Когда в июне этого года мы с правозащитником Андреем Бабушкиным как члены СПЧ посещали ИК-7 Омска, то несколько заключенных рассказывали нам о пытках, которым они подверглись. Среди них был и Мухтар Алиев.

В начале августа Андрей Бабушкин получил от Мухтара Алиева письмо:

Но когда в сентябре Мухтара Алиева посетила московский адвокат Вера Гончарова, он под видеозапись (имеется в распоряжении редакции) отказался от того, что писал Бабушкину, потому что письмо якобы было написано под пытками: «Угрожали мне, что до освобождения я не доживу здесь».

Приезжавшие в Омск московские прокуроры должны были проверить жалобы на пытки заключенных из ИК-7, а также из других колоний, в том числе из ЛИУ-2 (лечебно-исправительное учреждение для больных наркоманией, алкоголизмом и открытой формой туберкулеза). Судя по всему, эти проверки так ничем и не закончились.

Омское ЛИУ-2 уже давно известно как место жесткого прессования заключенных.

• В 2009 году несколько арестантов вскрыли там себе вены из-за того, что их запугивали и избивали.
• В 2013 уже 65 человек порезали себе вены и животы.
• В 2014 году — вновь порезанные вены.

Омские правозащитники неоднократно писали в Генпрокуратуру и Следственный комитет заявления о пытках в ЛИУ-2. В 2014 году омский УФСИН обвинил правозащитницу Ирину Зайцеву в клевете и потребовал возбуждения уголовного дела. Кроме того, в Следственный комитет поступили письма от 232 заключенных ЛИУ-2, в которых они просили привлечь к уголовной ответственности Ирину Зайцеву за распространение ложных сведений. Как потом выяснится,

Следственный комитет Омской области провел проверку и отказал тюремщикам и заключенным в возбуждении уголовного дела против Ирины Зайцевой по причине отсутствия состава преступления. Следователи нашли подтверждения, что организованная группа заключенных издевалась над другими заключенными. Но почему-то фамилии жертв и истязателей следствию установить не удалось, хотя Ирина Зайцева и ее коллега по правозащите Лали Хвичия предоставили следствию все имеющиеся у них данные по персоналиям.

В 2015 году заместитель директора ФСИН генерал-майор внутренней службы Валерий Бояринев «провел целевой выезд для проверки основных показателей деятельности УФСИН России по Омской области».

а его заместитель полковник Василий Гордеев получил нагрудной знак «Лучший сотрудник службы безопасности».

В том же 2015 году митрополит Омский и Таврический Владимир наградил Юрия Касьяна благодарственным письмом «за многолетнюю помощь в организации Крестных ходов «Молодежь за традиционные ценности».

Но в 2017 году против начальника ЛИУ-2 возбудили уголовное дело.

Оказалось, что с 2014-го по 2017 год, то есть в то время, когда Юрия Касьяна награждали медалями и грамотами, он получал взятки в виде газонокосилки, триммера для травы и сварочного аппарата, использовал заключенных для строительства своей дачи недалеко от поселка Крутая Горка и, кроме того, на территории ЛИУ-2 заключенные ковали ему дачные ворота.

В обмен на это арестанты получали дополнительные посылки и передачи, краткосрочные и длительные свидания, а также были переведены на более мягкие условия содержания.

В мае этого года Юрия Касьяна осудили на два года условно. Из ФСИН он уволился по собственному желанию. Теперь получает повышенную пенсию как бывший силовик. Начальником ЛИУ-2 стал его заместитель Василий Гордеев.

Когда в июне мы с Андреем Бабушкиным посещали ЛИУ-2, Василий Гордеев показался нам человеком, который реально гордится тем, что в подконтрольной ему колонии соблюдаются права человека. Он говорил, что после назначения сразу поменял почти всех сотрудников, что проводит индивидуальную беседу с каждым прибывающим в учреждение заключенным, говорит им о реальной возможности выйти по УДО.

Действительно, лица в ЛИУ-2 не были такими запуганными, как в пыточной колонии №7, где мы до этого побывали.

Однако нас смущала абсолютно новая, явно первый день надетая форма на всех заключенных. И повальное молчание арестантов в ответ на наши вопросы. Абсолютное отсутствие жалоб. И еще книги в руках всех заключенных. Хотя было видно, что книги эти не для чтения, а скорее для бутафории.

Но нам и правда хотелось надеяться, что в ЛИУ-2 все самое худшее позади. Тем более что в разговоре со мной Гордеев активно осуждал бывшего шефа, говоря, что за то, что делал Касьян, его надо лишить и звания, и повышенной пенсии.

