Глава Бурятии Алексей Цыденов положительно оценил происходящее, заявив, что Бурятия в ближайшее время получит «дополнительные возможности», например, стимулирование инвестпроектов, а также поддержку в социальной и экономической сфере. А врио главы Забайкалья Александр Осипов напомнил, что именно он совсем недавно, при своем назначении на должность врио губернатора, попросил у президента распространения на Забайкалье дальневосточных преференций.

— Кардинально это пристегивание ничего изменить не может, — возражает на ликование местных властей эксперт в области социально-экономического развития регионов Наталья Зубаревич. — Первое — федеральный бюджет на Восток не очень инвестирует, его главный приоритет — Крым. Слов очень много, а с деньгами напряженка, потому что доля инвестиция на Дальний Восток из всех источников — чуть больше семи процентов.

Второе — бизнес туда не идет. Максимум что они получат — это распространение всяких льготных режимов. Но сказать, что это как-то повернет бизнес инвестировать туда, я бы не рискнула, зная, сколько было объявлений, что китайцы придут на Дальний Восток.

И Бурятия, и Забайкалье считаются полудепрессивными регионами. Зубаревич говорит, что для Сибири избавиться от того и от другого — даже выгодно: «У Сибирского автономного округа доля инвестиций из федерального бюджета практически те же 8 процентов. Сами видите — не было им там хорошо, и здесь не будет лучше».

— Главная политическая мотивация этого — Кремлю надо что-то делать с регионами, — утверждает политолог Дмитрий Орешкин. — Если вы возьмете результаты голосования за президента в 2018 году и посчитаете долю голосов, отданных за Владимира Путина не от тех, кто пришел голосовать, а от списочного состава избирателей (этот показатель учитывает явку и долю поддержки), то выяснится, что минимум по стране — это восток Сибири и Дальний Восток. Именно там максимум разочарования и непонимания. В частности, это проявилось осенью в сентябрьских выборах.

Что в такой ситуации может сделать вертикаль власти? Или поменять губернаторов (что мы и наблюдаем в других регионах), или перекроить сферу ответственности, создать иллюзию перемен.

Одним из плюсов перевода Бурятии и Забайкалье в Дальневосточный федеральный округ главы двух этих регионов называют программу «Дальневосточный гектар», которая предполагает предоставление жителям бесплатного гектара земли. Орешкин говорит, что эта программа уже фейк и практически не работает: «Естественно, местная власть виляет хвостом и говорит, «как замечательно, теперь вы нам сделаете эту программу». Вопрос: если вы хотите себе «Дальневосточный гектар», что мешало сделать то же самое в рамках Восточной Сибири?»

— Я не понимаю, почему все считают, что переменили систему управлений и теперь в регионах все наладится, — продолжает Орешкин, — Ничего не изменится. Сама по себе структура федеральных округов — это пятое колесо в телеге. Никаких реальных полномочий у федерального округа нет. Есть вариант дать регионам больше полномочий на самостоятельную экономическую деятельность (тем более на Дальнем Востоке есть что делать). Но Кремль этого сделать не может, потому что ему не хватает денег даже на то, чтобы пенсионеров содержать в приличном состоянии. Единственное, что они могут, — это чисто виртуальное действие. К тому же Кремлю незачем улучшать там экономику, власть больше боится богатых регионов, чем бедных. У богатого появляются свои интересы, и он может уже «поплевывать» на федеральный центр. А если регион дотационный и кормится с ладошки Кремля — то, конечно, он зависимый, и не важно, как там фамилия губернатора.