Ночь перед митингом началась с новых обысков у независимых кандидатов — следственные действия официально проходят по делу о «воспрепятствовании работе избирательных комиссий». Ночью пришли к Илье Яшину, утром — к Юлии Галяминой и сотрудникам Фонда борьбы с коррупцией Кире Ярмыш и Руслану Шаведдинову.

Задерживать тоже начали задолго до начала акции. Дизайнера Константина Коновалова, вышедшего на пробежку, остановили в 11 утра прямо у мэрии, повалив лицом в асфальт. К полудню начали задерживать самих кандидатов. Иван Жданов, Юлия Галямина, Любовь Соболь, Дмитрий Гудков, Илья Яшин провели большую часть дня в полиции и судах — дойти до мэрии, куда они призывали своих сторонников, им не дали шанса.

Бреши в «Живом щите»

В половине второго у мэрии переговариваются собравшиеся москвичи. «Сегодня будет встреча кандидатов — тех, кто зарегистрирован, и тех, кто не зарегистрирован, — объясняет своему спутнику женщина. — Почему-то правительству очень не нравится, что мы хотим встретиться с нашими кандидатами». Людей, на первый взгляд, не очень много — всё больше бросаются в глаза журналисты в неоновых жилетах и с пресс-картами на шеях.

Почти сразу собравшихся у мэрии людей начинает теснить полиция. Теснят как протестующих, так и журналистов — сквозь «живой щит» полицейских не могут пройти те самые прохожие, чью свободу передвижения правоохранители так оберегают. «Чего стоите тут? Тут нет ничего интересного. Абсолютно ничего!» — говорит сотрудник полиции мужчине, оттесняя его вперед.

Нас подталкивают вниз и вверх по Тверской улице — одних к «Охотному Ряду», других — в сторону Пушкинской площади. Последних блокируют на пересечении Тверской и Леонтьевского переулка.

Речь идет о заблаговременно задержанных политиках, у которых поздним вечером и ранним утром последние дни проходили обыски.

Другая женщина разговаривает по телефону: «Я стою прямо у оцепления, — пытается разглядеть своего собеседника за стеной полиции, — никуда не потерялась! Никого не пускают, кроме журналистов. К оцеплению подойди — ножками подвигай».

Журналистов, на самом деле, тоже не пускают. Десятки раз за этот день нам приходилось доставать пресс-карту, редакционное задание и паспорт, ссылаться на 144-ю статью Уголовного кодекса, запрещающую мешать работе журналистов, чтобы пройти сквозь ограждения. Получалось далеко не всегда.

Люди начинают обосновываться в оцеплении: забираются на возвышения — садятся на арках в Леонтьевском. Включают прямые трансляции на смартфонах: параллельно где-то задерживают Любовь Соболь.

К двум часам дня — запланированное время начало митинга — у мэрии все зачищено. Со стороны «Пушкинской» подходит ОМОН, образуя «живой щит».

— Уважаемые граждане, просьба разойтись! — призывают протестующих.

— Уважаемые сотрудники, просьба разойтись! — отвечают граждане.

Эта игра продолжается некоторое время: люди довольны своей находкой и дружно скандируют ответ на приевшуюся формулу правоохранителей.

— Деньги — это не главное в жизни! — кричит из толпы протестующих молодой человек, обращаясь к ОМОНу. — Пенсия в 40 тысяч тоже. Не продавайте свою душу! Она у вас вечная!

Настроение в переулке почти праздничное — люди гуляют в сквере, оказавшемся внутри ограждения. Мы подходим к светловолосой пожилой женщине в солнцезащитных очках — она забралась на каменное возвышение и оттуда наблюдает за происходящим.

— Почему вы вышли на Тверскую сегодня?

— Я лично вышла, потому что доверяю своему кандидату, — отвечает семидесятипятилетняя Клара Шуховская. — А кандидат мой — [Юлия] Галямина. Преподаватель двух вузов, честный, порядочный человек.

