Как выкрутиться несчастному критику, которому надо опять писать про ежегодную книгу Пелевина? Уже вроде бы проделаны все попытки как-то встряхнуть жанр «осенняя статья о новом Пелевине»: ее писали в форме письма к Виктору Олеговичу, в стихах и в виде ответов на вопросы. Так что чуть ли не единственное, что остается, — рецензия в хрестоматийном, так сказать, смысле этого слова. О чем книга, как написана, как соотносится с прежними образцами творчества автора. Вот она.

Название книге — «Искусство легких касаний» (М., Эксмо) — дает один из трех входящих в нее текстов — второй. Он самый длинный и, безусловно, самый главный. Первый называется «Иакинф» — он как будто для разгона. Третий — «Столыпин» — это скорее десерт.

Притом что теперешний всеобщей страх спойлеров кажется мне вещью принципиально неправильной, сводящей произведения к их потребительско-развлекательной составляющей (ах, мы так хотели удивиться, а нам помешали), — в этом случае действительно лучше ничего не выдавать. Особенно говоря о текстах, обрамляющих главный.

так что, обозначив этот твист, можно лишить читателя чувства переключения, вспышки, которая сверкает в конце хороших рассказов этого автора. Так что достаточно сказать, что в «Иакинфе» четверо московских туристов ходят по кавказским горам со странным гидом, рассказывающим им о забытом культе рогатого бога; в «Столыпине» один из зэков, едущих в печально известном вагоне, рассказывает другим историю с участием океанских яхт и трансгендеров. И то, и то — Пелевин, каким мы его любим, а что еще нужно?

Всей книге предпослано авторское предупреждение. «Эта книга нашептана мультикультурным хором внутренних голосов различных взглядов, верований, ориентаций, гендеров и идентичностей, переть против которых, по внутреннему ощущению автора, выйдет себе дороже». Этот иронический пассаж, с одной стороны, показывает, как писатель относится ко всем этим «гендерам и убеждениям», а с другой — и вправду работает дисклеймером, предупреждая заполошных моралистов, что ничто из сказанного в принципе не может быть аттестовано как идея автора и вменено ему в качестве мнения.

Нуждается в таком уведомлении в первую очередь «Искусство легких касаний» — текст, более других касающийся сегодняшнего мироустройства. Хотя он так ловко устроен, что предупреждение о «мультикультурном хоре» тут не обязательно нужно. Эта повесть написана как дайджест, вернее, пересказ романа под таким названием. Причем сам роман написан человеком очень «ватным» (выражение не мое, а Пелевина), а пересказывает его человек очень либеральный, ну, или очень осторожный. Авторство постоянно переходит из рук в руки, сокращающий то журит сокращаемого, то вдруг надолго его отпускает, чуть ли не совпадает с ним, чтобы вдруг проявиться и пожурить после какого-нибудь совсем забубенного пассажа о «недотраханных феминистках».

Пересказываемый роман принадлежит перу «заметного, но противоречивого российского историка и философа К. П. Голгофского». Этот огромный текст написан от первого лица и, как сообщает автор дайджеста, «построен по тому же принципу, что и все эти бесконечные коды-да-винчи, свинченные за двадцать лет в книггерских потогонках из ржавых постмодернистских запчастей».

Но все это в какой-то момент уходит в тень. То есть нет, события продолжают развиваться, но лишь как фон для следующих рассуждений.

«В девяностые мы жили в жуткой, жестокой, но устремленной в будущее и полной надежд России. С другой стороны глобуса была Америка, она тоже изрядно пугала, но ею можно было восхищаться от всего сердца, и она действительно походила на библейский «храм на холме»». А теперь в этом храме на холме «диктатура меньшинств, то есть прогрессивных комиссаров, говорящих от их имени <…> и кликуш, перед которыми все должны ходить на цырлах и оправдываться в твиттере под угрозой увольнения». И свобода слова практически отменена. В Америке создается «омерзительная и душная атмосфера лицемерия, страха и лжи, погубившая Советский Союз». Ну а что создается в сегодняшней России, мы и так знаем. Между этими странами возник мост: «одним концом он похож на американскую стену, а другим похож на Крымский». Тут голоса рассказчика и пересказчика сливаются, а в «мультикультурном хоре» явно проступает голос автора. Чума на оба ваши дома, говорит нам Пелевин. Да кто ж спорит.

В конце нормальной рецензии должен быть вывод. Вывод такой: годный Пелевин, надо брать.