Из подмосковного Центра передержки животных «Простар+» уехали три редчайшие яванские макаки, которых тут выхаживали два года. В марте 2017 года 15 обезьянок обнаружились в аэропорту «Домодедово» у гражданки Узбекистана, которая незаконно пыталась ввезти их из Вьетнама. Животных перевозили в ужасающих условиях: в картонных коробках, без пищи и воды, при низкой температуре. Когда обезьянок нашли, некоторые из них уже погибли, другие находились в тяжелом состоянии. После того, как им была оказана первая помощь, зверьки отправились в Центр передержки диких животных под Яхромой. А теперь, когда они окончательно восстановились, Департамент природопользования Москвы определил троих из них в Липецкий зоопарк.

История этих обезьян — обычная для приюта. Ежегодно туда попадают животные самых разных видов: от обычных кур до экзотических львов и гиен. И все они с нелегкой судьбой: кого-то выбросили на улицу, кого-то подобрали раненым, над кем-то издевались. Как отмечают работники центра, не дают скучать и контактные зоопарки (запрещенные ныне): каждый год откуда-нибудь да привозят «чудную» зверушку.

Центр передержки диких животных «Простар+» находится в пригороде подмосковной Яхромы, в деревне Андрейково. Едем по заснеженной неровной дороге через лес. По дороге ни машин, ни людей не видно. Как мне потом объяснили в приюте, деревня оживает лишь летом, когда приезжают дачники, а сейчас она кажется буквально заброшенной.

По тропке через поле иду к небольшому деревянному домику, вдалеке уже видны вольеры с журавлями, здесь меня встречает седовласый мужчина в камуфляжной куртке. Это генеральный директор центра Виталий Ратнер. Работает он здесь со времени его основания, то есть без малого уже 15 лет. Раньше он занимался бизнесом, но в 2004 году пришла идея открыть питомник редких видов. Сначала купили загородный дом с лесом, несколько кур и коз. Через некоторое время получили с выставок овечек и птиц в подарок. Появились и первые подброшенные. Спустя несколько лет центр выиграл грант Московского департамента природопользования и охраны окружающей среды на передержку и реабилитацию попавших в беду зверей.

Часть зверей содержится на деньги департамента, остальные на собственные средства предпринимателя. Точных цифр, сколько стоит содержание зверей, директор не называет. Но вспоминает, что за год, например, травоядные животные съедают 100 тонн сена. А хищники за неделю — тонну мяса. А обезьянки и другие милые обитатели джунглей — еще столько же фруктов. «Это однозначно некоммерческое предприятие».

В самых первых вольерах, к которым мы подходим, сидят две рыси, самка и самец: «Барсика нам отдали из питомника, живет у нас уже лет семь, а самку привезли из читинского зоопарка».

Барсик в это время лениво смотрит на нас, затем отворачивается — надоели. Похож он на домашнюю кошку, только очень больших размеров, да и хвост короче. На вопрос, как же зовут его «подругу», директор со смехом отвечает: «Имена мы им редко даем, фантазии просто на это не хватит… Зверей у нас очень много».

В приюте сейчас более пяти тысяч животных. Вольеры занимают площадь порядка 3 га. Следят за всем этим хозяйством 12 работников, включая самого Ратнера.

По словам директора, в центр берут почти всех животных, кроме кошек, собак или особенно крупных животных вроде слонов и носорогов. Но вот львов, например, берут.

Мы подходим к огромному вольеру, к которому присоединен деревянный домик. Из специального проема показывается грива, и на всю округу раздается рев царя зверей — льва. Зовут его Бонифаций, или по-простому Боня.

«Нашли мы его еще совсем маленьким в центре Москвы, на старом Арбате, — рассказывает Ратнер. — А как получилось? Бывшие хозяева завели Боню, чтобы детей с ним фотографировать за деньги. А он начал расти, и тогда его просто выкинули на улицу: зимой, оставили в маленькой коробочке погибать».

В приюте молодой львенок превратился уже во взрослого льва. Кроме него в питомнике есть еще три львицы — Алиса, Гелла и Сима.

Львица Алиса живет в приюте уже 3 года.

«Еще детенышем ее подарили какому-то олигарху на день рождения. Но потом выяснилось, что ей, оказывается, надо чем-то питаться. Стали пытаться кормить ее бутербродами с сыром — не получилось, — рассказывает Виталий Ратнер. — Позвонили нам».

Директор тогда сам ездил львицу забирать.

Геллу просто подкинули в приют. Сразу стало понятно: бывшие владельцы жестоко издевались над ней. Зверя настолько искалечили, что пришлось искать врача, чтобы сделать львице операцию.

Самая маленькая из всех — львица Сима — жила в кальянной, где посетители буквально тушили об нее окурки. Ее, как и домодедовских обезьянок, изъяли и доставили в приют. «Была как затравленный дикий зверь. 3–4 месяца не вылезала из норы. И вообще к нам не подходила», — вспоминает директор.

Теперь же Сима резвится вместе с остальными.