Евгений, сидящий на лавочке в сквере, живет в Нижнем Новгороде, а на протестную акцию вышел, «потому что мне сказали, что я не могу гулять по этой улице».

— Сейчас все — политика, — утверждает Евгений. — Здесь я потому, что Москва задает тон всей России. Регионы у нас ничего не решают.

Спустя двадцать минут в ограждении кто-то находит лазейку. Мы устремляемся туда — ОМОН не препятствует. «Мальчики, вас еще не было, когда я у Белого дома стоял! — обращается к молодым правоохранителям мужчина в возрасте, очень крепкий и подтянутый. Вспоминает августовский путч 1991 года. — Не думал, что такой позор будет!»

«Мы без оружия!»

Мы снова выбираемся на Тверскую, но и тут силовики оттесняет людей вверх, к Пушкинской площади. Нам удается пробраться к мэрии, где продолжаются жесткие задержания. Мы снимаем их на видео, но сотрудник ОМОНа загораживает объектив документами. Я ссылаюсь на все ту же 144-ю статью УК, но эффекта это не производит. С Уголовным кодексом, как оказалось, знакома только полиция: Росгвардия и ОМОН подчиняются исключительно приказам «сверху», в чем они мне честно признались.

Граждан от мэрии вновь сгоняют по разным направлениям: мы оказываемся вместе с сотнями людей в Брюсовом переулке. Протестующие стоят лоб в лоб с «космонавтами». Здесь самые жесткие задержания: людей выхватывают из толпы и тащат в автозаки на Тверской. Люди в ответ скандируют: «Мы без оружия!» и поднимают вверх руки.

Кричалок много, и все необычные: «Мент, найди работу!», «Как вам живется?», «Где моя подпись?» и даже «Здесь моя мама!».

— Я мама! — отзывается женщина из гущи протестующих. — А еще бабушка.

Здесь разобьют голову мундепу Хамовников Александре Парушиной — ее придется увозить на скорой, но я этого не увижу. Нас выпроваживает из переулка ОМОНовец в маске со словами: «Сейчас буду применять физическую силу».

На пересечении Газетного переулка и Тверской под крики «Позор!» грубо задерживают светловолосую девушку. Через несколько минут она оказывается лицом к лицу с задержавшими ее: «Оказывается, сбежать из автозака можно! Те, кто был внутри, просто не пустили меня внутрь».

— Посадка в автозак заканчивается, — шутит мужчина, — осталось несколько мест!

Дорога через храм

В четыре часа дня полиция врывается в прямой эфир (и в студию) канала «Навальный live». В то же время протестующие начали рассредоточиваться по всему центру Москвы, не сумев пробиться к мэрии. К Столешникову переулку движутся несколько сотен человек.

Маленькими группами заходили и выходили, когда было не так опасно.

Часть протестующих, почти все молодые ребята, движется от Столешникова через Рождественский и Сретенский бульвары к Лубянке. Скандируют: «Стыдно стоять в стороне!», «Москва, выходи!», «Допускай!», «Пропускай!».

Колонна эта — самая веселая. Мы все время останавливаемся, ждем кого-то, а потом делимся — часть идет по бульварам, другая — по улицам. Ребята призывают выходить на проезжую часть — люди идут рядом с машинами.

Мясницкая улица для транспорта перекрыта, протестующие занимают оба тротуара и проезжую часть. Прохожие улыбаются, снимают на камеру, им кричат: «Присоединяйтесь!» Женщина закрывает своей дочке уши — так громко раздаются кричалки.

Вплоть до здания ФСБ на Лубянке мы идем без привычного сопровождения правоохранителей. На Рождественке ОМОН использует главную тактику этого дня — блокирует протестующим проход, деля колонну на несколько частей.

К половине седьмого Яшина, Соболь и других кандидатов выпускают на свободу. Они зовут протестующих на Трубную площадь к 19.40. Встреча закончилась, не начавшись. Полиция и ОМОН задерживают собравшихся, выхватывая из толпы. Журналисты получают травмы. Независимые кандидаты снова оказываются в ОВД.