Однако свидетельства бывших заключенных ЛИУ-2 (которые, кстати, не скрывают ни свои имена, ни лица) об издевательствах и насилии, которым они подвергались в этой колонии, а также о личной роли Василия Гордеева в установлении пыточной системы в ЛИУ-2, заставляют по-другому взглянуть на это лечебно-исправительное учреждение Омской области.

«Ток 220. Ничего хорошего»

Арсен Жиенбаев 

«Когда на ЛИУ-2 в 2013 году сотрудники избили арестантов, то зэки вскрыли себе вены. Туда завели ОМОН. Почему избивать стали зэков? А потому что начальник ЛИУ-2 Касьян захотел там сделать очень сильный режим и применял силу, потому что он считал, что без этого никак. И туда со всей России завезли беспредельщиков, которые начали пытать зэков. Каждую неделю на ЛИУ-2 привозили по два этапа по 10 человек из разных колоний на перевоспитание. Абсолютно все знал сам начальник Касьян, приказы на пытки шли от Гордеева Василия Васильевича, он был заместителем в колонии.

Меня из ИК-8 тоже отправили в ЛИУ-2. Хотя никаким алкоголизмом, наркоманией или туберкулезом я не страдал. Нам сразу сказали: «Всё, вы прибыли на ЛИУ-2, сейчас узнаете, куда попали, и сейчас мы вас научим соблюдать режим».

Мы зашли в помещение ШИЗО ПКТ (помещения камерного типа).

Навстречу нам где-то шесть-семь человек в камуфляжной форме с деревянными дубинками — это зэки в масках, только предводитель их был без маски.

Метров 15 пробежали, там оказалось помещение, в котором клетки стоят — отсекатели, рядом помещение, где столы деревянные. Там обыск всегда проводился, всех догола раздели, и пока раздеваешься тебя бьют.

Потом всех закрыли в отсекатели. Ну, конечно, там разговоры, что происходит, за что такое отношение? Активисты просто кричали: «Жопы драть, сейчас будем вас всех … [подвергать сексуальному насилию]». И при этом сильно избивали. А сотрудники ходили рядом.

Затем меня с мешком на голове отвели в помещение, где собрались 10 сотрудников, один из них с видеокамерой, а зэки были в масках. На полу валялся матрас. Я был голый, они мне связали ноги, локти и кисти, положили на матрас на живот. Сначала пинали, потом чувствую, током мне по ягодицам. Чувствую, что это не электрошокер, это что-то сильное. А потом, когда перевернули, я уже все увидел: у них обычный удлинитель включен в розетку 220, в этом удлинителе два обычных провода и на их концах завязаны узелки. Меня двое держали за плечи, двое за ноги, один держал голову, а двое мне начали прикладывать провода в пах, к гениталиям. Держали секунд по 30. Ток 220. Ничего хорошего. Делали перерывы, добивали ногами, говорили: «Понял, куда попал? Вы все приехали … [заниматься сексом], вы все никто…»

Потом ноги заламывали, киянкой пятки отбивали, потом опять толпой пинали, ток прикладывали, душили. У них резиновый кусок был 20 на 20 сантиметров, и когда они током бьют, то на нос и рот они резину эту кладут, дышать не можешь и сознание теряешь.

Нас привезли в ЛИУ-2 в 13.30 и до 15-ти минут четвертого утра следующего дня, все время избивали, пытали. Там всякие были, кто-то стиральную машину в деревне украл. Зачем его пытать? Это же не какие-то авторитеты, которые убивали людей в 90-х».

Сергей Семенов 

«Почему меня отправили из ИК-8 в ЛИУ-2, я не понимаю. У меня статья 318-я — применение насилия в отношении представителя власти. Я никакого отношения не имею к алкоголизму.

На ЛИУ-2 я год и семь месяцев был, хотя на лечебно-исправительное учреждение привозят на два, максимум на четыре месяца.

Когда привезли на ЛИУ-2, меня и всех, кого привезли со мной, раздели догола. Били двое суток. Мы не пили, не ели. Мучили нас конкретно У меня спина сильно была избита. И еще заставляли на корточках сидеть по многу часов».

