Сергею Литвинову 36 лет, он родился в Луганской области, где проживал до 2014 года в селе Камышное вместе с супругой и приемной дочерью, занимаясь сельским хозяйством у местного фермера.

Судя по справке украинской погранслужбы, еще до начала боевых действий на Донбассе Литвинов перешел границу с Россией и в августе 2014 года оказался в Тарасовской районной больнице Ростовской области. К тому времени больница была заполнена ранеными ополченцами самопровозглашенных «республик», которые, по версии следствия, и обратились в ФСБ по поводу украинца, показавшегося им подозрительным.

Супруга Литвинова утверждает, что он направлялся именно в больницу, чтобы лечить воспалившиеся зубы. Руководитель правозащитной организации «Медийная инициатива за права человека» Мария Томак предполагала, что Литвинов мог отправиться в Россию просить статус беженца, учитывая, что у него с собой был и паспорт жены.

Адвокат Виктор Паршуткин, занимавшийся его делом, считает на основании собственной информации, что Литвинова могли выдать дезертиры ВСУ, также лечившиеся в больнице и испугавшиеся, что, вернувшись, украинец может рассказать о них.

Администрация клиники подтвердила, что Литвинов находился в 2014 году у них на лечении, но больше никаких подробностей не сообщила. Следствие утверждало, что Литвинов в Россию попал 13 августа, к тому времени уголовное дело против него было возбуждено уже почти месяц.

В конце августа 2014 года Литвинов был задержан в Тарасовской больнице и арестован по обвинению в массовых убийствах «мирных жителей на территории различных населенных пунктов, расположенных на территории Луганской области Украины» (ч. 2 ст. 105 УК РФ), а также в «применении запрещенных средств и методов ведения войны» (ч. 1 ст. 356 УК РФ). Показания Литвинова в его первоначальном обвинении составляют 20 страниц текста, каждая из которых подписана якобы им, но разными подписями, где в маниакальных подробностях рассказывается о массовых изнасилованиях и убийствах, которые он якобы совершил. Протокол допроса подписан следователем СК РФ Александром Подопригором.

По версии следствия, приказы об убийствах «неограниченного числа гражданских лиц» из числа мирного русскоязычного населения отдавал министр внутренних дел Украины Арсен Аваков, «действуя согласованно с губернатором Днепропетровской области Игорем Коломойским, командиром батальона спецназначения «Днепр» Юрием Березой и иными неустановленными лицами из числа высшего военного и политического руководства Украины».

В суде Литвинов рассказывал о том, что «признательные показания» в его деле были получены с помощью пыток. Главврач Тарасовской больницы Валентина Глухова рассказала, что при задержании украинца не били, это же подтвердил начальник конвойной службы, который задерживал его. Тем не менее, психофизиологическая экспертиза, приобщенная к материалам дела, указывает:

«73 % психофизиологических реакций Литвинова свидетельствуют о том, что он подвергался физическому и медикаментозному воздействию (пыткам) с целью дачи показаний об участии в карательных операциях батальона «Днепр».

К лету 2015 года, когда Литвинов уже год находился в заключении, стало ясно, что его дело разваливается.

Прокуратура Луганской области по запросу адвоката Паршуткина проверила данные российского следствия: «Лица, указанные в качестве вероятных жертв и потерпевших от преступлений, никогда не проживали и не были зарегистрированы на территории Станично-Луганского, Попаснянского районов и города Лисичанск».

«Нужно было заполнить содержанием работу вновь созданного в СК РФ «Управления по расследованию преступлений, связанных с применением запрещенных средств и методов ведения войны», возглавляемого генералом Дрымановым. Так в деле появляются украинские власти: Аваков, Береза, Коломойский, который, по версии следствия, привозит ночью деньги за расстрелянное мирное население», — считает украинская правозащитница Мария Томак.

