Барнаул — административный центр Алтайского края. У многих сразу возникает ассоциация: горы со снежными макушками, ели и изумрудные озера. Но этих красот тут нет: Барнаул — промышленный город, от него до горной курортной зоны — еще около пяти часов езды на машине. Местные жалуются, что тут абсолютно нечего делать.

О том, что в городе последние месяцы одно за другим идут заседания, где людей судят за мемы в «ВКонтакте», стало известно в конце июля. Теперь, если спросить в «Гугле» о Барнауле, подряд выскакивает сплошной «экстремизм». Особенно широкую огласку получила история Марии Мотузной. За ее дело взялся адвокат «Агоры» Алексей Бушмаков, он защищал и видеоблогера Руслана Соколовского, который тоже проходил по статье 282 («возбуждение ненависти либо вражды»). Бушмаков говорит, что надеяться остается только на Европейский суд по правам человека.

Часть 1. Преступление

Мария Мотузная едва успевает зайти на территорию суда, как сразу оказывается в толпе камер и с местного телевидения, и с федеральных каналов. Федеральным каналам она отказывалась давать интервью лично, но во время своеобразного пресс-подхода у суда журналистов не выберешь. Мария переживает за то, с каким посылом выйдут сюжеты. Потом удивляется, что все ролики в итоге оказываются нейтрально-информационными, а иногда даже кажется, что в ее поддержку.

Мотузная учится на режиссера. В ближайшие месяцы планировала поехать в Китай, еще поучиться, и потом, возможно, остаться там работать. Теперь ей грозит шесть лет за картинки, которые она сохранила в «ВКонтакте» два года назад.

К Марии пришли рано утром 8 мая. Родителей дома не было, она еще спала, когда в дверь постучались. Трое оперуполномоченных ворвались в квартиру, чуть не сбив девушку с ног, пробубнили что-то про обыск и по-деловому стали перебирать вещи Марии. Она схватилась за телефон, чтобы набрать родителям, — полицейский приказал поставить авиарежим. Оперативники стали выносить всю технику, зачем-то открывали флакончики духов — как говорит Мария, «подозревали, что там флеш-карты спрятаны».

— Когда они обыскивали все, у меня наступила тихая истерика. Я начала шутить тупые шутки, зачем-то спросила: «Это все из-за Навального?» Мне ответили: «Ты могилу-то себе не копай».

Мария ходила на оппозиционные митинги, к Навальному устроилась работать в местный штаб волонтером. Она не исключает, что это могло стать одной из причин для поисков экстремизма в ее квартире.

Уже в отделении Марии наконец рассказали, в чем состоит обвинение. Полицейский показал распечатку мемов двухлетней давности с ее удаленной страницы в «ВКонтакте».

Смеясь, Мария рассказывает о самой необычной находке полицейских. Необычной, потому что никогда не думала, что за оскорбление этого человека могут наказать. Это был скрин из вирусного видео, где Навального сравнивали с Адольфом Гитлером. Картинка не была опубликована, просто хранилась на компьютере. «У меня слов не было, я им говорю, вы чего, это же Навальный».

Полицейский пригрозил Марии тюрьмой, если она не признает вину, а если сделает, как просят, — «поработает годик на государство — и никакой судимости». Под диктовку девушка написала явку с повинной.

— Я повторяла на бумаге, как он мне эти мемы описывал, это так смешно было. Особенно про патриарха: «Когда взял на свою яхту ящик кагора и блудниц окаянных — ща буит мясо». Они с такими серьезными лицами сидели. Одна следовательница мне так строго сказала: «Я тоже верующая, Мария, и мне это сейчас слушать неприятно».

Марии предъявили обвинение по двум статьям: «возбуждение ненависти либо вражды» (ч. 1 ст. 282 УК РФ) и «оскорбление чувств верующих» (ч. 1 ст. 148 УК РФ). По первой максимальное наказание – 5 лет лишения свободы, по второй – год. Мотузной сообщили, что ее имя внесено в реестр экстремистов и террористов, а значит, без всякого суда у нее теперь заблокированы банковские счета и нет перспектив на трудоустройство. У нее взяли подписку о невыезде и только потом — выдали материалы дела. Изучая их, Мотузная обнаружила, что по ее делу свидетелями проходят две девушки. Это Анастасия Битнер и Дарья Исаенко — студентки юридического факультета алтайского филиала РАНХиГС.