Арсен Жиенбаев 

«Потом они нас по очереди в карантин уводили. В карантине каждый день стоишь, как солдат, по стойке смирно, орешь во все горло ПВР (правила внутреннего распорядка). Голову нельзя ни поднять, ни опустить, ни повернуть, рукой шевелить тоже нельзя. Учишь правила поведения. И по их приказу надо делать, что скажут. Скажут прыгать — надо прыгать, скажут падать — значит, падать. И все время ссылались на замначальника колонии, что он ваш хозяин, что если он придет и скажет: «Кто вы такие?» — вы должны отвечать: «***!» (грубо: гомосексуалы — Ред.). Если спросит, зачем приехали, должны кричать: «… [заниматься сексом]». Они не раз нам напоминали про это. И сотрудники, и активисты.

Когда Гордеев приходил, он смотрел на активистов, и сразу было видно, что активисты боятся его.

При мне раза два Гордеев приходил. И активисты спрашивали у зэков: «Кто вы такие?». И все мужики — 10 человек кричали то, что от них требовали активисты. Гордеев стоял, смотрел на них молча. Спросил: «Правила учите?». Все: «Так точно!» — ну, во все горло заорали.

«Будешь молча сидеть, будешь не в «гареме»

Арсен Жиенбаев 

«Дальше из карантина переводят в первую адаптацию (отряды адаптации запрещены Минюстом РФ с 2010 года. — Е.М.). Потом во вторую адаптацию. В каждой адаптации на приемке избивают, и потом стоишь как солдат. С утра и до отбоя стоишь на одном месте и не двигаешься, как солдатик. Люди годами там стояли. Только на обед, на ужин и на завтрак они уходили, в это время человек двигался, а остальное время стоял солдатиком, в мороз, в жару, в дождь, в любую погоду на улице. Люди сознание теряли, падали.

Но там не просто кричали, там трахали мужиков. Там при мне за один месяц три трупа было. Я лично знал этих парней, не друзья, но я их видел. Они умерли на санчасти. Потом родителям сказали, что у одного типа передоз, у другого — туберкулез, у третьего органы отказали. Хотя их били на протяжении месяца, и здоровье это не выдержало.

Сколько было «опущенных» (подвергнутые сексуальному насилию и приравненные к ним лица. — Е.М.) в ЛИУ-2? Кого я лично сам видел, про кого спрашивал, почему он в «гареме», — их человек восемь. Те, кто попал в «гарем», должны везде убираться, туалеты мыть, они не могут кушать с общей посуды. Активисты могли насиловать их.

Они, когда нас избивали, пытали, они нам бесшуточным разговором говорили, что сейчас нас изнасилуют или будут ссать на нас. И на тех, кто, по мнению оперативников, типа, не понимал, куда попал, реально мочились, а не просто обходились избиением. Тем, кого «опустили», говорили: «Будешь молча сидеть — будешь якобы необиженный, не в «гареме». Будешь выпендриваться, мы всем скажем, что тебя опустили. Только где-то что-то не так сделаешь, мы сразу покажем видео, как тебя обоссали, и ты будешь в «гареме».

На ЛИУ-2 предводителем был Зеркин Алексей Васильевич, 1979 года рождения. Раньше он был смотрящий за тюрьмой Магнитогорска. Прозвище у него «Солдат». У него срок был 20 лет, он всего шесть лет пока отсидел. На ЛИУ-2 его тоже обоссали, но давали возможность жить среди мужиков, еще и главным сделали».

Юрий Взводский 

«Отряд адаптации огорожен забором. Туда завозили осужденных с других лагерей, в том числе с особого режима, тех, кто работал на администрацию. 16—17 человек их было, жили они отдельно в адаптации. Они вместе с администрацией ходили в СУС (строгие условия содержания) избивать осужденных. Но главные издевательства происходили в адаптации. По одному-два человека уводили с утра из отряда, через день-два они оттуда выходили молчком, садились на табуретку и ни с кем не разговаривали. Избивали всех, кого-то насиловали.

Эти осужденные все это делали по приказу администрации. Полотенце на лицо кладут, руки завязывают, и льют на лицо воду, теряешь сознание, задыхаешься. Током ударили, в себя пришел, и опять заново льют воду. В наручники заковывали осужденного, раздевали догола и говорили: «Ну что, насиловать тебя или нет?». Администрация все это писала на камеру. Еще подвешивали вниз головой. Люди оттуда выходили с поломанной психикой.

Сергей Семенов 

«На адаптации в первом отряде меня связали простыней, чтобы синяков не было, намочили водой и прямо в [гениталии] мне били током, в пах, понимаете?

Меня пытали заключенные, но сотрудник там присутствовал. Фамилию сотрудника, конечно, помню. Тетерин Павел Михайлович. Он работал начальником отдела безопасности. Именно он давал указания меня пытать, сидел там, ухмылялся.

