«Я не собираюсь сдаваться» 

Здравствуйте! Спасибо большое за письмо, за то, что поддерживали в прошлом и подписали меня на будущие выпуски «Новой», ну и, конечно же, за вашу работу в газете. Вся ваша редакция для меня герои, как матросы на картонном кораблике, который все никак не может потонуть, нам всем на радость!:)) Передавайте огромный привет и слова уважения всей редакции, и Муратову, и Кожеурову отдельно!))

У меня все в порядке, и по здоровью, и вообще — так что не беспокойтесь, ничего не надо! И пожалуйста, хватит уже мне присылать номера «Новой» по почте!)) Тут уже все налажено, и мне теперь каждый номер под роспись выдают, так что все с этим ок.

Этот эфир о моем награждении в передаче «60 минут» я не видел, но представляю себе это. Российское федеральное ТВ уже давно пробило дно в ад и ведет оттуда прямую трансляцию!:)) Поэтому не жалею о том, что не увидел этот очередной бред. Хотя по утрам я вкратце смотрю «Россию 24», чтобы быть немного в курсе происходящего. А по воскресеньям я наслаждаюсь два часа Киселевым. Тут нет театра, поэтому я хожу на Киселева!))

По поводу травли Кашина, я вообще не понимаю, как такие явления возникают? У вас, в России, и так сейчас недостаток адекватных людей. Так зачем еще ругаться между собой по столь мелким поводам. Вы поодиночке бороться собрались? Тем более Олег Кашин, если я не ошибаюсь, это журналист, которого однажды до полусмерти избили какими-то трубами… И его теперь клевать? За то, что он не перекричал Скабееву? А это вообще реально?)) А только что я закончил просмотр телепередачи «Путин общается с журналистами». Она обычно проходит интереснее, чем то, что выходит в конце весны: «Путин общается со своим народом». Из этого выпуска запомнилось: «Поднимите Крым. Опустите Кавказ», «Где Путин» и «По поводу моих поваров». Нормальных вопросов было три, включая тот, что от Азара. Ни на один, как обычно, не дал прямой ответ, кроме того, что в системе ФСИН у нас все нормально и менять ничего не надо. У всех зэков забилось сердце, когда этот вопрос был задан, и жестокое разочарование, когда был дан ответ.

Верю я по-прежнему только в себя. Может, это и цинично, зато честно и надежно.

По поводу остальных ваших вопросов — вы знаете мою позицию относительно СМИ — не давать сейчас ни интервью, ни отвечать ни на какие вопросы. Я не делаю никаких исключений, поэтому отложим эти вопросы до освобождения. Но в любом случае я очень благодарен вашей газете за то, что она есть и тоже не сдается…

«Буду сопротивляться в суде!» 

Приветствую, «Новая газета»!

Прежде всего, хотелось бы поблагодарить вас за освещение нашей тяжелой ситуации. Я, как один из фигурантов дела «Нового величия», в данный момент нахожусь в СИЗО‑3 и ожидаю окончания следствия, почитывая иногда «Новую газету».

Желаю вам дальнейших успехов в работе и чтобы любовь к своему делу и правде всегда побеждала леность и равнодушие.

Ситуация относительно судебной системы в нашей стране, конечно, оставляет желать лучшего. И я не тешу себя надеждой о благополучном исходе моего дела, но пока я жив и здоров, буду продолжать сопротивляться в зале суда. На данный момент мое самочувствие в порядке.

Каждый вечер прослушиваю новости по радио. Задержание 4 ноября Дмитрия Карасева и взрыв в здании ФСБ сильно беспокоит меня. Видимо, ситуация в государстве настолько напряжена, что молодежь уже идет на крайние меры. Молодежь — ​это зеркало, в котором отражаются скрытые желания всего общества. Там, где взрослый человек посмотрит и промолчит, более юный гражданин посмотрит, увидит несправедливость, скажет о своем недовольстве и если его не услышат, то может решиться на смелый и отчаянный поступок. Именно это мы и увидели в Архангельске. По моим подсчетам, уже весной должны начаться судебные слушания по нашему делу. Приглашаю ваших корреспондентов на заседания. Они в любом случае должны проходить в открытом режиме. Насколько мне известно, Вячеслав Крюков прекратил голодовку. И его жизни ничего не угрожает. Это меня очень радует, и надеюсь, в скором времени Слава придет в себя, и все будет нормально.

