Тестирование на наркотики — это медицинская процедура. А любые медицинские действия по закону добровольны. Без согласия пациента или его представителей медицинскую помощь по закону можно оказывать только в нескольких случаях, — и подозрение в употреблении наркотиков в число этих случаев не входит. Поэтому на тестирование детей до 15 лет должны соглашаться их родители или опекуны, а те, кому 15 уже исполнилось, подписывают согласие самостоятельно тоже по закону.

Вероятно, глава Бурятии этих законов не читал. Так что уполномоченному по правам ребенка Бурятии Татьяне Вежевич пришлось объяснять РБК, что речь идет не о принудительном тестировании, а о том, чтобы убедить родителей согласиться на тестирование детей.

Сейчас тестирование на наркотики школьников включено в общий порядок прохождения диспансеризации. И некоторые регионы (например, Свердловская область) считают необходимым выявление группы риска путем психологического тестирования. Практика, однако, показывает, что одних благих намерений недостаточно: к ним должна прилагаться правовая грамотность и научно обоснованные методы скрининга (то есть выявления в общей массе детей из группы риска), диагностики и лечения наркозависимых. А с этим — большие проблемы.

20 сентября московский портал Крылатское.ру рассказал, что получил несколько жалоб от родителей учащихся школы № 1471, где было организовано тестирование учеников 8 и 10 классов на наркотики. Учителя, собирая с родителей согласие на подобные манипуляции, сообщили, что тем, кто его не пройдет в школе, придется проходить тестирование в поликлинике — платно; а что все это добровольно — не сказали.

Родители недоумевали: почему тестирование проводится именно в этих классах, зачем оно нужно, что будет с теми, кто откажется, и с теми, у кого обнаружат наркотики и кто узнает о результатах тестирования. Судя по тому, что искать ответы на эти вопросы пришлось районному порталу, в школе родителям ответить ничего не смогли.

Профилактика или пропаганда

В конце сентября в одной из школ московского района Марьино дети получили для заполнения «анкету, направленную на изучение характера отношения подростков к наркомании». С какой целью — неизвестно. Возмущенный дед одного из учеников выложил фото анкеты в фейсбуке. Не могу процитировать: Роскомнадзору точно не понравится.

В интернете эта анкета находится моментально: ее много лет подряд размещают на своих сайтах и страницах социальные педагоги, школы, вузы, региональные министерства образования. То как диагностический инструмент для работы с трудными подростками, то как материал для социологических исследований, то как часть профилактической работы со школьниками. Источники не указываются, все копипостят друг у друга — и в общем, что ярко характеризует уровень научной состоятельности профилактической работы.

Мне встретилось утверждение, что эта анкета разработана Московским научно-практическим центром наркологии. Поверить в это совершенно невозможно: если такую зловредную чушь сочиняют не полуграмотные социальные педагоги из дремучей глубинки, а столичный научный институт, то бой с наркоманией мы уже проиграли.

Выявили. Что дальше

Я опросила тридцать семь родителей подростков об их отношении к тестированию (это не репрезентативная выборка, а жители крупных городов с высшим образованием). Некоторые высказались однозначно «за». Тестирование, считают они, должно быть обязательно: «Когда есть шанс узнать и спасти — это лучше, чем все остальное». «Я слышала разговоры сына — про знакомых ему подростков, — нет страховки, девочки тоже пробуют… и после нескольких трагических случаев в городе — я «за».

Но большинство выказывает одни и те же страхи. Известно, что качество тестов на наркотики — очень невысокое, возможен высокий процент ложноположительных результатов. Некоторые лекарства и даже кондитерский мак могут дать «плюс» в исследовании. А пресловутые и смертельно опасные спайсы, наоборот, анализами не выявляются.

И родители беспокоятся: будет ли соблюдаться медицинская тайна? Кто будет иметь доступ к результатам анализов? Будут ли их сообщать школе? Каковы правовые последствия положительных анализов на наркотики? А если положительный анализ не врет — что будет предпринимать школа? Совершенно очевидно, что прежде, чем брать с родителей и детей согласие на тестирование, им надо все это объяснить.

«К идее тестирования должен прилагаться четкий и безопасный для семьи и самого ребенка алгоритм действий школы, родителей и т.п. в случае положительного результата, без него эта идея вредна».

«Бюрократическая система распространилась и в образовании, подменив собой живое участие педагогов в судьбе ребенка, ориентируя их только на отчеты, показатели и рейтинги, — и в такой системе ничего хорошего ребенка не ожидает».

«У семьи должна быть возможность защититься от вмешательства государства».

И вдруг совсем иное: «Вообще не надо детям ничего говорить, и никаких согласий не надо брать, просто добавить еще одну графу к диспансерному анализу крови. Если бы это сделали вовремя — я бы все равно прошла с сыном те же круги ада, но седины и затрат было бы меньше».

Бессмысленность и унижение

Опрошенные школьники и студенты тоже не в восторге от поголовного тестирования. Главные претензии — бессмысленно и унизительно.

«Нас тестировали в десятом классе. Эти тесты работают, если человек принимал наркотики в течение последних нескольких дней, а предупреждать должны за несколько недель. Все, кого это касается, просто ничего не принимали, а унижение для всего класса».

«Проверять школьников нужно только для того, чтобы понять масштабы проблемы. Применять к школьникам репрессии нельзя. Лично знаю подмосковную школу, где добрая ее половина сидит на траве и на других легких наркотиках. Почему они поголовно увлечены веществами? Потому что только это представляет для них интерес. Школа не дает им интереса в познании, а лишь закачивает в них знания, и их от этих «знаний» тошнит. Многие в нашей стране не увлечены и не имеют мечты, потому и употребляют. Проверки проводить нужно, но нельзя школьников за наркотики клеймить. Они люди, и они недополучили множество чувств, которые родители должны были в них воспитать».

«У нас в школе были компьютерные тесты с вопросами типа «А принимали ли вы наркотики? А принимают ли ваши друзья?».

Не думаю, что так обнаружили хотя бы одного наркомана. Все это занимало время урока и было на фиг никому не нужно».

О хорошем опыте мне тоже рассказывали и дети, и родители, — но этот опыт всегда штучный. Это биологи, которые не стращают, а серьезно и внятно объясняют на уроке, что делают наркотики с человеческим организмом. Это школа, которая позвала наркологов из Первого меда, и те спокойно и толково поговорили с родителями: как узнать, как помочь, каковы возможности частной медицинской помощи, где и как вмешивается государство… А другая школа, столкнувшись всерьез с проблемой наркотиков, достучалась до полиции, добилась ликвидации ларька на ближайшем рынке, где торговали спайсами, и уничтожения всех объявлений «соль, спайсы» на асфальте вокруг школы. А еще — наладила отношения с хорошим реабилитационным центром, чтобы иметь возможность предложить семьям учеников реальную помощь.

Я целые сутки читала, что школы и колледжи страны пишут в своих планах воспитательно-профилактической работы. От конкурсов рисунка «Нет наркотикам» и классных часов «Наркомания — зло» уже тошнит. Тошнит от непрофессионализма, отписок и отчетов: 100% обучающихся в нашей школе ответили «нет» на вопрос «пробовал ли ты наркотики». Тошнит от правового нигилизма властей и правовой беспомощности детей и родителей. И страшно, когда понимаешь, с чем наедине остаются родители ребенка, у которого тест не ошибся.