–Как вам пришла в голову эта затея?

М.А.: Я сидел и думал, как попасть в Книгу рекордов Гиннесса, но каким-нибудь легким путем. Размышляю: хм, а ведь никто еще не доехал на машине Тесла от Москвы до Владивостока. Слушай, делов-то. Потом задался вопросом: а зачем мне ехать на Дальний Восток? Надо же понять, что там делать, должно же быть какое-то оправдание этой поездке. В ходе раздумий Тесла отвалилась уже, я сконцентрировался на Дальнем Востоке. Вспомнил про дальневосточный гектар. Потом встретились с Борей. И в какой-то момент из рефлексии родилась эта идея: взять гектар. Дальний Восток может стать хорошим драйвером для людей! Никто не верит в программу дальневосточного гектара. Да никто не верит, что в России что-то вообще можно изменить, не только на Дальнем Востоке. Мы подумали: надо сделать что-то, что докажет: чуваки, все зависит от вас! Просто идите и от забора до обеда фигачьте. Философия борьбы с патернализмом — основная движущая сила у нас в «Таких делах».

— Как вы выбирали себе участок?

М.А.: Мы написали в организацию, которая называется Агентство по развитию человеческого капитала на Дальнем Востоке — сокращенно АРЧК. Встретились с ними в Москве — приятные, интеллигентные люди. Нам подобрали несколько участков по нашему запросу. Мы поехали их осматривать. И они все были либо заняты, либо непригодны для ведения бизнеса — на месте одного, например, было болото.

Б.А.: Мы решили выбрать место, которое считается наиболее тяжелым. Доказать: если уж там получится, значит, может получиться везде. В результате мы выбрали Еврейскую автономную область, которая на последнем месте во всех рейтингах социально-экономического развития.

М.А.: В итоге мы сами себе нашли свободный участок — в селе Башурово — и решили его брать.

— Вы же не на одном гектаре бизнес делать собираетесь?

М.А.: Гектар — это точка входа, возможность доказать, что это не обман и его реально получить. Вообще, мы хотим сделать большой кооператив на тысячу-две гектаров, чтобы туда приезжало много людей, чтобы этот кооператив давал развитие всему региону. Создать там производство, сельскохозяйственные и не только проекты, которые принесли бы прибыль всей Еврейской автономной области.

— Вы верите, что таких сумасшедших, как вы, найдется на две тысячи гектаров?

М.А.: Еще до того, как мы начали, нас завалили письмами со всей страны: возьмите нас с собой, мы тоже возьмем гектар. Но любого желающего мы брать не будем — не все видят в гектаре ценность. Мы будем брать только тех, кто готов разделить наши ценности, стремиться к таким же целям, готов инвестировать в это деньги. Будут разные варианты участия: можно приехать и создать свое производство на месте, можно материально поучаствовать в общем производстве и вообще не ехать туда. Люди хотят что-то делать на этих гектарах, просто не знают как, не видят примеров.

Б.А.: Я уверен, что такие люди найдутся. Идея в том, чтобы объединить тех, кто готов переехать, кто готов взять гектар и отдать его в управление кооператива, тех, кто живет там уже, но нуждается в работе, присоединении к кооперативу.

— Как ощущение, сможете конкурировать с китайцами?

М.А.: Они уже и так заняли всю возможную землю. Когда мы приехали, я спросил у местной девушки, которая сдавала нам квартиру: «Познакомьте нас с какими-нибудь китайцами, которые работают здесь». Она говорит: «А у нас китайцы давно не работают. Они давно уже хозяева». Они работали 20 лет, стали хозяевами земли, теперь серьезные бизнесмены. Мы им не конкуренты — не собираемся сою выращивать. А за землю — не вижу проблем. Где мы выбрали себе гектар, китайцев пока нет.