Там у меня приятель был, на него заключенные помочились. Активисты делали все по команде сотрудников.

Адаптация — это еще хуже, чем карантин. В карантине держат 10 дней, а в адаптации на усмотрение отрядника. Можешь там пробыть полгода, можешь месяц, а можешь вообще не выходить оттуда.

В адаптации жестко: позавтракал, ложку в карман положил, вышел во двор и стоишь там целый день и либо ПВР читаешь, либо песни поешь. Обед подошел, пошел в столовую, пришел — опять стоишь во дворе либо маршируешь, либо песни поешь.

Отряд адаптации всегда полный, там около ста человек, из них 80 приезжающие, остальные — завхозы, дневальные, каптерщики.

Василий Гордеев, замначальника ЛИУ-2, конкретно мне сказал, что загонит меня в «гарем». Мне пришла сумка по этапу, а ему не понравилась эта сумка. И он сказал: «Если ты не скажешь правду, я тебя загоню в «гарем», — за то, что якобы я с каким-то сотрудником хотел замутить пронос телефонов на зону.

От меня отстали после того, как я подписал все бумаги. Конкретный бред, все на себя взял. Я говорил, что носил телефоны, симки, хотя на самом деле этого не было. Если я молчал, меня пытали током. А когда рассказывал, не пытали. Хоть жив остался. Почки отбили, почки болят. Такие дела».

Арсен Жиенбаев 

«Ко мне подошел один цыган, его тоже звали Арсен, и сказал:

Я пошел на звонки на таксофон, позвонил сначала своей маме, потом набрал тот номер. Ну, она нормально себя вела, не выдала меня, там же телефон прослушивается в дежурной части. Но потом начала кричать, что, сыночек, я тебя спасу, я ездила к Корючину (Сергей Корючин — начальник УФСИН по Омской области с мая 2012 по август 2018 года.— Е.М.), он во всем разберется, Корючин поможет.

После того, как мать этого Арсена меня спалила, мне сказали: «Жди заместителя колонии», то есть Гордеева. Он пришел минут через 40, мы зашли с ним вдвоем в кабинет. И он мне: «Ты чего, мразь? С чего ради ты звонишь куда-то?». Ну, я ему объяснил: «Так это, гражданин начальник, всего лишь чай, он курить попросил, чтобы привезли». Гордеев: «Нет, ты лишнего себе позволил. Сейчас тебя здесь научат правильно жить». Он при мне позвонил в санчасть завхозу и сказал: «Заберите его, убейте его там по-нормальному, научите его правильно себя вести».

Меня увели в санчасть и опять начали пытать. Это было в полдевятого вечера. Всю ночь меня пытали. Надели шапку-ушанку, чтобы я голову себе не разбил, и опять к ягодицам и гениталиям стали прикладывать ток. Когда меня пытали, били, я слышал, как Гордеев звонил по телефону (там был стационарный телефон, где голос в трубке очень хорошо слышно) и спрашивал их — как вы там — хорошо поработали? Они ему ответили «да», но он, мол, ничего не говорит, нету смысла его дальше пытать. И Гордеев сказал им отпустить меня. Ну и потом я там стоял как солдатик в квадрате несколько дней».

Юрий Взводский 

«Я отбывал наказание с 2004-го по 2013 год. Избиения на ЛИУ-2 были всегда. Начальник колонии Касьян и заместитель начальника по безопасности Гордеев Василий Васильевич — это два основных человека, от которых все исходило. Был там еще такой Остапенко, безопасник, цепной пес Гордеева, который и суставы выбивал и который все пытки устраивал в штрафных изоляторах.

История вопроса

Арсен Жиенбаев 

«Я, конечно, после этого спокоен не был, и когда вернулся начал все узнавать. И вот, что я выяснил. На «Белом лебеде» (колония особого режима в Пермском крае. — Е.М.) сидел авторитет Андрей Норицин, прозвище «Деревня», он из Екатеринбурга. Сотрудники колонии его «опустили» и сказали:

Потом этого авторитета привезли на ИК-7 в Омск. Там он около года пробыл. Тюремщики ему дали выбрать авторитетных смотрящих из разных городов. И вот этих отобранных зэков, человек десять, привезли на ИК-7, и там их всех сломали, половину этот бывший авторитет сам лично обоссал. Они начали работать на сотрудников УФСИН.

