бенефициарами протестного голосования станут не партии, а конкретные кандидаты, и контролировать их избирателю в московском округе гораздо проще, чем воздействовать на партийное начальство. Нужно понимать, что значительная часть активистов в этих партиях находится в них как раз в поиске такой ситуации, которая позволила бы им стать самостоятельными фигурами.
По целому ряду московских округов «СР» и КПРФ выдвинули кандидатов, которые смотрят на Миронова и Зюганова примерно так же, как московская молодежь смотрит на кремлевских геронтократов.
Голосование за этих кандидатов внутри партий воспринимается как голосование против Зюганова и Миронова и за более самостоятельный курс.
Если сегодня москвичи не только не видят своего городского депутата, но и не знают его по имени, то ресурс протестного голосования буквально толкает кандидатов к более тесному взаимодействию с избирателем. Именно в этот момент у избирателей появляется возможность давать кандидатам конкретные наказы и добиваться контроля за их исполнением. У не допущенных к выборам независимых кандидатов, в свою очередь, появляется возможность предъявлять партийным кандидатам требования по реализации той программы, которую независимые кандидаты собирались проводить в округе и благодаря которой они пользуются поддержкой. Такие требования могут стать условием поддержки со стороны независимого кандидата (которая означает большой шанс на победу), и во многих округах уже видно, что партийные кандидаты склонны в поисках этой поддержки вступать в контакт с независимыми кандидатами и прислушиваться к их избирателям.
Можно ли ожидать, что партийные кандидаты будут хорошо представлять своих избирателей, попав в Мосгордуму? Это зависит от баланса сил. Правда состоит в том, что партии вроде КПРФ и «СР» всегда следуют за тем, у кого сила. Однако при этом не стоит забывать, что сегодня сила в Москве не на стороне мэрии, а как раз на стороне разозленных москвичей. До тех пор, пока это так, партии будут частично ориентироваться на запросы горожан.
Наконец, перспектива протестного голосования ставит естественную задачу координации. Российские выборы устроены так, что обществу надо договориться по вопросу о том, какое поведение будет означать «черную метку» администрации. Именно эту проблему предлагает решить сайт «Умное голосование» — выбрать кандидата, который будет означать «я против», чтобы протестные голоса не распылились между кандидатами. По понятным причинам, лучше всего выбирать в качестве такого тарана того, кто имеет наилучшие шансы на победу.
Московская мэрия уже показала, что «умное голосование» она считает для себя основной угрозой. Это наиболее эффективный способ превратить кастрированные выборы в протестный референдум. Первый же эксперимент продемонстрировал силу этой модели: как только Илья Яшин порекомендовал голосовать за коммуниста Владислава Колмагорова по своему 45-му округу, Колмагорова тут же сняли с выборов.
Причину честно сообщил сам Колмагоров: мэрия считает, что при объединении голосов Колмагоров выиграет у административного кандидата Валерии Касамары.
Разумеется, решение о том, как проголосовать, остается личным выбором каждого избирателя. Однако зарегистрироваться на сайте «Умного голосования» целесообразно — это не влечет за собой никаких обязательств, и при этом дает возможность узнать, как в данном округе эффективнее всего выразить протест. В конце концов, даже на нормальных выборах решение о голосовании граждане обычно принимают с учетом шансов кандидатов.
Следует помнить, что причиной скандальной кампании по выборам в Мосгордуму стала системная проблема, которая в ближайшее время никуда не исчезнет. Москвичи раздражены тем, что их мнение о судьбе города никого не интересует — что московская мэрия едет как бестолковый каток, не обращая внимания на город и горожан под своими колесами. На их желание влиять на городскую политику ответом был грубый отказ, избиения и аресты. В сложившейся сегодня политической ситуации у москвичей есть все ресурсы, чтобы остановить спятившую машину и заставить с собой считаться.