Продолжайте писать, а я с удовольствием буду продолжать читать свежие выпуски вашей газеты. Благодарю за труд!

«Пусть новый год будет лучше» 

Уважаемые Ольга Витальевна и Николай Иванович! (адвокаты. — ​Ред.) В преддверии Нового года хочу сказать, что прошлый год я прожила, как на фронте — ​год за четыре, и резко повзрослела, не дай бог никому пережить то, что я пережила за этот год. Я поняла, что мир состоит не только из плохих, но и из хороших людей.

Спасибо Вам огромное, что помогали мне в этом году. Передайте, пожалуйста, мои благодарности всем, кто помогал мне в моем деле, всем правозащитникам, особенно Алле Фроловой, Льву Пономареву, Николаю Карловичу Сванидзе, журналистам, особенно «Новой газете», Юлии Полухиной, Екатерине Винокуровой, Сергею Шаргунову, Константину, Вере и всем, всем, всем. Отдельная благодарность Татьяне Николаевне Москальковой.

Желаю всем счастливого Нового года и Рождества! Пусть Новый год будет лучше, чем прошедший. Простите, если кого забыла упомянуть.

«Мы обязательно будем бороться!» 

Я хотел бы обратиться к узникам, которые сидят незаконно, по сфабрикованным уголовным делам. То, что мы сегодня оказались за решеткой, это еще не конец. Мы обязательно будем бороться. Я желаю всем нам не прекращать борьбу, сражаться до последнего, до тех пор, пока мы не окажемся на свободе. И самое главное: я желаю, чтобы все мы вышли отсюда здоровыми и крепкими, для того чтобы могли и дальше работать и приносить пользу обществу.

«Мы понимали, что мы не одни!» 

Дорогие мои защитники! Хочу искренне поздравить вас с Новым годом и Рождеством! Спасибо вам за ту самоотверженность и настойчивость, с которой вы боролись за меня. Я и не предполагала, что пять с половиной месяцев в этом году я проведу в тюрьме непонятно за что.

Я была искренне обрадована, что моя судьба интересует кого-то еще, помимо моей семьи и вас.

Прошу вас передать сердечные поздравления с наступающими новогодними праздниками всем, кто поддерживал меня в трудный час: правозащитникам — ​Льву Александровичу Пономареву и Алле Фроловой особенно, Николаю Карловичу Сванидзе, Татьяне Николаевне Москальковой, Сергею Александровичу Шаргунову и всем-всем-всем — ​не перечислишь! Журналистам — ​«Новой газеты» и Юлии Полухиной, Мумину Шакирову, Екатерине Винокуровой, Анастасии Кашеваровой, ребятам с «Эха Москвы», Russia Today и Маргарите Симоновне Симоньян, Олегу Кашину и Юрию Сапрыкину.

Всем тем людям, которые приходили к нам на суд и поддерживали нас, и мы понимали, что мы не одни. Счастливого вам Нового года и Рождества! Пусть новый год будет лучше предыдущего. Карина Акоповна, Татьяна Борисовна, Максим Леонидович — ​я всегда вам благодарна!

«Не вся жизнь — тюрьма»

Предновогоднее. О том, что мне кажется особенно важным 

В это трудно верится, но последнее время я все чаще замечаю за собой мысли, оценки и реакции, которые точнее всего обозначает слово «прекраснодушие». Не знаю, чем в моем возрасте и с моим причудливым опытом можно объяснить такое отношение к жизни. Что-то обнадеживающее происходит в мире и стране? Едва ли. Я лично смог добиться чего-то в своей профессии или, может, увеличил благосостояние своей семьи? Тоже нет. Здоровье бывало и получше. Неужели источник позитива в небывало хорошей погоде, которой в уходящем году нас незаслуженно баловала природа? Или все дело в моем неисправимом, вопреки реалиям, оптимизме, который трезвомыслящий, скептически настроенный человек вправе посчитать идиотизмом? Как бы то ни было, а мое мироощущение идеально подходит для предновогоднего высказывания. Этот жанр традиционно предполагает добрые воспоминания, веру в осуществление надежд и заздравные тосты. В попытке ответить на вопрос, есть ли у меня объективные причины для такого настроения, не безумие ли это, я радостно хватаюсь за возможность публично покопаться в себе на страницах любимой «Новой газеты».

