Государственный обвинитель в синей форме тусклым, усыпляющим голосом зачитывает бесконечный список документов из дела. У нее на столе восемь увесистых брошюрованных томов дела. Тоже синих. Рядом ярко-синий телефон.

…Договор об аренде имущества, накладные о подготовки декораций для спектакля «Обыкновенная история», документы о передаче имущества по спектаклю, о хранении имущества, перечень декораций и бутафории…

Прокурор говорит о выдаче сотрудникам займов, которые не были возвращены, о проблемах с отчетами. Но — вообще, не конкретно. Тут же уточняется, что документы изучались обвинением выборочно, и неустановление нарушений не означает, что других нарушений не было.

Прокурор читает уведомления из налоговой, договоры с Минкультом, лицензионные договоры. В частности, о проведении фестиваля «Платформа».

Алексей Малобродский просит обратить внимание суда на один из документов, представленный обвинением. Он просит огласить приложение к нему. Зачитывается гигантская программа фестиваля «Платформа». Среди событий: спектакль «Отморозки», выставка «Смерть виртуального художника», дискуссия «Социальный театр…», лекция «Кому нужна современная музыка», дискуссии «Российский театр как родовая травма», «Социальная функция экспериментального искусства». Фильмы, перфомансы, мастер-классы, открытые репетиции. Смотр театров танцев, интерактивные инсталляции (в частности, «Голос свободы»). Фантастическая опера «Охота на Снарка», постановка спектаклей «История солдата», «Метаморфоз», «Сон в летнюю ночь»…

Малобродский настаивает на оглашении этого приложения, ведь, по утверждению обвинения, он и его товарищи похитили бюджетные средства, не осуществив мероприятия «Платформы» или необоснованно завысив их стоимость.

Оглашение событий обширной программы — и есть отчет о его работе до августа 2012 года. Алексей Малобродский и его товарищи по-прежнему рассчитывают услышать от обвинения в чем же они виноваты.

Прокурор оставляет выступление Малобродского без ответа и продолжает монотонно зачитывать названия документов, счетов, платежных поручений.

Иногда адвокаты прерывают этот монолог вопросами: некоторые из документов не имеют даты. Прокурор пропускает замечание мимо ушей и зачитывает документы, связанные с репетицией спектакля «Кафка», который состоялся в 2016 году.

Адвокат Серебренникова Дмитрий Харитонов замечает, что эта информация к обвинению вообще никакого отношения не имеет. А если имеет, то лишь с точки зрения замечательного писателя Кафки, и его великого сочинения «Процесс».

(Напомним, следственные действия были связаны с уголовным делом о хищении 200 миллионов рублей, которые были выделены в 2011—2014 годах «Седьмой студии».)

Обвинитель, не реагирует. Продолжается «чтение вслух». Отчет о продаже билетов в 2016-ом году в «Гоголь-центре», когда «Платформы» уже не было. Ксения Карпинская делает заявление: «Документы, которые сейчас оглашаются, имеют отношение к 2016 году. Но по 2016-му году обвинений ее подзащитному вообще не предъявлялось. Я не понимаю, в связи с чем оглашаются эти документы. Действия прокурора являются необоснованными, я возражаю против такого обвинения».

Государственный обвинитель продолжает оглашение.

Адвокаты недоумевают: «Все что сегодня оглашается — не исследование, но просто перечень документов…»

Судья Ирина Аккуратова недовольна: «Вы уже это говорили…»

Адвокаты просят обратить внимание: ряд деловых бумаг, прежде всего, рукописных — никем не подписаны, есть перечеркнутые, это не документы, а черновики. Сторона защиты интересуется источником происхождения каких-то сводных отчетов без подписей. На один из указанных следствием документ остро реагирует адвокат Итина Юрий Лысенко. Он говорит, что только что зачитанный отчет принадлежит некоей организации ГБУК города Москвы. «При чем здесь «Седьмая студия»? Может быть, документы в деле слишком плотно подшиты, — замечает он, — и обвинитель просто не видит подлинного названия документа?»

Адвокаты не могут понять, зачем следователи объединили разные документы в один.

Дмитрий Харитонов уточняет, что на финансовом отчете, о котором только что говорил прокурор, стоят подписи Ирины Тарасовой, сменившей Софью Апфельбаум в департаменте Минкульта. Зато есть другой отчет, подписанный Апфельбаум и Серебренниковым: но внутри отчета за 2014 год оказался отчет за 2013.

Софья Апфельбаум предлагает прочитать приложение к документу о постановке спектакля «Феи» (2011). В нем подробно описаны траты, выплаты машинистам сцены, светотехникам: постановочная часть за этот спектакль получает больше 80 тысяч рублей, прописаны гонорары артистам. Общая сумма выплат 114 тысяч 301 рубль. Это без ночных репетиций. Такие же договоры существуют по спектаклю «Сон летнюю ночь» и по другим спектаклям. Цифры потраченных средств легко проверить. Адвокаты подчеркивают: в материалах дела есть затраты на конкретные постановки. А эксперт, который проводил экспертизу, эти документы проигнорировал.

Обвинитель перечисляет названия документов, читает, порой кажется, сама себе, блуждает в цифрах, путает тысячи с миллионами.

Когда смотришь на эти тома неразобранных документов, кажется, что следствие подшивало в дело все, что им попадалось под руку. Следствию нужно было показать масштаб работы, которую проводили полтора года. При этом складывается ощущение, что некоторые документы гособвинитель видит впервые и читает с листа.

Почему обвинение решило перечислять едва ли не все бумаги, вложенные в 270 томов следствия? Потом можно сказать, что все эти тонны бумаги и есть исследование доказательств.