Б.А.: Присутствие ощущается, но китайцев мало на улицах, единицы. Те, кто есть, не ассоциируют себя с переселенцами. Это люди, которые приезжают поработать — и уезжают. Они ментально не склонны к колонизаторству. Экономическая экспансия существует, конечно. Китайцы выращивают сою для своего рынка: работают китайцы, урожай и все деньги уходят в Китай. Единственное, что от этого получает Россия, — налог, который китайцы платят ежегодно — где-то три тысячи рублей с гектара в год. Для некоторых районов это, конечно, подспорье. Но волнует даже не то, что все деньги утекают в Китай. Меня заботят очень интенсивные методы сельского хозяйства. Понятна логика: что им до этой земли, она иссякнет — перейдут на другой кусок. Для экологии края это, конечно, губительно. Но с другой стороны, близость к Китаю дает огромные шансы, которые никто не использует. Безумное количество людей в Китае готовы ехать в Россию как туристы, а предложить им нечего.

— Ваше впечатление от Дальнего Востока? Самое большое удивление?

М.А.: Из приятного — там есть просто фантастические люди — бизнесмены, чиновники, которые даже в трудных обстоятельствах умудряются делать что-то клевое. Замглавы поселения Ленинское Анна Тарасенко — просто лучший чиновник, с которым я в жизни встречался. Она открытая, добрая, отзывчивая, вся съемочная группа была очарована ей. Порадовало, что подтверждается наша теория: чем хуже — тем лучше. Отсутствие — это возможность.

Б.А.: Даже в районе, который последний во всех рейтингах, полно красивых мест, все неплохо с инфраструктурой, есть люди, которые что-то делают на местах. Жизнь бьет ключом гораздо сильнее, чем кажется, когда ты сидишь за несколько тысяч километров и смотришь на тот регион. Природная красота — ее очень много, и деятельные люди — их поменьше. Настроение «пора валить» главенствует, но есть примеры людей, которые добились успеха, причем все они, наоборот, приезжие — из Израиля, Новороссийска, Хабаровска. Для тех, кто там рождается и живет, пустота вокруг не является потенциалом, она угнетает. Допустим, в небольшом городе нет баров, значит, лучше переехать в Хабаровск. А для человека из Новороссийска, мы такого встретили: «Нет баров? О, значит, я могу открыть свой!»

— А что неприятно удивило? Митя в одном из выпусков сказал: «Обычная жизнь страшнее ужасов войны».

М.А.: Ужас и катастрофическое отсутствие перспектив у местного населения, которое просто хочет сбежать, — им даже по фигу куда. А кто не может уехать — просто медленно умирают, гниют. Мы встретили человека — это не вошло ни в одну из серий, — который сказал: «Мужики, вы с телевидения? Снимите меня, я предатель Родины». Мы удивились: «В каком смысле?» Он говорит: «Если сейчас фашисты придут, я к ним перейду. Я сидел в тюрьме, вышел — у меня нет ничего. Я не ел три дня, мне некуда идти. Я сейчас пойду кого-нибудь убью и сяду обратно в тюрьму». И это такой ужас, человек просто на дне — он не понимает, что ему делать, как и зачем существовать. Этот уже сдался, а есть те, которые еще борются: мы встретили женщину, у которой девять детей, она не пьет, не курит, старается для них. И это так больно. Мы не искали таких людей специально, просто приехали в два района. Две двести рублей на одного члена семьи в месяц — как так жить?

— А этим людям вы можете дать работу?

М.А.: Уже в момент съемок нам пришла идея: конечно же, у нас будет серьезная социальная составляющая в рамках создания нашего кооператива. Мы будем предлагать работу — возможно, не только людям с Дальнего Востока. Ты можешь получить бесплатно гектар, государство обязано тебе выделить лес на строительство — до девяноста кубометров. Получаешь землю и стройматериалы, остается только построить дом. С этим, возможно, поможет кооператив, пока не знаю — это же долгий проект. Но очевидно, что этих людей мы будем подключать, чтобы помочь им выкарабкаться. Здорово делать проект, который будет решать сразу несколько проблем, здорово, если еще и получится денег заработать на нем.