2018 год я встретил в следственном изоляторе, просидев к тому времени уже более полугода.

Мотивация была основана, во‑первых, на твердой уверенности в своей невиновности, а во‑вторых, я знал, что мне сочувствуют и верят друзья. И не только друзья, но и бесконечно уважаемые мною люди, чьей дружбой я тогда еще не мог похвалиться. Сколь-нибудь внятных перспектив «театрального дела» не просматривалось. Свидетельств безграничной подлости и безудержного беззакония со стороны следствия, наоборот, было в избытке. Тем не менее своим вниманием и доверием вы сделали мой праздник! Через полтора месяца, в день моего шестидесятилетия, это повторилось еще ярче. Этот день я никогда не забуду еще и потому, что после многих ходатайств, просьб и многомесячного ожидания наконец нам с женой дали свидание. Видеть Таню и говорить с ней — ​пусть в убогой обстановке изолятора, через пыльное стекло и по телефону — ​тогда это казалось совершенным счастьем.

Спустя еще пять месяцев я был отпущен под подписку «о невыезде и надлежащем поведении». Домой я привез несколько пухлых папок. Половина содержали мои записи, ходатайства, заявления, жалобы и протесты; ответы из прокуратуры, Следственного комитета, МВД и ФСИН, правозащитных организаций, постановления следователей, многочисленные протоколы судебных заседаний и прочий хлам.

Вторая половина папок, не меньшая по объему, заполнена письмами. Не только новогодними и юбилейными поздравлениями. Письма, на мое счастье, приходили ежедневно и в больших количествах. Два-три раза в неделю, когда у цензора находился досуг прочитать и пропустить, а у дежурного доставить их в камеру, эти письма попадали ко мне. Традиционные конверты и распечатки электронных сообщений, полученных через благословенную систему «ФСИН-письмо», они мне бесконечно дороги. И мне кажется, в отличие от стандартного содержимого первой части моего тюремного архива, это любопытный материал для будущего исследователя, ибо в этих приватных письмах слышно биение социального пульса. Коллеги, друзья и незнакомые люди писали о своем отношении к «театральному делу», присылали распечатки газетных статей, фотографии пикетов и акций в разных городах и странах, тексты публичных обращений и ходатайств в нашу защиту, высказывания в соцсетях. Порой казалось, что они вот-вот пробьют стену лжи и несправедливости.

Но в этих же письмах и свидетельства иллюзорности подобных надежд. Отвратительное следствие и процесс по делу Юрия Дмитриева. Необъяснимая показная жестокость в отношении Олега Сенцова. Злоключения Сергея Мохнаткина. Преследование главы чеченского «Мемориала» Оюба Титиева. Издевательство над пожилым ученым Виктором Кудрявцевым. Позорно сфабрикованное дело «Нового величия» — ​вот очень неполный перечень таких свидетельств, испытывающих на прочность нашу веру в добро и готовность отстаивать свое представление о нем.

Названные имена у всех на слуху. Общество, как правило, солидарно в отношении к ним. Но прошедший год познакомил меня с десятками людей и с их частными историями, о которых пока не написано и не рассказано. И есть еще тысячи, о которых мы не узнаем никогда. Виновные и безвинные, молодые и пожилые, мужчины и женщины, безграмотные и блестяще образованные, подавленные и не­унывающие, обозленные и доверчивые, циничные и наивные, богатые, бедные, предприниматели, работяги, чиновники, студенты, программисты, музыканты… Их обвиняют в мошенничестве, наркомании, терроризме и экстремизме — ​последнее время эти уголовные статьи пользуются у органов особенной популярностью. Разумеется, я не могу ответственно судить, насколько обоснованы эти обвинения в каждом случае. Но, обладая способностью к наблюдению и простейшим умозаключениям, вижу явные и, увы, многочисленные примеры беззакония. Они порождают массовый скепсис и безволие не только среди сидельцев. В одной связке с подозреваемыми и обвиняемыми находятся «охранники» — ​все эти приставы, конвоиры, коридорные, корпусные, выводящие, старшие смен и дежурные помощники начальников следственных изоляторов (ДПНСИ). Они тоже наши сограждане, с которыми мы соприкасаемся плечами в метро, стоим в очередях в супермаркете, и в новогоднюю ночь они так же открывают бутылки с шипучими напитками и пьют за осуществление своих надежд.

