Дария

<…> Как только я начала красить волосы, первое, что папа сказал мне — быть аккуратнее на улице, чтобы не оказаться в неприятностях из-за внешности. «Лучше носи вечером шапку, когда возвращаешься из художки, меньше агрессивных уродов привлечешь». Он всегда призывал думать о том, какие повреждения наносишь при самообороне, рассчитывать фатальность урона, иначе спасая себя, можно попасть в тюрьму за убийство. Я ношу с собой нож, хотя предпочла бы не использовать его до крайнего случая.

Домогательства это повседневность каждой девушки. Несколько раз в месяц со мной пытаются заговорить на улице, познакомиться. В какой-то момент мужчины в транспорте решают, что ты им интересна, а что об этом думаешь ты сама — никого не волнует. Отказ принимают двое из десяти, не больше. И почти всегда мужчины хватают меня руками, не дают уйти или идут за мной. Несколько раз меня пытались прижать к стене.

Однажды таксист начал приставать ко мне с вопросами о моей сексуальной жизни. Я отказалась отвечать, потребовала остановить машину, он это сделал, но дверей не открыл и сказал — «малолетняя шлюха, хочешь отсосать мне?»‎. Мне просто повезло, что водительская блокировка дверей отменялась личной кнопкой на двери.

Одну из подруг изнасиловал за школой одноклассник, почти все рассказывают о преследователях и насильственных методах принуждения к знакомству, о подвыпивших мужчинах, которых хватали и лапали в темное время суток, о домогательствах в клубах, на концертах.

Избежать превышения самообороны очень просто: отменить закон, который перекладывает на жертву ответственность за совершенное над ней насилие. Какого черта пострадавшая или пострадавших вообще должны заботиться об их благополучии или выживании?

Паша

Я хожу на свидания с ножом. При встрече показываю его, улыбаюсь и говорю — «захочешь сделать нехорошее — он окажется у тебя под ребром». Я не собираюсь защищаться, если только это не будет вопрос жизни и смерти, потому что знаю, как легко мне могут пришить превышение самообороны. Нож мне нужен для создания образа человека, который не боится защищать себя. Еще у меня есть приложение в телефоне вроде тревожной кнопки, он скидывает выбранным контактам мое местоположение и сообщение о том, что я в опасности.

В моей жизни было много насилия, особенно от близких людей, друзей, друзей друзей, со стороны семьи. Это сделало меня очень злой. Я поняла, что все пристают только тогда, когда им кажется, что они останутся безнаказанными, что я не смогу дать им отпор. Так что теперь я считаю очень важным показать, что я не буду молчать и не буду бояться.

Примерно 7 из 10 моих знакомых девушек имеют за плечами хотя бы одну историю про изнасилование. Количество насилия вокруг ужасает, а люди, которые это делают, часто даже не понимают, что совершили плохой поступок. Потому что многие девушки молчат. Это наша самая большая ошибка — молчать. Думаю, что на данный момент лучшая защита для женщин это быть громкими, говорить о своем опыте, показывать пальцем на тех, кто совершает насилие и не бояться называть их имена.

Елизавета

— Раньше я думала, что рюкзак только мешает при нападении, но позже стала ходить на крав-магу при центре «Сестры» и нам показали, как им можно обороняться. На снимке я выставляю руки вперед в знаке «стоп», это тоже часть техники, необходимая, чтобы начать обороняться.

Когда за мной идет подозрительный тип и мне страшно, я делаю вид, что разговариваю по телефону, громко называю название улицы и договариваюсь, что меня скоро встретят. Пусть преследователи знают, что я не одна. Удобная обувь нужна, чтобы убежать.

Мою подругу изнасиловали в 11 лет. Я видела, как полиция и скорая приезжали за трупами девушек в парк недалеко от моего дома. Недавно моя мама спасла девушку от изнасилования, спугнув троих парней собаками. Несколько раз меня преследовали на улице, кричали вслед, и я готовилась к нападению. Однажды мы с другом заступились за девушку, а мужик, который прицепился к ней, переключился на нас. Угрозами и силой он заставил друга отдать ему документы и раздеться, хотя была зима, а мне разбил губу, когда я пыталась его оттащить. Помню, что тогда цеплялась за телефон и звонила в полицию. Было страшно и хотелось, чтобы диспетчер оставалась со мной на линии, пока не приедет полиция, но она положила трубку, приняв вызов.

