На пороге квартиры нас встречает отец Сергея Вячеслав Иванович и старший брат Павел. Закрывая дверь, Вячеслав Абаничев заматывает ручку двери белым проводом. Объясняет, что дверь теперь не закрывается — ​замок взломали силовики, когда пытались ворваться в квартиру.

Больше в доме ничего не напоминает об обыске. Вячеслав Иванович рассказывает, что семья у них большая, помимо сыновей он с супругой воспитывает 14-летнюю дочь. Главе семейства 61 год, работал в милиции в техническом подразделении, занимался бизнесом, сейчас на пенсии. Мама Сергея Абаничева Лариса Викторовна, инженер, сейчас временно не работает. Арест сына переживает очень тяжело, часто плачет — ​выйти в гостиную не хватило моральных сил.

Всю жизнь семья Абаничевых прожила в Москве, дети ходили в школу в Марьиной Роще. После 11-го класса Сергей поступил в МАДИ, но не окончил. Месяц назад нашел новую работу — ​менеджера по продажам.

«Он интересовался всем понемножку, но у него не было особой привязанности к чему-то конкретному. Он, безусловно, был в курсе того, что происходит в стране, не активно, но следил за новостями», — ​замечает отец. Сына он называет человеком «с острым чувством справедливости». Старший брат Павел добавляет, что Сергей всегда не любил, когда кого-то обижают. Особенно трепетное отношение у него к животным. Вместе со своей девушкой Сашей Сергей часто брал на передержку бездомных собак и кошек, ездил с кормами в приюты.

«Он очень добрый… Понимаете, такой человек, в котором есть все, все, что нужно: храбрость, честность, справедливость, он никогда не лицемерил, не обманывал. Никогда. Я до сих пор не понимаю, что происходит? Я не могу объяснить, почему именно такие люди, как Сережа арестованы? За что?» — ​голос Саши дрожит, слезы не дают говорить.

Накануне, перед акцией 27 июля, отец спросил у Сергея, пойдет ли он туда. Ничего определенно сын не ответил: «Вряд ли, много дел». Утром 27 июля родители уехали на дачу, а Сергей поехал на «Пушкинскую» в магазин H&M.

Увидев в интернете кадры с задержаниями людей на Тверской, родители сразу позвонили младшему сыну, он успокоил, что действительно был на акции, но с ним все в порядке.

«Он нам так ничего и не рассказал, потому что ничего не увидел, стоял за оцеплением. Говорил, что никуда не мог пройти. Мы и то больше видели, когда смотрели трансляцию», — ​уточняет отец.

Через неделю родители снова уехали на дачу, сыновья остались дома. Утром 3 августа братья проснулись от стука в дверь. За дверью стояли люди в масках. Сергей и Павел решили не открывать. Визитеры чем-то залепили глазок и продолжали усиленно стучать.

«Мы с братом сели на кухне, стали думать, зачем к нам пришла дюжина омоновцев. Я спрашивал у Сергея: ты что-то делал? Может, на митингах был, дрался с кем? Он ответил, что 27 июля был, но ничего не делал», — ​вспоминает Павел.

За дверью было слышно, как автоматчики говорили по рации, что замок сложный, не просто будет открыть. Целый час они ковыряли замок, но дверь не поддавалась. В этот момент к квартире подошли родители. Им показали копию постановления о проведении обыска, «не терпящего отлагательства». Автоматчики потребовали у отца открыть дверь ключом, но замок уже был поврежден. «Я кричу Паше, чтобы он открыл с той стороны. Силовики испуганно смотрят на меня: «Какой еще Паша?» Испугались, что не туда пришли», — ​усмехается Абаничев-старший.

Когда дверь открыли, Сергея и Павла поставили к стене, обыскали и заковали в наручники.

— Я требовал: «Освободите их! Они вам не оказывали сопротивления, — ​вспоминает Вячеслав Иванович. — ​Но следователь мне ответил: «Они нам не открывали дверь».

Позже с Павла сняли наручники, а с Сергея нет. Визитеры издевательски пошутили, что ключи к наручникам «не подходят». Сергею стало плохо, он побледнел. Лариса Викторовна потребовала, чтобы сыну померили давление. В итоге тонометр надевали на скованные руки. Из-за высокого давления вызвали скорую. Тогда же «нашелся» и ключ от наручников.