В 2013 году на ИК-7 был бунт из-за того, что активисты по приказу администрации всех пытали. Арестанты не выдержали и хотели избить активистов. Но кто-то доложил администрации, завели ОМОН. Официально говорили, что погибло четыре человека. Но там на самом деле было не меньше 14 человек убито, много избитых.

Когда это все началось на ЛИУ-2, у нас на ИК-8 еще все было спокойно. Но потом неожиданно троих человек увезли на ИК-7. Они при мне вернулись обратно и рассказывали, как их там пытали. Им всем троим конкретно угрожали изнасилованием. Потом их без перерыва били трое суток и голыми подвешивали за наручники, водой поливали, ногти вырывали. Это делали сотрудники СИ-3, который находился на территории ИК-7. Руководителями СИ-3 были полковник Алексей Шмальц и его зам майор Александр Линник (ныне Шмальц возглавляет учебный центр УФСИН по Омской области. СИ-3 был официально закрыт в 2013 году, но, по некоторым данным, туда по-прежнему привозят неугодных заключенных, в том числе и после октябрьского бунта из ИК-6. — Е.М.). Этих троих зэков на ИК-7 продержали месяц и привезли обратно на ИК-8. Всю колонию выгнали на плац, и эти трое прямо всем кричали: «Извините, мы будем слушаться начальника и заместителя, делать все, что они скажут, мы обратно не поедем. Мы будем работать на администрацию».

Бывших авторитетов, которых «опустили» на ИК-7, привезли в ЛИУ-2. Они должны были весь лагерь под себя подмять. Они этим и занялись: заходили в каждый барак, а там есть комната хранения личных вещей. Обычно в таких помещениях сидят завхозы, активисты. Они заводили туда мужиков и пытали. Такая сильная агрессия была, что все арестанты испугались. Вот и вставали они на сторону активистов. Так их собралась большая команда, человек сто из всего лагеря. Так они «порядок навели». А потом на ЛИУ-2 начали везти со всех колоний неугодных: кто-то когда-то не так посмотрел, кто-то не так ответил. Не авторитетов везли, обычных парней, но которые могут за себя постоять.

Если бывшие авторитеты так поступили, то с ними должны разобраться по понятиям. Но их же достать никто не может. Кто-то из них ночью освобождался, спрятался где-то, а половина из них еще сидит, но их развезли по зонам.

Из нашей колонии ИК-8 на ЛИУ-2 всего привезли человек 30, и половина из них стали активистами.

— Сексуальное насилие в тюрьмах и колониях было всегда. Сотрудники ФСИН — это особые люди, ведь не каждый пойдет работать в тюрьму, и это важный момент, который надо учитывать.

Например, и в советское время, и сейчас трудно найти санитаров и санитарок в психиатрические больницы. И часто санитарами и санитарками становятся бывшие сотрудники ФСИН, которые уже на пенсии или были уволены по каким-то статьям. Они очень жесткие к нашим психически больным, издеваются над душевно больными. Об этом уже все знают и стараются их не брать на работу. Но если нет выхода, нет других кандидатов, то берут. Например, у нас в Нижегородской области в поселке Чибирь есть психоневрологическая областная больница, и там рядом есть колония. В этой больнице работали такие санитары, приходилось брать таких негодяев.

Конечно, при приеме на работу кандидатов на работу в систему УИС (уголовно-исполнительная система) осматривают психиатры на предмет устойчивости их психики, но, видимо, не очень внимательно это делают.

Ведь многие педофилы становятся педагогами, тренерами, так и здесь. Можно предположить, что в среде сотрудников ФСИН больше активных гомосексуалов, чем в другой среде. Вполне возможно, что сотрудники УИС таким образом реализуют свои сексуальные желания, в том числе практику БДСМ (психосексуальная субкультура с ролевыми играми в господство и подчинение). Надо еще учитывать, что среди гомосексуалов и гетерексуалов есть психопаты, которые тоже, к сожалению, попадают на работу во ФСИН.

Ко мне на прием приходили заключенные, которые рассказывали о сексуальном насилии в колониях. Это несомненное унижение, это месть человеку. Например, сотрудник колонии, используя свое положение, заставляет одного заключенного проводить членом по губам другого заключенного. При этом чаще всего оба заключенных не гомосексуалы. Сотрудник колонии весь это процесс снимает на видео или фото. И даже может грозить обнародовать эти кадры. Как можно назвать такого сотрудника ФСИН? Визионистом можно назвать. Есть визионисты, которые наблюдают гетеросексуальные сцены, а есть визионисты, получающие сексуальное удовлетворение, наблюдая за гомосексуальными актами других или за имитированием таких актов.