Как ни крути, а судье Гордееву пришлось столкнуться со сложным вопросом: был ли второй претендент на прощание для Людмилы Михайловны столь же близким другом, каким был Лев Пономарев? (Про остальных, кто ее любил, и кого она рада была бы видеть, что уж и вспоминать).

Для начала Пономарева просто не доставили в назначенное время в суд. Уж как это будут объяснять спецприемник и конвой — это их проблема, что-нибудь да наплетут. Но судья, отклоняя ходатайство защиты о его доставке, сослался (по крайней мере устно) на то, что Пономарев сам-де об этом письменно не попросил. Это, чтобы долго не объяснять, лажа. Принцип личного, устного и непосредственного участия в судебном разбирательстве ФСО пока еще не отменила.

Понятно, что столкнуть президента с Пономаревым у гроба Людмилы Михайловны лицом к лицу — было бы уж слишком для телекамер 1 канала, и тут охрана решила просто не рисковать. Был и более элегантный вариант: перенести суд на утро похорон и отпустить Пономарева так, чтобы он не успел в Домжур, но успел хотя бы на кладбище. Но для этого были бы нужны, во-первых, координация, а во-вторых, ответственность, которую здесь никто, конечно, взять на себя не решился. Не беспокоить же с этим «самого»?

Позорище этой картинки ляжет пятном на многих госслужащих. Но под всем этим мелочным, дрожащим страхом формальная подпись будет стоять только одна: судьи Тверского районного суда Дмитрия Гордеева. А кто обещал, что будет легко?