Еще один экзотических «житель» центра — леопард. Хотя имени ему не дали, но история у него не менее грустная. Зверь выступал в одном из номеров в контактном зоопарке. А потом «вышел из строя» из-за стрессов, больше работать уже не мог. Чтобы не кормить леопарда понапрасну, контактный зоопарк принял решение его усыпить. Спасли беднягу сотрудники центра, которые забрали его на попечение.

Ратнера эти хищники совсем не боятся. Он, например, смело подходит к решетке и гладит Алису.

Здесь же недалеко, огороженные сеткой, пасутся пятнистые олени. Нас они, кажется, даже не замечают.

«Одну из олених отбили у стаи диких собак на Лосином острове, с тех пор живет у нас, других — оленятами подобрали».

Здесь к нам присоединяется еще один «экскурсовод» Владимир Иванов — зоотехник центра. Мужчина средних лет, в очках, тоже одет в такую же, как у директора, куртку. Обитателей приюта Иванов знает всех «в лицо». И не только их истории — он еще помнит с десяток интересных фатов о каждом виде: манеру щебетания птиц или почему «так-то назвали такой-то вид».

С ним мы заходим к обезьянам. Открываешь дверь — и на встречу летит радостный обезьяний визг. Здесь живут и спасенные с того злополучного авиарейса макаки. Маленькие обезьянки вытягивают свои почти совсем человеческие руки-лапки, выпрашивая угощение, и пытаются ухватить за одежду.

Видов обезьян здесь очень много, нет разве что самых крупных. Тут и зеленые мартышки, и яванские макаки, и макаки резусы, и маготы, и лемуры.

В этой же комнате в самой верхней клетке спят маленькие зверьки гинетты.

«Ночные животные, африканцы их держат вместо кошек», — рассказывает мне Иванов.

И действительно зверек очень похож на кошку, только серый с черными пятнами окрас позволяет понять, что это не так.

Настоящая гордость центра — это птицы. Часть из них тоже живет в отдельном здании, а самые крупные — в вольерах. Входим в строение. Прямо напротив меня оказывается огромная клетка с двумя черными птицами с огромными длинными клювами.

— Это птицы-носороги… близко к ним не подходи, клюются, — предостерегает меня Иванов.

Эти африканские экзотические птицы попали в приют птенцами. «Даже перьев еще не было». Самку подарил парк птиц «Воробьи», а вот самца кто-то просто подбросил.

Самка тут же подлетает к Иванову, когда тот подходит к клетке, — «узнает». А вот самец, по словам работников, их «не признает уже — дерется».

«Питаются они в основном фруктами: виноградом, бананами, авокадо… Питаются даже лучше некоторых людей!» — шутит Ратнер.

Очень много маленьких малиновых птичек, как я потом узнал, щуров и сибирских чечевиц. У этих обитателей приюта тоже своя история. Их обнаружили полицейские у одного из проводников на Киевском вокзале. Мужчина пытался незаконно перевезти птиц в Молдавию.

Попугаев в центре тоже немалое количество, им даже выделили отдельное здание. И не зря. Только входишь — оказываешься буквально оглушен криком этих диковинных птиц, и в глазах рябит от всевозможных цветов, от того, как быстро они прыгают по своим клеткам.

Большинство из них попало сюда два года назад. Центру передала их Домодедовская таможня, которая обнаружила их при обыске авиарейса. Внезапно выяснилось, что все они больны орнитозом.

«Это болезнь и людям передается и очень тяжело лечится. Нам было предписано уничтожить их всех, но мы их отстояли, и больше 350 попугаев выжили».

Не спеша доходим до клеток с лисами, их тут три.

«Про одну недавно в газетах писали, на Москве-реке ее спасли», — рассказывает Ратнер.

Еще одну (темно-красную лису) какие-то люди держали дома, а потом отдали в центр. «Мы его Нытиком зовем». Я хочу спросить, почему, но в этот момент лис начинает скулить и бегать по клетке. Вопрос сразу отпадает.

По соседству с Нытиком живут волки.

«А этих двоих, — Ратнер показывает рукой на двух резвящихся, лающих волков, — привезли какие-то ребята на «Порше». Говорят, на рублевскую дачу забежали. Но мы-то понимаем, как они туда попадают».

Ратнера и Иванова зовут чай пить. Садимся за стол, но Иванов вдруг встает, словно что-то вспоминает, уходит в соседнюю комнату и возвращается с картонной коробкой. Смотрю и вижу: внутри совенок. Маленький, пушистый и своими черными, еще сонными глазами сначала смотрит вокруг, потом медленно переводит взгляд на меня.

«Многие люди неосознанно вредят животным. У сов в гнездах обычно несколько детенышей, одни маленькие, а другие, как этот, — кивает Иванов на совенка, — растут очень быстро и выбираются из гнезда на землю, родители их там и кормят. А люди проходят мимо, думают, что «потерялся». Подбирают, приносят к нам. Ну а дальше? Его обратно ведь не вернешь. Вот и живет теперь у нас».

Иван Плотников —для «Новой»