Будут жестокие задержания, зачистка, коллективные уголовные дела, титушки — хорошо, если обойдется без креативных провокаторов из числа тех, которые снимают ролики про Яшина, пинающего кота, и обливают дерьмом стенды Соболь. Хотелось бы ошибиться, но вероятность очень велика.

Ошибка большинства наблюдателей, — и даже участников московских выборов, — заключалась в том, что в их глазах выборы в Мосгордуму были ценностью сами по себе.

Как следствие, тотальная зачистка всех оппозиционных кандидатов с издевательскими мотивировками типа: «Если вы, гражданин Пупкин, подпись которого признали недействительной, говорите, что ваша подпись действительна, то вы давите на членов избирательной комиссии, а мы этого не позволим», — воспринималась как главное политическое событие месяца.

К сожалению, это не совсем так.

Главное содержание происходящих событий — слом существующей политической парадигмы.

Первый раз она сломалась в 2011 году. До 2011 года опорой Путина был российский средний класс — вполне довольный своей жизнью офисный планктон, ездящий в Турцию и не особенно скучающий по демократии. После 2011 года главной силой, на которую пыталась опереться власть, стал условный «Уралвагонзавод» и люмпен-пролетариат. Быдловатые нищие, кричащие возле покосившегося забора «крымнаш».

Задержание Алексея Навального, «за призывы к участию в несанкционированном митинге», возбуждение уголовных дел — нет, не на «экспертов», пачками признававших поддельными подписи реальных людей, не на членов Мосгоризбиркома, снимавших кандидатов с выборов под не просто фальшивыми, а очевидно фальшивыми, наглыми предлогами, — а на тех, кто по этому поводу вышел на митинги протеста, — показывает, что в Кремле победила партия силовиков.

С некоторой условностью мы можем разбить нынешний российский правящий класс на две категории. Одна – это силовики, вторая – профессиональные менеджеры. Представители одной – это, грубо говоря, Сечин, Володин, ФСБ. Ярким представителем второй является Собянин.

Подчеркиваю, речь идет о категориях, даже не о группировках. Члены разных категорий могут вполне входить в одну группировку и быть связаны друг с другом родственными и денежными делами. Но, статистически, у них разные профессиональные интересы.

Менеджеры умеют управлять. Может быть, они делают это плохо, воруют, интригуют и прислуживают. Но их задача в принципе — управлять.

Силовики — это группировка, которая всегда перед начальником делала ставку на силовое решение вопроса. Она всегда хотела, чтобы единственным источником легитимности Путина была она сама и ее безграничная способность зачистить любого, кто против вождя. В обмен силовики хотели 37-го коммерческого года. Неограниченную возможность сажать оппозицию плюс неограниченную возможность дербанить бизнес.

Только что на наших глазах силовикам как классу было нанесено несколько чувствительных поражений. Была история с Голуновым — в которой московская мэрия была одним из главных двигателей. Эта история унизила ФСБ.

Была позорная история с 12 млрд рублей, найденных при обыске у полковника ФСБ Черкалина и его подельников. Была позорная история, когда бойцы элитной чекисткой «Альфы» попались на самом обыкновенном грабеже банка. А в Кабардино-Балкарии пьяный чекист по имени Стерлягов под видеокамеру зарезал местного жителя за то, что тот отказался его подвезти. Видео чекистского подвига прошлось по всем сосцетям, в республике начались митинги, а герой наш был в Кабарде на учениях, надо думать, секретных.

В этих условиях силовикам надо было срочно себя реабилитировать, а единственный способ реабилитироваться для службы, уличенной в 12 миллиардах кеша, пьяных драках и грабежах банков, — это предотвращение заговоров против вождя. Тотальное снятие оппозиционных кандидатов с выборов в том мире, в котором живут силовики, — это не что иное, как подавление государственного переворота, замысленного кучкой рвущихся во власть сторонников «агента госдепа» Навального.

Когда вопрос оказался поставлен так ребром, Собянин, который без особого энтузиазма, но и без повышенного фанатизма раньше относился к оппозиции на выборах и даже как-то конкурировал на выборах с Навальным, — слился.

От прежней московской системы, которая, собственно, и была построена на том, чтобы за счет превращения Москвы в современную европейскую столицу удержать горожан от открытого недовольства и обеспечить на выборах победу правящей партии с помощью более-менее чистого счета, -— не осталось ничего. Не осталось ничего (по крайней мере, на текущий момент) и от политических перспектив Собянина, который разом упал в глазах обоих своих избирателей, — и того, который сидит в Кремле, и того, который пользуется ежедневного созданной им инфраструктурой.

Одной из главных примет событий стала нарочитая наглость, с которой снимали с выборов. Конечно, одна из причин этой наглости – отсутствие аргументов. Когда нечего возразить, как раз и говорят: «не смейте на меня давить».

Но проблема заключается в том, что эта наглость очень устраивает силовиков. Она сделана ровно так, чтобы спровоцировать максимальное негодование избирателей и заставить их выйти на улицы.

А я вас уверяю, что ничего так не хотят силовики, как чтобы люди вышли на улицы. Потому что раньше, худо-бедно, источником легитимности Путина были выборы. Косые, хромые, рябые, но — выборы. А в условиях, когда избирателя дубасят на улицах, единственным источником легитимности власти становится тот, кто дубасит.

Другое дело, что силовики могут и просчитаться. Потому что в России уже была опричнина и был 1937 год, и как показывает опыт, не все в России хотят, чтобы нами правила Лубянка.