В ведомстве генерала Александра Дрыманова (сейчас его самого обвиняют в коррупции, он под стражей — Ред.) родилось дело Надежды Савченко, где фигурировало командование добровольческого батальона «Айдар», которое называлось, но обвинение им предъявлено не было. То же самое было в деле украинцев Николая Карпюка и Станислава Клыха, обвиняемых в участии в чеченской войне против федеральных сил, при этом в их деле фигурируют экс-премьер-министр Украины Арсений Яценюк и лидер запрещенного в России «Правого сектора» Дмитрий Ярош. Никому из них обвинения предъявлены не были, но ведомство Дрыманова в мае 2014 года возбудило большое дело о военных преступлениях ВСУ на востоке Украины № 201/837072-14, из которого потом отпочковались и дело Савченко, и дело Литвинова, с помощью которых, по мнению адвоката Ильи Новикова, пытались дискредитировать политическое и военное руководство Украины.

Когда обвинение в военных преступлениях стало разваливаться, в июле 2015 года в деле Литвинова неожиданно появилась новая статья — «Разбой» (ч. 2 ст. 162 УК РФ). Гражданин России Александр Лысенко, живший в Украине, заявил, что узнал в Литвинове, которого показали по телевизору, называя «украинским карателем», человека, который вместе с двумя украинскими военными летом 2014 года, избивая и угрожая оружием, забрал два его автомобиля.

По словам соседей, в украинском селе Мамотское, где Лысенко когда-то жил, его дом стоит заброшенным с 2013 года, когда он уехал в Россию. Украинская погранслужба предоставила данные, что Лысенко переходил официально границу лишь в феврале 2014 года и не возвращался. В суде выяснилось, что Лысенко имеет украинский паспорт, вместе с российскими военными доставлял ополченцам самопровозглашенных республик грузы и, судя по тому, что подвергся контузии, принимал участие в военных действиях.

После появления в деле Лысенко с показаниями против Литвинова о якобы совершенном разбое все остальные обвинения с украинца были сняты. В конце ноября 2015 года спикер СК Владимир Маркин, который до этого полтора года утверждал, что Литвинов — военный преступник, убивший почти четыре десятка человек, заявил, что украинец оговорил себя. За сфальсифицированные показания, таким образом, никто ответственности не понес, реакции на заявления о пытках, подтвержденных экспертизой, тоже никакой не последовало.

Адвокат Виктор Паршуткин попытался добиться возвращения статьи о запрещенных средствах и методах ведения войны, рассчитывая, что «утяжелив» обвинение, сумеет добиться суда присяжных, но суд ходатайство отклонил.

20 апреля 2016 года Тарасовский районный суд Ростовской области приговорил Литвинова к восьми с половиной годам заключения. Паршуткин подал жалобу в ЕСПЧ, а заодно иск против Генпрокуратуры и СК с требованием извиниться перед украинцем и компенсировать ему незаконное нахождение под стражей по обвинению в убийствах и изнасилованиях, а также возместить ущерб, полученный от пыток. Генпрокуратура принесла Литвинову официальные извинения за незаконное преследование, а Басманный суд назначил компенсацию.

Адвокат намерен был подать иск о возмещении морального вреда за клевету также к телеканалу «Россия» и лично ведущему Дмитрию Киселеву, называвшему Литвинова «украинским карателем», но в феврале 2017 года неожиданно скончался. Его сын, против которого незадолго до смерти адвоката возбудили уголовное дело по заявлению бывшей супруги, высказывал предположение, что и смерть отца, и его преследование могли быть связаны с делом Литвинова.

Самого Литвинова сначала этапировали в колонию в ростовский Батайск, а после — в Магадан. Как и почти все украинские политзаключенные, он написал заявление о желании отбывать наказание на родине. Неожиданно, спустя пять лет заключения, Литвинов был отправлен в Украину, куда был доставлен 6 марта 2019 года. К началу апреля он оказался в колонии № 12 Харькова, где его обнаружили журналисты «Громадского» и взяли у него интервью.

