Для всех троих затея должна быть ностальгической: в том же составе они делали в 1996 году спектакль «Злодейка, или Крик дельфина» во МХАТе. Сколь помнится, это была первая пьеса Охлобыстина. И режиссерский дебют Ефремова. «Дюма», выходит, — их «Двадцать лет спустя».

Но в зале вспоминаешь первым делом грустную одноактную пьесу «Калхас» А. П. Чехова.

И действие происходит — как у Антон Палыча — во чреве пустого театра. (Кажется, тут вывернули наружу, на сцену закулисные коридоры самого «Современника»). И герои — актеры, правнуки чеховского комика Василь Васильича Светловидова. И спиритуозные пары витают в гримерке, точно по классику: «Кругом были видны следы недавней встречи Вакха с Мельпоменой, встречи тайной, но бурной и безобразной, как порок».

У Чехова Светловидов отмечал успех бенефиса, пока не уснул в костюме и гриме гомеровского прорицателя Калхаса — специалиста по изречению неприятных истин. У Охлобыстина Атос (Александр Хованский), Портос (Олег Феоктистов), Арамис (Сергей Гирин) разогреваются скверным коньяком уже перед спектаклем «Три мушкетера».

Они тех «Мушкетеров» играют лет тридцать… им страшно надоело… Но публика, вплоть до губернатора города N., очень любит. («Мушкетеров» везде-всегда любят. Аналогичный случай был в городе Гамбурге. И там ругались, но долго их играли — в особом шапито на набережной. Самый кассовый был спектакль, к слову).

«Мушкетеры» мученикам сцены надоели до слез. Они хотели б иного репертуара и иной судьбы. У каждого — от юной Констанции до директора театра — есть заветный монолог Нины Заречной, Сирано, Лира, Шута, Ричарда III, Елизаветы из шиллеровской «Марии Стюарт». Они душат монологами случайных слушателей (точно как комик Светловидов в «Калхасе» 1887 г.).

Но — им боязно. Эту пьесу, какая ни на есть, играют лет тридцать. А с новой… нет, страшно.

Тут, понятно, начинают проступать уже более сложные аллегории. Не про театр: про жизнь. Надоело играть Дюма-пэра при полном одобрении губернатора. Надоело числить великими предшественниками пару престарелых «народных СССР». Надоели скрипучие, треморные от сверхпочтенного возраста рассказы примы Клавдии Петровны (Таисия Михолап), как она в садах Кремля вишню со Светланой Сталиной собирала, за что и имеет Сталинскую премию I степени.

Но ясно: в этой мирной скверне все уже обтерлись. Другого театра, спектакля, жизни — не будет.

Звонок в заштатном театре, что выдуман Охлобыстиным, — не без претензии. Звонок тут обозначен криком петуха. Он трижды прокричит… но никто из актеров не проснется. После третьих петухов все дружно предадут. Прежде всего — себя. Потянутся играть «Мушкетеров».

А там: встряхнутся, привычно оживут, начнут фехтовать с гвардейцами. Будет даже мило.

В принципе: «Дюма» в «Современнике» идет вполне бодро. Похож на старозаветный водевиль, осложненный горькими шуточками. Есть и любовный треугольник: Атос — Миледи — новый Д’Артаньян, спонсор прогорающей труппы. И криминальная линия с честной суматохой вокруг. И даже социальная, страшно сказать, сатира.

…Меня тронули более всего плащи мушкетеров. Их надевают в финале. Голубые, как положено, они сострочены из лоскутов драных-застиранных джинсов. Точно из старых изношенных надежд.

Поскольку спектакль премьерный, на сцену выходят и Михаил Ефремов, и Иван Охлобыстин.

Тут — высшая точка. Общий щелк ликования: зрители снимают авторов «Дюма» смартфонами.