Напомним, что все началось с ХIХ партийной конференции КПСС, где генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев заявил о предстоящей реформе политической власти.

Речь Горбачева на этой конференции и сегодня достаточно интересна.

• Он говорил о том, что реформы уперлись «в политическую систему, в командно-приказные методы руководства обществом».
• Что «краеугольный камень демократизации — возрождение Советов как полнокровных органов народовластия, которые формировались бы на принципах новой избирательной системы и обеспечивали как можно более полное выражение многообразных интересов, существующих в нашем обществе».
• Что «Советы должны в результате реформы получить полную власть в регионе — районе, городе, области, республике».
• Что сейчас «Советы, как органы, состоящие из представителей народа, низведены в подручные своих исполкомов».
• Что «Советы как представительные органы оказались на второстепенных, даже на третьестепенных позициях».
• Что надо решительно менять ситуацию: «Совет должен формировать исполком, подбирать через комиссии, предварительно обсудив, руководителей управлений».

Конечно, целью этой реформы было отнюдь не уменьшение роли КПСС — планировалось «авторитетом партии подкрепить полновластие Советов». И для этого предлагалось совместить посты секретаря партийного комитета и председателя соответствующего Совета.

Так, первый секретарь горкома КПСС должен был возглавить городской Совет, первый секретарь обкома — областной, а председателем Верховного Совета СССР должен был стать генеральный секретарь ЦК КПСС. Однако формального совмещения не закреплялось — было сказано, что партийный секретарь должен сперва пройти через выборы, стать депутатом, получить мандат народного доверия — и только тогда его можно рекомендовать на должность председателя Совета. А если он не изберется депутатом или не станет председателем Совета — тогда, говорил Горбачев, «пусть партийный комитет разбирается, кто же его возглавляет».

Именно это — отказ от «выборов без выбора», когда десятилетиями граждане голосовали бюллетенями, где значился только один кандидат (заранее отобранный партийными органами) на одно место, предоставление возможности выбирать и стало началом конца Системы.

Апробация этой системы должна была пройти на выборах народных депутатов СССР, первый тур которых и прошел 26 марта 1989 года. При этом парламент — Верховный Совет СССР, который раньше избирался гражданами напрямую, теперь должен был избираться новым органом — Съездом народных депутатов СССР.

Съезд, состоящий из 2250 депутатов, должен был на две трети избираться населением (на прямых выборах по территориальным и национально-территориальным одномандатным округам), а оставшаяся треть (750 депутатов) выбиралась по квотам — общественными организациями, каждая из которых делегировала разное число депутатов. Наибольшую квоту закрепили за КПСС, объединением профсоюзов и кооперативными организациями — по 100 депутатов, по 75 депутатов выбирали от комсомола, ветеранов войны и труда и женских советов, и так далее.

Что касается прямых выборов депутатов, то кандидаты в депутаты должны были выдвигаться на собраниях трудовых коллективов или на собраниях избирателей по месту жительства, где предписывалось «создавать условия для выдвижения неограниченного числа кандидатур».

Каждый участник собрания имел право «вносить предложения о кандидатах в депутаты, участвовать в их обсуждении, поддерживать предлагаемые кандидатуры либо вносить предложения об их отводе», и в том числе имел право предлагать для обсуждения в качестве кандидата в депутаты свою кандидатуру.

А дальше стоял барьер: для того, чтобы попасть в избирательный бюллетень, кандидаты должны были пройти сито так называемых «окружных собраний», игравших роль, в чем-то подобную нынешнему «муниципальному фильтру».

Участники «окружных собраний» делегировались трудовыми коллективами, общественными организациями и собраниями избирателей — по нормам, установленным окружной избирательной комиссией. И, как правило, от «трудовых коллективов» делегировалось начальство — директор, секретарь парткома, секретарь комсомольской организации и председатель профсоюзного комитета. Это, по замыслу организаторов, должно было обеспечить такой состав кандидатов, чтобы выиграли те, кто заранее был отобран в партийных структурах.

Во-первых, только в 399 округах из 1500 выборы были безальтернативными: в остальных было, как минимум, два кандидата. А во-вторых, в крупных городах во многих округах, где кандидаты от партийно-советской номенклатуры оказались в бюллетене вместе с совершенно ранее неизвестными конкурентами, они этим конкурентам с треском проиграли. Сперва выяснилось, что на «окружных собраниях» их участники далеко не так управляемы со стороны властей, как властям казалось, — на их настроение и их голосование могли серьезно повлиять выступления кандидатов в депутаты.

Впервые за много десятилетий советской власти — с ее официальным единомыслием и единственно верной точкой зрения — граждане увидели публичные дискуссии по самым острым вопросам, ответов на которые они требовали от кандидатов. И они увидели, что в этих дискуссиях заранее назначенные властями победители выборов очень часто уступают своим «незапланированным» соперникам. Что им или нечего сказать, или их ответы крайне неубедительны.

Эта неконкурентоспособность партийных секретарей и исполкомовских чиновников, знатных слесарей и председателей колхозов на фоне научных сотрудников и инженеров, преподавателей вузов и журналистов, была вопиюще наглядной — и это не могло не привести к тому, что в бюллетене оказалось множество совершенно «незапланированных» кандидатов.

Ну, а потом выяснилось, что во многих округах, — особенно в Ленинграде, Москве и других крупных городах — уровень доверия к власти (на фоне ее многолетнего вранья и нараставшего экономического кризиса) резко упал. И избиратели, отчаянно хотевшие перемен, логично связали эти перемены со сменой надоевшей власти. С поражением ее кандидатов на выборах.

Достаточно было того, что ему противостоял очередной первый или второй секретарь или другой большой начальник. Через почти три десятилетия очень похожий эффект (и примерно по тем же причинам) проявится на губернаторских выборах в ряде российских регионов, где граждане так же будут выбирать «от противного».

Это настроение избирателей, судя по всему, было совершенно не просчитано властями, которые были абсолютно уверены в победе «своих» кандидатов и не организовывали (за редкими исключениями) ни «черный пиар», ни «административное давление» на управляемые группы избирателей. И практически не пытались «вбрасывать» бюллетени. Ну, а о том, чтобы переписать протоколы голосования, тогда никто и подумать не мог — как и представить себе, что через два десятка лет все описанное станет если не правилом, то уж точно не исключением.

Впрочем, надо сказать, что уверены в предопределенности исхода выборов были не только власти, но и очень многие избиратели.

В Ленинграде выборы проиграли шесть из семи членов бюро обкома КПСС — практически, вся высшая номенклатура. Депутатами стали отставной каперанг, а на тот момент грузчик Александр Щелканов, инженер Юрий Болдырев, профессора Анатолий Собчак и Анатолий Денисов, доцент Анатолий Демидов и начальник отдела НИИ Валерий Петропавловский, следователь Николай Иванов и многие другие, совершенно «незапланированные» кандидаты. В Москве по округам были избраны профессор Юрий Афанасьев, олимпийский чемпион и писатель Юрий Власов, следователь Тельман Гдлян, научный сотрудник Илья Заславский, писатель Рой Медведев, академик Юрий Рыжов, историк Сергей Станкевич, писатель Юрий Черниченко. И, конечно, опальный Борис Ельцин.

Когда Горбачев говорил о необходимости альтернативных выборов и политической конкуренции, он имел в виду лишь «косметический ремонт» партийно-советской системы, а вовсе не ее разрушение и не смену власти.

После этого нам был дан шанс на построение принципиально другой, конкурентной, демократической системы — который, увы, был упущен.

Во многом теперь надо начинать сначала.