Литвинов рассказал, что сначала его привезли в Старобельское СИЗО, а уже Беловодский суд Луганской области определил его в Харьков. В реестре судебных решений соответствующего постановления Беловодского суда нет, зато есть запись о поступлении в Чернозаводской суд Харькова заявления о пересчете сроков его нахождения в заключении в соответствии с «законом Савченко», принятом в декабре 2015 года, который засчитывал день под стражей до вынесения приговора обвиняемому за два. По мнению адвоката Романа Лихачева, вступившего недавно в дело Литвинова, это позволит просить для украинца УДО. Ходатайство Литвинова о пересчете поступило 29 мая судье Виктору Ежову и уже рассмотрено, но результат неизвестен.

и вопросы, прежде всего, к Министерству юстиции, через которое проходили все экстрадиционные документы заключенного.

Минюст в ответ на запрос журналистов о том, каким образом Литвинов вернулся в Украину и почему до сих пор находится под стражей, подтвердил передачу Россией заключенного, но больше ничего не прояснил, сославшись на «конфиденциальность и персональные данные» в материалах дела.

Процедура передачи заключенных для отбывания наказания на родину используется Украиной и Россией в рамках соответствующей конвенции. По процедуре украинский суд сначала должен согласиться с приговором в России и подтвердить, что он останется в силе и после передачи заключенного. Это произошло с Литвиновым, он оказался в Украине, но его освобождение теперь позволит России заявить о нарушении Украиной конвенции и перестать отправлять украинских заключенных на родину, а это до сих пор были десятки человек в год. О том, что такой риск существует, кроме правозащитников, занимавшихся делом Литвинова, уже заявил и замминистра юстиции Украины Иван Лищина.

Юридическую помощь Литвинову оказывал правозащитный Украинский Хельсинкский союз за права человека. Директор по стратегическим вопросам организации Михаил Тарахкало признал, что правозащитники пытались найти выход из создавшейся ситуации, скрывая информацию о нахождении Литвинова в Украине, пытаясь избежать общественного давления и принятия решения, которое может повредить возвращению остальных заключенных. После публикации «Громадского», посчитали правозащитники, ситуация стала еще сложнее.

В ответ журналистка «Громадского» Анастасия Станко напомнила, что украинский адвокат вошел в дело лишь 21 июня, само «Громадское» обращалось в Минюст с рядом вопросов о Литвинове, но ведомство ничего пояснить не смогло, а отсутствие системы освобождения заключенных, признанных государством политическими, — общественно-значимая информация.

Кроме заявления в суд о пересчете дней нахождения под стражей, адвокатом в тот же день, 27 июня, было подано и прошение о помиловании Литвинова на имя президента Зеленского. Ответа на него еще нет.

• Если президент помилует Литвинова, пять лет проведшего в заключении в России, это будет прямое нарушение конвенции о передаче заключенных для отбывания наказания.
• Если Литвинова отпустят по УДО, все равно остается проблема признания Россией приговора, признанного до этого сфальсифицированным.
• Как на это отреагирует Россия, не прекратит ли вовсе передавать украинцев, неизвестно.

В Украине до сих пор нет закона о статусе политзаключенного, нет механизма освобождения после передачи заключенного для отбывания наказания. Незаконно удерживаемыми в России числятся около 120 человек, переговорный процесс об освобождении которых непрозрачен, — никто не знает, кто его ведет и ведет ли вообще.

При этом по мере приближения выборов в Раду 21 июля вопрос возвращения украинских заключенных из России становится одним из главных в повестке избирательных кампаний почти всех участников. Российские власти это, конечно, понимают и используют: первых освобожденных вернул Виктор Медведчук — в тот же день, когда Литвинов написал прошение о помиловании, поставившее президента в сложное положение. Дискуссия о том, как вести переговоры и на что может пойти государство и общество, чтобы вернуть своих пленных, вновь актуальна.