Минувшей весной Сергею Руденко, главе Кургана (2014—2019), члену президиума регионального политсовета ЕР (с 2016-го), секретарю городской парторганизации ЕР (2015—2019) решительно не везло. Перестал быть мэром и депутатом, а теперь вот стоял по колено в болотце, наблюдая, как догорает его машина (за нее еще 600 тысяч кредитного долга) с его собаками, и названивал близким: «Вы где? Уезжайте с дачи!»

После всего проезжаю его маршрутом — от дачи Руденко до шоссе, до асфальта всего-то метров сто. Он их не проскочил. Лес горел, и пламя переметало через дорогу. В обгоревшем сосняке (он сразу за садоводством, без пробелов и пауз) еще дымится подстилка. Дорога поначалу идет вдоль старицы Тобола. На берегу меж обугленных стволов замечаю яркое пятно, подхожу ближе. Это могильный памятник собакам: декоративная фигура пса и пластмассовые цветы.

Соседи и очевидцы рассказывают, что на следующий день после событий Руденко вернулся: похоронил собак и полил помидоры. А накануне, когда лесные пожары пришли в местные СНТ «Благодатное» и «Раздольное», Руденко с женой и собаками садятся в машину и ломятся в город. Тормозят. Дают задний ход. Машина греется, встает сама на стопы и включает сигналку, глохнет, электроника отказывает и отключается, дверь водительскую блокирует, Руденко выбирается через дверь жены. Собаки забились под сидения, достать их не удается. Машина вспыхивает и взрывается на глазах — Руденко с женой отбегают и спускаются в старицу. Он обгорает до волдырей, пока ищет собак… И пока я узнаю подробности этой и множества других историй бегства, спасения, тушения, взаимовыручки, свинства — он в больнице.

Когда мне объясняли дорогу к его даче, один ориентир смутил: там, говорят, стоит Дэу Нексия, в ней лежит пьяный мужик (он, кстати, все про всех знает), так вот от него — налево. Ну все равно, как увидите собаку, писающую на забор, — от нее поворачивайте.

Но ровно так и оказалось: вот Нексия, вот в ней спит мужик. Рядом с участком семьи Руденко дачи в шахматном порядке сгорели, их — нет. Пожар здесь преимущественно шел низовой: сосняк трех-четырехцветный: черные комли, желтая и рыжая хвоя посередине, зеленые верхушки. Весь сосновый подрост выгорел. Забор из досок сгорел наполовину снизу, и теперь, зафиксированные только на верхней перекладине, они раскачиваются на ветру и скрипят. В тот день ветер закидывал пламя и наверх. Столбы превратились в головешки. Благо, что примотаны к бетонным пасынкам — те не горят.

Одна соседка Руденко, тоже уцелевшая: «Мы как купили, так в 2004-м сразу сгорели. Отстроились. Теперь отстояли». Другой сосед — сгоревший и пьяный: «Я на земле сплю. Вы приехали мне палатку поставить?» (С пожаров прошло две недели.) Третий — тот, что в Нексии, просыпается и показывается из машины. Тоже вдрабадан и, похоже, уже много дней. На его участке сгорело все, повсюду листы обгоревших книг — Лесков, Шолохов.

Мужик пьет, забор раскачивается, раскачиваются оборванные провода со столбов, из низины тянет сизым дымом.

Через пару часов захожу в прекрасную Юговку — областную универсальную научную библиотеку имени писателя и врача Алексея Югова. В этот день в Кургане планово отключили воду. В районе, где остановился, горячей и раньше не было, теперь — никакой. Во всем городе. И библиотеку, естественно, закрыли. Но люди культуры — мягкие, и некоторым делают исключение: мне только узнать о Екатерине Феодосьевне Шишмаренковой, 1932 года рождения. Она последние 30 лет стажа, до 1994-го, работала в Юговке. Погибла в тот же день, 4 мая, когда ветер достигал 21 м/с и когда заполыхали дачи в «Благодатном»: в 25 км от них на северо-запад пожар уничтожил 24 из 31 дома в деревне Ордина, где жила одна пенсионерка-библиотекарь… останки нашли при разборе головешек.

Исключение делают не только мне. Второй посетитель, интеллигентная женщина, услышав о моем интересе, говорит:

— Почему так увеличилось число различных бедствий? Чересчур повторяются! Извините, если у кого-то тут украинские фамилии, но я уже на это стала грешить. Вот сколько их в процентном отношении работало в «Зимней вишне»?

