На улице минус восемь, 6.30 утра. Коптевский район на севере Москвы. Сегодня тема рейда — должники по алиментам, которые не платят больше двух месяцев. Некоторые, как выяснится, намного дольше — их непогашенные задолженности достигают уже больше миллиона рублей. Выходим рано, потому что, как говорят приставы, застать кого-то дома удается либо «спросонья», либо ближе к 22 часам (самое позднее, когда могут постучаться в квартиру к должнику).

Елена и Безирген — приставы-исполнители, оба одеты официально — в служебную форму, в руках чемоданы, внутри — исполнительные производства на сегодняшних должников. Из служебной машины следом выпрыгивает Артем, он не разговаривает с должниками, а выполняет роль защитника приставов — на нем специальная экипировка: жилет, а сзади на поясе наручники и резиновая дубинка. Приставы рассказывают, что агрессия в их сторону чаще всего случается, если человек находится в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, но «бывает всякое».

В Хабаровске в 2015 году пристав чуть не лишился руки — должник успел нанести ему рубленую рану.

Одно из самых сложных препятствий квеста «поквартирный рейд» — попасть внутрь подъезда. Елена и Безирген смеются, что ключей от всех дверей Москвы у них нет. Приставы начинают поиски еле заметных, оставленных заботливыми жителями, кодов в квартиры. На улице еще темно, приходится светить айфоном по стенам вокруг двери. Если такая тактика проваливается, приходится ждать первого, кто выйдет из подъезда.

Елена по очереди подбирает коды, спустя пять попыток попадаем на сонный голос: «Приставы? Зачем? Ужас какой!» Елена успокаивает в домофон, что они не к нему, а к соседу по лестничной клетке. Дверь открывается. Дальше остается только угадать этаж и позвонить в нужную квартиру. Чаще всего, объясняют приставы, на них реагируют с ужасом: первое, что человеку приходит в голову, — его сразу повезут в тюрьму.

Кроме того, люди часто путают приставов с коллекторами. И ассоциации сразу с выбиванием дверей, применением силы и ночными облавами. Как рассказывает пристав-исполнитель Екатерина, которая ждет найденных должников в отделении,

Если сама взыскательница (бывшая жена) хочет передать дело коллекторам, она пишет нам заявление, отзывает исполнительный документ и сама уже всем занимается, мы отходим от дела».

***

Он со всей силы отстукивает кулаком в дверь: «Откройте! Приставы!» За ней вдруг слышно: «Открываю, подождите». Выходит заспанный мужчина лет 60, это отец должника.

Говорит, что не общается с сыном около года, где тот проживает, не знает, и телефона у него нет: «Я ему сто раз говорил, что же ты делаешь-то?» — объясняет Иосиф Иванович. Приставы верят. Говорят, что если сын появится, пусть сразу позвонит. Но вообще их дальнейшие действия — выходить на место работы.

Истории про то, что должники могут прятаться от приставов в диванах и холодильниках — правда, рассказывает Екатерина:

Взламывать дверь приставы имеют право только после решения суда.

— Как-то открыла мне женщина, вторая супруга нашего должника, — вспоминает Екатерина. — Она говорит: его дома нет. Я начинаю с ней говорить: «Вы понимаете, что можете оказаться в той же ситуации, он от вас уйдет и не будет платить алименты. Вам понравится? Вот первая супруга страдает». Она, конечно, начала его защищать, потом когда я начала уже говорить из серии: «Он так же уйдет от вас», он вдруг из ванной в одном полотенце выскочил и начал наезжать на меня, говорит, мол, «что вы тут моей жене говорите?» Как психологи тоже работаем!

***

Мы обошли за утро семь квартир. Не нашли ни одного должника. Приставы уверяют — такого не было очень давно. Зато сами удивляются, что сразу двое из семерых, как сообщили их родители, уже «присели» — отбывают наказание в тюрьме. При этом приставы не получают эту информацию предварительно, только постфактум отправляют запрос в МФЦ. Говорят, что эффективнее пройтись по квартирам, чем ждать ответа из госучреждения.

Если подтверждается, что должник в тюрьме, то арест накладывается на зарплату, которую он получает в колонии. «Знаете, какие у них там хорошие зарплаты? До 10 тысяч! — восклицает Екатерина. — А если он там не захочет работать, мы отправим постановление, и его обяжут работать — от ответственности за алименты в тюрьме не спрячешься».

В тюрьму, как она говорит, большинство неплательщиков попадает за мошенничество. При этом самое страшное лично для нее — не случаи, когда человек в заключении, а когда у должника совсем нечего забирать. В июне этого года Федеральная служба судебных приставов (ФССП) составила портрет типичного неплательщика по алиментам: это мужчина от 30 до 42 лет, «молодой и трудоспособный», который не платит не потому что не может, а просто не хочет. Екатерина говорит, что по ее практике, у большинства просто нет денег, работы, даже дома уже ничего нет, хотя человек, может быть, и хотел бы платить, да нечем:

— Самое адское — когда ничего нельзя забрать, в квартире опечатать в счет долга нечего. У женщины (которая должна перечислять деньги в дом ребенка) отключен газ, свет, канализация.

— Одно дело, когда они скрываются. Всегда есть счета, квартиры, машины, на которые наложить арест. А тут… Ну вот привлечем — и что от этого? Кому жить станет лучше?

Привлечь женщину могут как раз по доработанной в 2016 году 157-й статье Уголовного кодекса. На прошлой неделе Минюст сообщил, что доработал закон об изъятии единственного жилья у должника — обсуждение этого закона ведется уже несколько лет. Сначала предлагалось, чтобы процедура действовала, если материальные обязательства превышают 5% от стоимости квартиры.

Однако эксперты скептически отнеслись к предложению ведомства: лишиться скромного по площади жилья в таком случае можно очень быстро. Теперь же Минюст предлагает отбирать жилплощадь у алиментщиков с «роскошным жильем». «Роскошность» определяется лишь площадью — более 36 кв. метров на человека. В случае процедуры банкротства, при наличии долга более чем в 200 тысяч рублей — должник окажется без крыши над головой.

Судя по статистике, которую приводят приставы-исполнители из своей практики, жилья, скорее всего, лишатся те, у кого, кроме него, больше ничего нет.