Высокий суд Лондона 19 декабря вынес решение об отказе Российской Федерации в экстрадиции Алексея Шматко — бизнесмена из Пензы, где против него в 2010 году было возбуждено второе уголовное дело о мошенничестве в особо крупном размере. После условного приговора по первому делу Шматко сумел через Абхазию улететь на Кипр, где три года добивался прекращения второго. Когда в 2014 году он был объявлен в международный розыск, Шматко по фальшивому паспорту улетел в Лондон, где попросил убежища. Ходатайство об экстрадиции было подано РФ тогда же, но Шматко выдвинул против него свои аргументы и, пока дело тянулось, создал в Англии новый бизнес и пустил там корни.

Имя Алексея Шматко, делом которого в России, увы, уже трудно кого-то удивить, недавно зазвучало в федеральных СМИ благодаря двум обстоятельствам. Во-первых, узнав (в том числе из «Новой») о жалобах на пытки пензенских обвиняемых по «делу «Сети», Шматко сообщил, что его ведет тот же следователь УФСБ Валерий Токарев, который запугивал и, с его слов, избивал его самого, требуя поделиться бизнесом. Это его утверждение косвенно подтверждает тот факт, что дела о хозяйственных преступлениях к подследственности ФСБ, вообще-то, не относятся.

Второе обстоятельство связано с тем, что Шматко не только фигурирует в так называемом «списке Титова», но и утверждает в своих интервью, что он автор идеи этого списка российских бизнесменов, уехавших за границу, но желающих вернуться в Россию в случае прекращения возбужденных против них «хозяйственных» дел. Якобы Шматко числится в этом списке под № 1 и является представителем Уполномоченного по защите прав предпринимателей в РФ по связям с российскими бизнесменами, осевшими в Англии. Однако в противоречие с этим Шматко говорит, что сам и не собирался возвращаться в Россию, а усилия, связанные со «списком», предприняты им только ради прекращения незаконного преследования.

В аппарате Бориса Титова «Новой» подтвердили, что Шматко принимал участие в организации его встречи с российскими бизнесменами в Лондоне в феврале сего года и фигурирует в «списке», но номеров в нем нет: это просто информационная база. Он также не является уполномоченным представителем Титова: в этом направлении от имени уполномоченного во всех странах работает «общественный омбудсмен в сфере экстрадиции, депортации, федерального и международного розыска» — адвокат Дмитрий Григориади.

ссылаясь на решение судьи первой инстанции: та пришла к выводу, что он стал критиковать российские власти лишь после того, как ему было отказано в убежище.

Однако все сказанное не умаляет важности и прецедентного значения решения английских судей по делу «Шматко против РФ» (в апелляционном суде Шматко оспаривал решение об экстрадиции, то есть был «истцом»). Высокий суд два дня слушал дело и вынес решение спустя еще почти месяц. Выслушав экспертов (в частности, профессора права и эксперта Совета Европы Билла Боуринга), суд согласился с их мнением, что гарантиям, которые сторона РФ представила в том, что права Шматко в России в случае его экстрадиции не будут нарушаться, нельзя поверить. В первую очередь это касается системы ФСИН, но судьи Высокого суда выразили и более общее недоверие всей российской судебной системе в целом.

Все такого рода международно-правовые отношения строятся, естественно, на презумпции добросовестности национальных судов (в противном случае любые договоры о международном сотрудничестве в сфере борьбы с преступностью и экстрадиции вообще не имели бы смысла). С этого же начинается и решение Высокого суда от 19 декабря, однако судьи продолжают:

В пункте 32 судьи цитируют заключение профессора Боуринга, который «представил доказательства наличия консенсуса международных наблюдателей относительно того, что РФ инфицирована судебной коррупцией в значимых для государства делах, и ее судебная система не является независимой».

Решение Лондонского суда «по делу Шматко» принципиально в том смысле, что хотя оно и не опровергает полностью презумпцию добросовестности российских национальных судов, однако создает прецедент ее опровержения (в юриспруденции презумпция — это лишь предположение, которое считается истинным, пока не доказано обратное). Разумеется, это созданное 19 декабря правило не будет впредь применяться автоматически ко всем требованиям РФ об экстрадиции, но общая презумпция не столько де-юре, сколько де-факто сдвигается в сторону меньшего доверия, в том числе и по делам любого иного рода, в которых РФ является или будет стороной.

Собственно, для нас, россиян, английские судьи, грамотно отметившие, что искажения в судах имеют место по «значимым для государства делам», ничего нового не сказали. Мы и сами знаем, что судам в этих случаях верить нельзя. Но даже соображение о том, что по основной массе «не значимых для государства» дел они занимают независимую позицию, постепенно утрачивает убедительность: ведь речь идет не просто об ошибках, а о преднамеренном подыгрывании одной из сторон.