Встреча в самом культурном учреждении области. Культурней не бывает. Воспитанный его, Руденко, партией электорат. Электорат с мозгами, глазами, языками, обильно загаженными его партией. И я слышу и молчу. Не подливать же масла в этот непредсказуемый огонь рассказами о Руденко в болоте? (Впрочем, Юговка обязывает к плюрализму без берегов. Сам товарищ Югов задолго до нынешних патриотов стройно излагал, что Крым — исконно русская земля, а величайший герой Ахиллес — русский, тавроскифский князь.)

Через день, 6 мая, после сгоревшей деревни и библиотекаря, дач и собак врио курганского губернатора Вадим Шумков выступил с обращением к жителям региона. И назвал виновников пожаров: ими сами жители и оказались.

Разумеется, губернатору видней, откуда в лесах пожары. И все же — смело. В подобных обстоятельствах коллеги Шумкова винят природу, погоду, стихию, аномальные солнце, ветер, зной, а тут — в лоб. Власть, оказывается, народ не гнобит и гробит последовательно, а — вот новость! — спасает. Народ же противостоит. И даже противодействует. На следующий день Шумков подтверждает диагноз:

Власть, в общем, сетует на народ — поджигает и небрежен. Народ подозревает украинских диверсантов.

8 мая библиотекари идут не на концерт, а на прощание с Екатериной Феодосьевной. Торжественная часть к Дню Победы начинается 8-го в 14 часов в филармонии. Шумков приветствует общественность и садится в центре зала, в 15 ряду. В 14-м слева — силовики и эмчеэсники. В середине концерта открывается дверь, к ним подходит пошептаться гонец. Уже направившись выйти из зала, он вдруг останавливается, идет к Шумкову. Коротко говорит тому на ухо. Глава молча пальцем тыкает в сторону помощников, кому вставать и выходить за ним. Зрители смотрят концерт, силовики, гражданская оборона, МЧС поднимаются тоже и удаляются вслед за врио. Заму по социалке — СМС: на узком банкете поздравлять ветеранов и випов ей.

Вскоре по залу — шепот: лесной пожар подошел к Иковке.

Значит, кульминация. Большой поселок и — главное — колония. Эвакуировать ее — проблема. Нет, не то слово.

Гнилая, мутная тема с давними цепкими корнями. Весной 1991-го писал в «Известиях» о пожаре в женской зоне в Нижнем Тагиле: цех пошива телогреек, время к полуночи, работает 114 зэчек, одна неудачно перекурила.

Эти приоритеты, главенство казенной фуфайки и сапога никуда не делись, они здесь, с нами.

На первую платформу вокзала Кургана традиционно приходят товарняки, а пассажирские поезда загоняют на задворки. Чтоб человек не загордился, помнил свое место. Вот, кстати, для зэков делают исключение. Рядом с вокзалом площадка для них, и спецвагоны с ними подают на основной перрон. Это, конечно, для удобства конвоя.

И где его Кургану взять столько, чтобы выводить разом всю колонию?

Пожары мая 2019-го повторяли маршруты катастрофического мая 2004 года. 2004-го — и при чем тут украинцы? Все в России ходит по кругу, даже огонь.

Мир — не только наши представления о нем, но и воля. И воля страны утрачена настолько, что, кажется, она вернулась в неорганическую жизнь, где сериальность, множественность — одно и то же: круги на воде, падающий один и тот же снег, — вернулась к деревьям, что тупо стоят и всю жизнь смотрят на одно и то же. Сукно, железо, трава, дым, почва. Бесконечное знакомство с одними и теми же граблями.

И вот что-то пошло не так. В том цикле губернатор остался бы на концерте, потом пошел на банкет, бросив привычное: докладывать каждые 15 минут. Назавтра сказал бы подобающие слова о трагедии. «К сожалению, погибли люди». Или «наши жители» — он так говорит. Пообещать деньги и пиломатериалы. Освоить миллиарды из Москвы на помощь погорельцам.

Шумков, однако, уехал в Иковку — эвакуировать ее. Она уже сама, чувствуя, что летящий на нее прах и пепел стал теплым, а потом горячим, начала разъезжаться. Более полутора тысяч выехали на личных машинах, а к 17 часам к сельсовету подъехали автобусы за остальными. 334 человека развезли по детским лагерям, кормили.