На крав маге нас учат, что важно предупредить первый удар и сделать контратаку, чтобы выиграть время на побег. Чем в более критичной ситуации ты находишься, тем более мощная защита и контратака необходимы. Поэтому статья о «превышении» самообороны бессмысленна: чтобы защититься, необходимо превысить свой ответ над действиями насильника.

Карина

— Я только пошла в школу, когда умерла моя мама. Мы с сестрой остались один на один с отцом, в кавказской семье. Отца я боялась всегда: все детство он нависал над нашим домом молчаливой грозной тучей, рискуя в любой момент обрушиться громом и молнией. В ночь смерти мамы я лежала и думала, что вместе с мамой пропала и та защитная стена, которая отгораживала меня от отца.

Он бил нас, но больше кричал. Постоянно приходил в ярость по мелочам, не пускал общаться с друзьями, объясняя это тем, что у нас «особая ситуация» — что означало смерть мамы, от которой отец страдал и срывал свои эмоции на нас как морально, так и физически. Дома меня постоянно преследовал страх. Я до сих пор помню чувство внутреннего замирания, которое испытывала, когда слышала, как открывалась входная дверь. Жизнь тогда казалась мне совершенным кошмаром. Я не видела никакого выхода.

Моим средством самозащиты от отца стала агрессия. Я научилась отвечать на насилие агрессивностью, и с тех пор эта эмоция стала частью меня, с одной стороны помогая, но больше принося вред. Не знаю, как бы складывалась ситуация, если бы я не уехала учиться в Москву, но мой отъезд примирил нас. Сейчас я отца больше жалею, чем виню: из-за возраста и одиночества, в котором он остался после нашего с сестрой отъезда. Во многом из-за жалости к его чувствам я и не хочу показывать свое лицо на снимках.

Считаю ли я возможным превышение самообороны? Да — когда ты бесправен, бессилен и не видишь выхода. Я этот выход нашла в том, чтобы уехать, но не у всех есть такая возможность.

Варя

— С детства я хожу по городу одна. В 11 лет, в час пик, в метро за мной увязался пожилой мужчина. Он начал вежливый разговор на эскалаторе и проводил до самой школы. Наверное, со стороны мы выглядели как дед и внучка — но он лез руками ко мне под одежду. Я не знала, как на это ответить, ведь была воспитана с уважением к пожилым людям. Надо было оттолкнуть этого человека или твердо сказать ему «нет», но я не могла. В школе, в слезах, я позвонила семье — и меня отругали за то, что я так не поступила. С тех пор я стала осторожнее и не доверяю даже вежливым старичкам.

И меня одну, и даже вместе с подругой, неоднократно преследовали. Так появилось еще одно правило: ни в коем случае не привлекать внимания к себе в общественном месте. На улице я не смотрю мужчинам в глаза.

Выходя в «опасную» среду, я стараюсь придать силуэту угрожающий вид: сутулые плечи, голова опущена, хмурый взгляд исподлобья, руки в кулаки и широкий шаг. А еще кнопка SOS в телефоне и готовность бежать. Не уверена, что смогу ответить силой на агрессию. Поэтому мое оружие — внешний вид, предупреждающий, что я не настроена дружелюбно.

Катя

— На меня нападали несколько раз. В пятнадцать лет возвращалась из школы и услышала за спиной топот. Обернулась — увидела вдалеке бегущего мужчину. Стала успокаивать себя, что это не за мной, но прибавила шагу. Топот усиливался. Он подбежал и обхватил меня руками, прошипел «иди ко мне». Я была уже на адреналине, поэтому резко скинула с себя его руки и сорвалась с места. Получилось убежать. Уже несколько лет я собираю и записываю истории знакомых о пережитом насилии. Ему подвергалась каждая вторая моя подруга.

Превышения мер самообороны достаточно сложно избежать. Хотя бы потому что, в отличие от меня, насильник не скован рамками закона, он вообще за них вышел, и церемониться со мной вряд ли будет. Я же физически сильна и знаю, на что способно тело человека во время аффективных состояний. Часто мне страшно не за то, что на меня нападут, а за то, что я в попытках защититься кого-нибудь покалечу. Даже защищаясь ключами, можно значительно превысить меры самообороны. Было бы здорово, если бы вообще не требовалось ни от кого обороняться.

Маша

— Я знаю множество историй о нападении от своих подруг и родственниц. <…> Моя подруга получила разрешения на ношение пистолета и какое-то время носила его постоянно. Она боялась не абстрактных злодеев, а бывшего партнера, который избивал и насиловал ее, а когда она смогла уйти из отношений, то стал ее преследовать.