Но, поспорю с классиком, не вся жизнь — ​тюрьма, она сложна и многообразна. Для меня было важно поддерживать в себе это ощущение.

Когда мир сжат до размеров тесной камеры, когда маршрут еже­дневной прогулки ограничен периметром пять на пять метров, а в узкую полоску между высокой бетонной стеной и навесом совсем не проникает солнце, тогда рассказы о чужих путешествиях возвращают ощущение подлинных пропорций реального мира. Ты будто едешь с друзьями из Петербурга в Финляндию, пересекаешь на пароме пролив и дальше мчишь по Швеции. Или в другой компании любуешься древними монастырями Грузии. Слушаешь рев океана возле древнего маяка в Португалии. Вдыхаешь аромат свежескошенного сена в литовском хуторе. Или бредешь по ночному Манхэттену. Письма буквально распахивают окно в мир, который, оказывается, не ограничен выборами президента, футбольным чемпионатом, строительством Керченского моста и населен не только участниками бесконечных визгливых ток-шоу. Какая потребность и какое удовольствие читать письма о театральных премьерах и фестивалях, о выставках и концертах, о детях и внуках, о птичьих голосах и о собачьих повадках, о цветах и о новых книгах. А сколько замечательных стихов и разговоров о поэзии в этих письмах!

Замечательные люди все это время щедро дарили и продолжают дарить мне свое время и силы. Я вижу их прекрасные лица в залах судебных заседаний. Читаю в фейсбуке форум в нашу поддержку. Слышу слова поддержки, звучащие со сцен театров и фестивалей. Я знаю, как занятые сверх всякой меры люди, директора театров и галерей, собирали посылки и приносили в тюрьму передачи. Заказывали и присылали нужные мне книги и книги, которыми они сами хотели поделиться со мной. Прекрасный композитор посвятил мне свое дивное сочинение. Картинки профессиональных художников соседствуют в моем тюремном архиве с детскими рисунками. Я сознательно не называю имен, их очень много, и каждое дорого мне.

И вот теперь я должен суметь сказать то, во имя чего написаны все предыдущие строчки, то самое важное, что просится из моего сердца и для чего трудно найти точные и простые слова: я бесконечно благодарен всем вам, кто был и остается со мной, моей женой и моими товарищами в нашем испытании. Вы смогли не только поддержать нас, вы изменили к лучшему мое представление о жизни.

Это невероятное в моем возрасте и с моим опытом открытие, которым я обязан вам. Это счастье!

Чем я могу оплатить дружбу? Надеюсь, что когда-нибудь я смогу быть достойным вас. А пока я желаю себе, своим товарищам и нам всем справедливого суда. Не снисходительного, а честного — ​в день моего шестидесятилетия по закону и совести.

С Новым годом!

«Свобода – самый ценный подарок» 

15 февраля я оказался на свободе, на следующий день был мой день рождения. Свобода — самый ценный подарок, который я когда-либо получал.

Скоро наступит Новый год. И скоро будет год, как я живу в Германии. Я много успел увидеть за это время, столько всего понял про жизнь, столькому научился.

Я очень скучаю по «Новой газете». По коллегам, которые были для меня ближе, чем родные. Я хотел стать одним из лучших российских журналистов. Для этого у меня было все: самая лучшая газета, добрые коллеги, нескупые на терпение учителя. Всего этого меня лишили. Но здесь, в Германии, я ищу себя нового. И найду обязательно.

И в новом году я хочу всем, кто свободен, и тем, кто сидит за решеткой, пожелать того, чему научила меня «Новая газета»: не делить мир на белое и черное. Обращать внимание на детали и давать право голоса тем, кого этого голоса лишили. Хранить и развивать в себе хорошее. Всегда оставаться чуть-чуть ребенком.

Я продолжу двигаться в выбранном направлении. Когда мне было страшно, я знал, что многие из вас переживают и поддерживают меня. Наша любовь, наше сопереживание друг другу делает нас людьми. Я рад, что вы меня поддержали и поддерживаете людей, которые сейчас оказались, как и я в прошлом, в тяжелой ситуации.

Я очень надеюсь, что Титиев, Сенцов, Дмитриев и остальные политзаключенные скоро будут на свободе. И мы будем наблюдать за их новой жизнью, где бы она ни была, как сейчас вы — за моей.