Б.А.: Мы должны помочь людям, которые как-то не могут себя найти в жизни. Но я как предприниматель знаю, с такими людьми очень сложно. Они, может, не по своей воле дошли до социальной апатии, когда сложно мотивировать человека на работу. Дело не в деньгах даже, люди просто разучиваются работать. Им просто нужно получить деньги один раз, чтобы пойти напиться. Потом ты не увидишь его на работе в течение двух недель. Это не так просто: раз — и беру на работу социально обездоленных людей. Нужно создавать специально психологический климат, привлекать психологов. Относиться к этим людям не как к работникам, а как к тем, кому нужна помощь. Чтобы происходила социальная адаптация, социальное возрождение людей.

— Митя в одном из выпусков говорил, что в местном магазине на вас продавщица посмотрела странно: мол, дураки, что ли, приехали за гектаром?

М.А.: Это обычная реакция всех — и здесь, и там: «Гектар? Ты чё, идиот что ль?» Ну, типа, обманут же. Поэтому мы и строим из себя дурачков в этом шоу. Хотя мы и есть дурачки. Просто серьезно к этому никто не относится пока что. Но вот когда мы заработаем первый миллион рублей, тогда люди серьезно начнут относиться. Когда заработаем сто, люди поймут, что мы были правы и нужно было с нами быть с самого начала. Но мы все равно будем всем рады. Нам важно показать весь процесс. Мы хотим, чтобы люди поверили в себя. И не только на Дальнем Востоке, это же везде работает.

— И все же, как местные на вас отреагировали?

М.А.: В селе Радде есть чудесное предприятие, его глава очень обрадовалась нам — в надежде, что мы будем сотрудничать. Она прям загорелась мечтой, что мы вернемся и будем вместе работать. Она всю жизнь работала на этот колхоз и теперь его некому отдать — дети разъехались, он не нужен никому. По сути, она его тянет, а зачем — не знает. А тут мы подвернулись.

— Хочу узнать про ваши безумные варианты развития бизнеса.

М.А.: Почему безумные? Они вполне себе нормальные! Теплица с помидорами, которая обогревается майнингом биткойнов, что в этом такого? Мы первые будем выращивать помидоры, которые мы уже назвали «битмидоры». Медовуху делать сложнее, чем битмидоры! Теплица — ты ставишь рядом майнинговую ферму, это может быть одна коробочка, может быть десять, подключаешь к интернету, она выделяет много тепла, за счет него теплица всегда в рабочем состоянии. Битмидоры мы собираемся продавать. Мы и теплицы эти собираемся продавать! Хотим сделать готовое решение, которое сможем продавать в любой конец света.

Б.А.: В проекте майнинговых теплиц есть пиар-составляющая, хочется выстрелить, привлечь внимание. Но это не так абсурдно, как кажется на первый взгляд, потому что действительно существует большая проблема в связи с утилизацией тепла, которое возникает при майнинге. Очень перегреваются платы, они перестают работать. Многих в мире посещает мысль — как использовать это тепло? На самом деле в России уже существует компания, которая производит отопительные котлы и радиаторы, в которые встроены специальные платы для майнинга биткойнов. Человек отапливает помещение и одновременно майнит. Если бы все майнеры мира были отдельной страной, они бы использовали электричества примерно столько, сколько Белоруссия вся. Наша задача — сделать майнинг экологичным.

— Какие еще у вас были идеи бизнеса?

М.А.: Производить молоко. Есть два типа белка А1 и А2. Есть люди, у которых непереносимость лактозы. На самом деле это всего лишь непереносимость белка А1. Общемировой тренд в развитии молочной продукции — выпуск молока с белком А2. Мы хотим подключиться к этому тренду.

— Митя еще хотел медовуху делать. Это для удовольствия?

М.А.: Нет, это серьезный бизнес-проект. Это вообще все серьезные бизнес-проекты! Медовуха — это лишь один из подпроектов. Проект называется «Хаб по переработке меда». Местные производят так много меда, а продавать его некому. Мы уже ведем переговоры с очень крупной компанией по производству пива, чтобы они вошли в этот проект, помогли создать производство и стали бы нашими партнерами. Это выглядит, как хиханьки да хаханьки, но мы серьезно собираемся стать миллионерами и серьезно собираемся привлечь огромное количество инвестиций и изменить все. Для нас это важная история: надо делать в своей стране максимум, чтобы люди не сидели на диване или на печи.