Мужчины навязчиво пытаются со мной познакомиться, преграждают путь, трогают, зажимают в транспорте, иногда просто толкают, и это случается чаще, чем раз в неделю. Мне очень повезло, на меня ни разу в жизни не нападали так, чтобы я не смогла убежать. В физическую конфронтацию я вступала только однажды, когда работала в офисе рядом с институтом, и постоянно по пути на работу пересекалась с двумя студентами. Они придумали забаву — резко перегораживали путь и кричали в лицо, смеялись и шли дальше (удивительно, насколько часто разные парни делают так). Когда это в очередной раз произошло, я не выдержала, схватила того, кто кричал, за одежду, и с силой толкнула его от себя. Я ушла, а они кричали вслед оскорбления, но больше мне на глаза не попадались.

Я думаю, что законы о самообороне написаны так, будто это регламент честного поединка, типа не применяйте нож, если вас бьют кулаками. Но по факту если кто-то напал на меня с голыми руками — я, женщина, вряд ли смогу хоть как-то защитить себя без оружия. Смысл самообороны в том, чтобы остановить нападающего, а не проверить, кто лучше умеет драться, поэтому мне существующие законы кажутся очень странными, я не понимаю, кого они защищают. Я ношу с собой нож и знаю, что если мне когда-то придется его достать, ситуация не кончится для меня хорошо. Но лучше сидеть в тюрьме, чем быть мертвой.

Юлия

— Этой зимой я возвращалась с работы около десяти вечера. В соседнем дворе человек закричал: «Какого *** ты тут ходишь ночью, бабы должны сидеть по домам в такое время!». Потом вышел из машины и направился в мою сторону. Я не стала дожидаться, пока он подойдет, и побежала к подъезду. Было страшно и непонятно, как себя защитить.

Я живу в Барнауле, здесь много плохо освещенных пешеходных мест с кучей пивнушек, возле которых каждый вечер тусуются пьяные компании. Мои основные средства самообороны — удобная обувь, фонарик и быстрый шаг.

Участие в этом проекте для меня также одна из возможностей противостоять насилию. Пока незнакомые мужчины указывают, как мне себя вести, оценивают мою внешность и поступки, я хочу иметь право защитить себя. Мое поведение и внешность не повод и не провокация.

Надеюсь, что мне не придется обороняться физически, потому что я боюсь сесть за превышение. Сейчас я уверена только в том, что после ситуации применения самообороны мне будет сложно доказать правосудию ее необходимость.

Марина

— Если что-то случается, я начинаю чудовищно визжать, так, что у самой потом болит голова. Носить с собой какое-то оружие я боюсь, потому что, во-первых, не уверена, что смогу ударить человека, во-вторых, не умею драться и не очень рассчитываю на свою реакцию. Хотя иногда иду по улице ночью, сжимая в кулаке ключи на манер кастета. Очень сомневаюсь, что смогу этой конструкцией кому-то в реальности повредить.

В школьном возрасте двое мальчиков постарше пытались затолкать меня в квартиру одного из них, но мне удалось убежать. Пару лет назад, зимним вечером, ко мне подбежал мужчина, и одной рукой обхватил меня со спины, а другую попытался засунуть между ног. Я заорала практически на ультразвуке и он убежал. За секунду перед глазами промелькнули все возможные варианты развития событий, и я максимально остро чувствовала, что я физически слабее, и возможно, мне ***. А еще обидно, что это было практически возле моего дома, словно мужик пришел ко мне домой. Кроме этого, естественно, было много кэтколлинга и случаев, когда человек не просто отпускает комментарии, а некоторое время преследует по улице.

У всех, с кем я об этом разговаривала, есть истории домогательств и нападений, которые начинаются с раннего детства и не прекращаются никогда. Это комментарии от взрослых мужчин, знакомых и незнакомых, по поводу внешности, которые девочки получают с дошкольного возраста. Это попытки мужчин засунуть руки под одежду в общественном транспорте — из-за этого мы с одноклассницами носили циркули в карманах, когда ездили на метро. Это эксгибиционисты — пока я не увидела такого чувака в одном плаще на детской площадке, думала, что это фольклор. Нескольких моих подруг изнасиловали.

Человек должен иметь право защищаться, если на него нападают. Человек, который пытается кого-то избить, изнасиловать или нападает на улице, должен знать, что он это делает на свой страх и риск. Если я иду по улице и никого не трогаю, а на меня кто-то нападает, виноват в этом всегда и в любом случае он, а не я, а я должна иметь законное право защищать свою жизнь и здоровье как могу.