В 2014 году игровая студия Ubisoft Montreal выпустила очередную часть серии-блокбастера Assassin's Creed с подзаголовком Unity. Серия, рассказывающая о борьбе тамплиеров и ордена асcассинов в разных исторических периодах, на этот раз показывала главу конфликта в декорациях революционной Франции XVIII века. Нельзя сказать, что релиз игры прошел гладко: тогда ее упрекали в плохой технической реализации или в скучном сюжете. Но многие рецензии отмечали визуальную сторону игры — это была одна из наиболее зрелищных реализаций архитектурной силы Парижа в истории видеоигр и вообще поп-культуры.

Серия Assassin's Creed рассказывает альтернативную историю мира, но при этом всегда очень скрупулезно относилась к изображению исторических памятников. Одной из особенностей серии является система паркура — герой может забраться на любое здание и осмотреть его. С этим связана степень проработки архитектурных деталей.

Качество игровой версии собора Парижской Богоматери игроки закономерно вспомнили почти сразу после пожара в Париже 15 апреля. В социальные сети Ubisoft направили множество просьб о предоставлении имеющейся у компании информации структурам, которые будут заниматься восстановлением памятника культуры. Сразу вспомнили и реплику Каролины Мьюсс, одного из дизайнеров уровней Assassin's Creed Unity, для портала The Verge, в котором она рассказала, что работала над моделью Нотр-Дама в течение двух лет. Ни Ubisoft, ни французские институции никак не комментировали ситуацию.

Важное уточнение:

Действие игры происходит в конце XVIII века, что сказывается на особенности интерьера и экстерьера, которые видоизменялись за последние несколько веков. Кроме того, многие из находившихся внутри здания объектов вроде органа защищены авторским правом. Более того, игровая модель содержит множество изменений, связанных с технической реализацией высокополигональных моделей в рамках существующего поколения консолей. Иначе говоря — даже несмотря на безусловное графическое превосходство, разработчики сознательно снижают качество отображения некоторых объектов, чтобы игру можно было запустить на популярных устройствах. Поэтому более актуальными для реставраторов будут попытки полноценного 3D-сканирования здания или многочисленные исследования и работы, посвященные готическому собору. Важно оговорить это, потому что из поднятой многими игровыми СМИ шумихи можно подумать, что Нотр-Дам в Assassin's Creed Unity — это единственная хорошая 3D-модель здания. Нет, это не так. Но это не делает эту модель неважной.

Как уже было сказано, серия Assassin's Creed всегда вольно обращалась с историей. Исторические личности вроде Робеспьера оказываются членами ордена тамплиеров, а история самых разных стран мира в игре оказывается движима конфликтами между тайными обществами. В этом плане симулятор судьи французского революционного трибунала We. The Revolution является более интересным историческим высказыванием, чем Assassin's Creed Unity. В то же время Assassin's Creed старается поддерживать интерес игроков к прошлому: в ней всегда была энциклопедия, в которой можно было прочесть об исторических личностях, памятниках и событиях. В игре Assassin’s Creed Origins, действия которой происходят в эллинистическом Египте, даже был специальный режим без врагов, позволяющий осмотреть памятники культуры и особенности жизни египтян — своего рода интерактивный музей.

В то же время игра — часть большого поп-культурного контекста, который оправдывает такое внимание к Assassin's Creed Unity после пожара в Париже.

Видеоигры удобны для восприятия подобного вида объектов: продвинутая система передвижения позволяет сделать то, чего нельзя было сделать в реальной жизни и забраться на тот самый шпиль, за падением которого наблюдал весь мир 15 апреля.

Иначе говоря, Нотр-Дам в Assassin's Creed Unity — это единственный существующий Нотр-Дам для миллионов людей по всему миру, которые могли никогда не быть в Париже. Существующий в контексте целостного впечатления от игрового города и опыта взаимодействия с ним. Реконтекстуализация собора в игре произошла, потому что он важен как ключевой символ исторического Парижа, но теперь благодаря пожару он обрел новый смысл.