Николай Караченцов перестал быть собой тринадцать лет назад.

Сейчас он перестал быть.

Но пока живы зрители «Тиля», «Юноны» и «Авось», зрители «Старшего сына» он есть, и с нами.

Уверена, мурашки по коже у всех зрительниц, стоит им вспомнить его хриплое «Ты меня на рассвете разбудишь…» Никто не будет таким графом Резановым, как он: когда его суда навсегда исчезли за горизонтом, закатилась и погасла звезда не — Кончиты — страсти как судьбы.

Он был — захватчик: зрительный зал, женщины, даже такой опытный и подозрительный вид, как режиссеры, сдавались сразу. Он был агрессор — агрессия обаянием, беспощадная и тотальная. Он был игрок — и не только на сцене, игра с реальностью казалась ему из самых увлекательных. И что-то в нем было бретерское, вызывающее, отчаянное.

Пел, бил чечетку, скакал на лошади — в своей манере, лихо. Уроженец Чистых прудов, объехал полмира, бражник и гуляка, успевал репетировать, сниматься, тренироваться: одним из его партнеров на теннисном корте был первый президент России. Кажется, о нем нельзя было сказать «он полон жизни», он как будто бы сам был этой жизнью — флибустьерской, авантюрной, чувственной и отважной. Во все свои роли вносил не только талант, но азарт и веселье.

…Николаю Петровичу выпало, может быть, одно из самых мучительных наказаний на свете, — жить в своем теле, но не в своем образе и сознании. Встречая его растерянный взгляд посреди многих шумных балов последних лет, всегда чувствовала: ледяная рука сжимает сердце. Сегодня он стал свободным.