В 18 часов к поселку поехали автозаки. Поскольку было несколько дней в запасе, ФСИН провела усиление колонии сотрудниками со всего УрФО. Готовились не тушить имущество колонии, а действительно к эвакуации зэков по железной дороге — в спецвагонах или электричками.

Однако на вопрос, способно ли российское государство в принципе к людям относиться по-людски, ответа лично у меня нет. Возможно, это лишь следствие деятельного характера врио. Смысл и логика его действий курганцам пока неясны, но характер — на виду.

Смотрите сами. Массово возгорания на природе пошли с 3 мая. С 4-го заполыхал на много километров правый берег Тобола в Кургане, огонь заходил в поселки и подошел к железнодорожному мосту через Тобол, загорелись подъезды к путепроводу, складированные рядом шпалы (остановлен состав с нефтепродуктами), и тут же глава области ввел режим ЧС. (В 2004-м ЧС ввели с опозданием на неделю, когда уже сгорели люди и поселки). С 5 мая до 13-го запретили продажу алкоголя (на один день, 8 мая, сделали исключение), перекрыли 22 «пожароопасных направления», в т.ч. на Голубые озера и после 16 часов — на 7 кладбищ.

Как раз перед Радоницей, выпавшей в этом году на 7 мая. 26 дорог на въездах в лес перепахали, 10 перегородили шлагбаумами. Срочно начали опашку микрорайонов, трасс, расчистку противопожарных разрывов, выкосили камыш у жилья. Запретили продажу средств для розжига, продажу угля. В Кетовском районе (окружает Курган) запретили топку бань и печей в домах и дачах, рыбалку, охоту, шашлыки. С 6 по 8 мая Шумков запретил охоту во всем регионе. Меж тем запрет на посещение лесов и разведение костров в области ввели еще с 23 апреля. А 24 апреля новый начальник регионального УМВД Дмитрий Свинов, выполняя поручение нового губернатора («У меня просьба такая — еще раз объясните всем, пожалуйста: безвластие закончилось»), пообещал направлять на природные пожары следственно-оперативные группы для установления их виновников.

Ложь

Вину местных жителей в грандиозных пожарах, о чем столь безапелляционно заявляет Шумков, мне удается подтвердить только в одном случае, получив свидетельства из трех источников — от работодателей членов этой семьи и их знакомых. Пожар 3 мая в поселке Смолино произошел так: приехала бригада устанавливать септик в частном доме, задели газовую трубу, септик поставили, зарыли все обратно. Хозяйка пришла ставить чайник — стенка вылетела, дом сгорел, следом еще два.

Однако то локальный случай, не связанный с начавшимся в области уже на следующий день. В том же Смолино с 11 утра 4 мая дома заполыхали от огня, пришедшего с пустошей.

Сгорели два дома в соседней Камчихе, множество надворных построек. Тактика пожарных объяснима, по госТВ в эти дни крутят новостной сюжет, как мужик в уже занявшейся огнем деревне Скаты бегал вокруг дома с иконой Матроны Московской, и огонь по этому рубежу остановился.

Еще об одном случае в Кургане полно разговоров: дорожники-гастарбайтеры варили остановку, в итоге чуть не загорелся Старый Просвет, а пожар этот и пошел дальше на Иковку. Еду в Старый Просвет. Рассказывает Людмила Бугреева, участковый лесничий:

А с чего начался пожар в Юргамышском? Говорит мастер леса Сергей Харис — на него кивает Бугреева (он сутками там работал):

— Пожар начался 4 мая, ночью на 5-е к нам перешел. Придерживали, но не удержали. Причины пока не совсем ясны. Там болота, трава по пояс, кустарник…

Вот, собственно, и все факты про вину «наших жителей», что удалось нарыть. Хотя, конечно, совмещение праздников и выходных с жарой и сильным ветром в России всегда чревато. В Пасху 2015 года, 12 апреля, огненный смерч уничтожил в четырех десятках сел Хакасии 1215 домов, погиб 31 человек.

Еду по шоссе Тюнина (на юг из города) со Светланой, пенсионеркой:

От демократии и России есть польза. Слышу лейтмотивом в Кургане: хорошо, что пожары случились до выборов. Поэтому быстро и справились.

Деньги и доски

6 мая Шумков потребовал от чиновников не преувеличивать последствия пожаров и согласовывать данные: «Сообщалось, что сгорело 84 дома. В реальности 14 семей лишились домов. Остальные сгоревшие помещения — это дворовые постройки и другие нежилые объекты». В тот же день врио потребовал оперативно выплатить погорельцам положенные компенсации, а оставшимся без жилья предоставить до 15 мая по 100 кубов деловой древесины.