«Врачи сказали, что показания запредельные и нужно постоянное медицинское наблюдение. Но госпитализировать не стали», — ​вздыхает Вячеслав Абаничев.

«Идем против часовой стрелки», — ​скомандовал следователь. Начался обыск. Особо ничего не искали. Зашли в комнату Павла, включили его компьютер и предупредили, если сейчас не введет пароль, то всю технику изымут. «Я ввел пароль, специалист со следователем зашли в мои соцсети, посмотрели, на какие группы подписан в «ВКонтакте». Спрашивали про пару сомнительных пабликов, посмотрели некоторые посты за 2017 год. Затем открыли адресную строку, стали вводить в поиск «протест», «акция». Но ничего не нашли, сказали, все нормально. У меня ничего не изъяли», — ​вспоминает Павел.

В комнате Сергея обыск проводился тщательнее. У него обнаружили агитационную брошюру за Илью Яшина.

— Зачем вам это? — ​спросил у Сергея следователь.

— Выходил из метро, мне промоутер дал, не успел еще прочесть. Взял, чтобы его не обидеть.

— Изымаем!

— Это экстремистская литература? — ​поинтересовался отец.

— Нет, политическая.

Еще у Сергея забрали телефон и планшет. Спросили, в каких вещах он был 27 июля — ​в светлой футболке и темных шортах. В день обыска эти шорты оказались на Павле. Следователь попросил их снять и отдать им для экспертизы.

По окончании обыска следователь предложил Сергею проехать с ним в Следственный комитет — ​«на разговор».

«Он задержан? — ​спросил я.— «Нет, но должен проехать с нами», — ​ответил нам следователь. Потом мы выяснили, что первый допрос Сергея прошел без адвоката», — ​вспоминает отец.

После этого «разговора» следователь сразу же поменял статус Сергею на подозреваемого, обвинив в том, что на акции он якобы кинул картонный стаканчик в полицейского. Через четыре часа Абаничева снова позвали на допрос, теперь уже вместе с адвокатом Светланой Сидоркиной. Составили протокол задержания на 48 часов и снова допросили. Он повторил свои показания, пояснив, что в тот момент, когда правоохранители начали оттеснять толпу, у него в правой руке был бумажный стаканчик от кока-колы из «БургерКинга».

«Так как стаканчик был пустой и началась давка, я решил выкинуть его, откинув в сторону», — ​говорил Сергей на допросе, категорически отрицая, что пытался бросить стаканчик в ОМОН.

В тот же день Абаничеву предъявили обвинение по ч. 2 ст. 212 УК РФ (участие в массовых беспорядках). В качестве доказательств — ​видеоролик и справка о результатах ОРД Центра «Э». «Согласно ОРМ Абаничев С.В. 27.07.2019, находясь в Леонтьевском переулке г. Москвы, применил насилие в отношении представителя власти», — ​сообщал документ за подписью оперуполномоченного ЦПЭ ГУ МВД России по Москве И.И. Морозова. Что конкретно сделал Абаничев — ​ни слова.

6-минутный видеоролик ситуацию тоже не проясняет: сначала на кадрах ОМОН задерживает людей, потом вытесняет их из Леонтьевского переулка. И в этот момент в сторону омоновцев летят два синих предмета, похожие на бумажные стаканчики. При этом Абаничева среди множества других митингующих увидеть практически невозможно. Зато опер­уполномоченный Морозов разглядел его лицо и указал в своем акте, что именно Абаничев, находясь в толпе, кидал синюю банку в одного из полицейских. Кто оказался потерпевшим среди правоохранителей — ​неизвестно.

Сейчас защита пытается разыскать очевидцев, которые видели Сергея Абаничева в Леонтьевском переулке 27 июля и смогут рассказать, что там происходило.

Вячеслав Иванович уверен, что у следователя нет никаких доказательств вины его сына. «В суде следователь говорил общие фразы о «массовых беспорядках», что на акции кто-то бросил урну, распылил газовый баллончик, кинул камень. При чем здесь Сережа? Раньше все эти дела находились далеко от меня и не касались моей семьи. Сейчас я стал злой на эту власть и на то, что они творят. Сами устраивают беспорядки и тут же задерживают за беспорядки, которые сами и учинили».