Объезжаю пепелища после 15-го. Минуло две недели с заявления врио.

СНТ «Раздольное» и «Благодатное». Здесь люди живут круглогодично, у многих другого жилья нет. Парень колотит новый забор. За ним обгоревшие скелетированные плодовые деревья, головешки на фундаменте.

— Успел только борсетку, собак, жену, козу закинуть в машину и по газам. Здесь 32 дома сгорело, а прописано всего несколько семей (11, по уточненным данным. — А. Т.). Разговаривают только с теми, у кого прописка тут. Жена ездила на собрание в Передергина, ничего толком не сказали. Да ну, какие компенсации! К нам приезжали дважды: сначала из администрации, потом дознаватель. Только КамАЗ выделили под головешки. Соседям, в «Благодатное», дали четыре КамАЗа, на второй день два пришло. И все, больше нет. А куда это все девать? Тут вывозить и вывозить…

Переезжаю в дачные поселки по другую сторону дороги. Березники здесь не сгорели, огонь их точно перелетает — так всегда. В голых ветках — огромные черные брошенные гнезда: да и как птицам не улетать отсюда?

Семейная пара:

Врио главы Белозерского района (где сгорела почти вся Ордина и частично деревня Скаты) Александр Завьялов сразу заявил: пострадавшим из районного бюджета выделят по 10 тысяч рублей. В Белозерке мыши дохнут, чего еще ждать от районной казны, но есть же и другие бюджеты, не все им Дерипаске помогать. И вот на заседании 14 мая — Шумков контролирует выполнение своих поручений — чиновники отчитались: 13 семей, лишившихся единственного жилья, получили по 10 тысяч на человека (на это выделено 590 тысяч) Планируется каждой семье еще по 50 тысяч за утраченное имущество — чтобы купили вещи первой необходимости. И матпомощь дадут еще одной семье, потерявшей дом из-за природного пожара в районе, где режим ЧС не вводился. Работа по выделению ста кубов леса «ведется» — заявления получены от двух человек.

В новогодние праздники совпали взрыв многоэтажки в Магнитогорске и инцидент в московском Парке Горького, где люди свалились с мостков и некоторые даже угодили в больницу. Им тут же пообещали 500 тысяч рублей компенсации (не всем, а каждому — сколько всем зауральским семьям, обгоревшим и потерявшим жилье). Тем, кто ушибся и лечится дома, — по 250 тысяч. Теперь Магнитка. Семьям погибших — 100 тысяч, пострадавшим — 50 тысяч (потом, конечно, внесли коррективы, но тут важна первая реакция). А сгоревшим по зауральским деревням — и так сойдет.

Светлана:

Замененную московскую тротуарную плитку отдают в провинцию. А замененные пожарные машины — они же еще рабочие? Да и в самом Кургане могли бы пожарную технику, пусть свое отслужившую, отдавать сельсоветам — есть те, которые не распускают пожарные дружины.

Выйти из цикла

В 2004-м огонь, несшийся на Иковку, в последний момент свернул в сторону Чашинского. Местные говорят: тогда нас спас Господь и воинская часть, сейчас ее нет (на самом деле к тому моменту военные были здесь: вертолеты прилетели из Свердловской области, две инженерные машины разграждения танковой дивизии с 50 солдатами совершили бросок из Челябинской области). Помимо этого пластались «Авиалесоохрана», МЧС, куча привлеченных организаций, авиация.

Сейчас перелом под Иковкой наступил, когда для координации усилий позвали опытнейшего Сергея Сезева, бывшего начальника отдела охраны и защиты леса областного правительства, и сделали встречный пал. А что будет еще через 15 лет, дай бог Сезеву долгой жизни?

Ордина чудом не сгорела в 2004-м. Сгорела сейчас — стояла у края большого лесного массива, от него до деревни (с полкилометра) все поросло кустами и бурьяном. Огонь перелетал через речку — это 15 метров. 15 метров — это ничто.

А 15 лет — это мало, чтобы сделать выводы? Вот главный вопрос. С катастрофы 2004-го прошло ровно 15 лет. Главный вопрос: как выйти из этого цикла, повторяемого до каждого знака и числа, до запятой, до формы и направления облаков, до фамилий?