Битнер и Исаенко «как верующие люди» заявили правоохранительным органам, что не оставят картинки в Сети безнаказанными. Правда, до сих пор непонятно, как заявительницы могли оскорбиться за мемы с удаленной страницы Мотузной.

Как только фамилии «оскорбленных» стали известны в интернете, пользователи социальных сетей начали распространять их фотографии с текстом «страна должна знать своих героев». Битнер и Исаенко удалили свои страницы в «ВКонтакте», а заодно написали заявление об угрозах, обвинив в них Мотузную. За то, что она публиковала у себя на странице информацию о них. «Они опять оскорбились! Блин, да сколько можно уже?» — спрашивает Маша.

Часть 2. Суд

На своем первом в жизни заседании суда Мария одна сидит в первом ряду, нервно перебирает пальцами, видно, что очень волнуется. Рядом тихо спрашивают: «Маша, ты в шоке, что столько людей?» Она, оглядываясь, испуганно отвечает: «Конечно, в шоке». Говорит, что была сразу готова к СИЗО, правда, не знала, что забирают туда только с теми вещами, которые в этот момент при тебе. «Мне подруга сказала: «Маша, ты что-то с собой взяла? Ты ведь с этим первые десять дней сидеть будешь». И я понимаю, что поступаю безответственно, даже сигарет нет».

Заседание длится не больше получаса. Девушка отзывает свое признание вины, говорит, что на нее оказывалось давление, и дело переводят в общий порядок рассмотрения. То есть на одно из ближайших заседаний теперь будут вызваны ставшие уже знаменитыми свидетельницы. Знаменитыми, потому что уже солировали на процессе по аналогичному делу против 19-летнего Даниила Маркина.

После заседания мы вместе с Марией и ее друзьями сидим в кафе и обсуждаем, насколько случайно следователи выбирают «экстремистов» по картинкам.

Сама она не принимала в этом участия, но заметила, как это делали другие. По ее словам, у сотрудников СК на компьютерах есть папка с огромным количеством запретных мемов. Они «гуглят» картинку и видят, по каким адресам она опубликована. Часто это чьи-то страницы в «ВКонтакте». Для придания ситуации «случайности» в игру входят свидетели, которые якобы натыкаются на экстремистские страницы.

Рассуждая о самом худшем варианте наказания, Мария вздыхает: «Я все-таки надеюсь, что только уголовкой отделаюсь». Проходящая мимо официантка испуганно округляет глаза. Ребята смеются: «Ты видела ее реакцию?» Девушка кивает: «Вот так всегда сейчас!»

Часть 3. Другой подсудимый

На Даниила Маркина написали донос год назад, по его делу уже прошло несколько заседаний, и осенью ожидается приговор. Он, как и Мотузная, проходит по двум статьям – «возбуждение ненависти» и «оскорбление чувств верующих». Подсудимый предполагает, что студентки Битнер и Исаенко проходили в правоохранительных органах практику и получили такое своеобразное задание: написать заявления на людей за картинки.

Предположение выглядит правдоподобным. На сайте алтайского филиала РАНХиГС можно найти информацию о конкурсе социальных видеороликов «Я против экстремизма». Студентам предлагается поучаствовать в конкурсе и выиграть неизвестный приз. «Еще один шанс для студентов нашей Академии проявить себя!» — призывает объявление. Конкурс, как сообщается, организован при поддержке Министерства образования и науки России. «Думаю, с этим в вуз обратились из Следственного комитета», — предполагает Даниил. Именно Следственному комитету Алтайского края принадлежит разошедшийся в интернете в июле ролик, в котором мальчик 16 лет ставит лайки и делает репосты в социальных сетях, а потом оказывается за решеткой.

Даниил приезжает на суд к Марии, отвлекая все журналистские камеры на себя. Дело, как рассказывает Даня, «сплотило их как родных».

Маркин живет с бабушкой и дедушкой в центре Барнаула. Против него еще в июле 2017 года запустили тот же отработанный механизм: обыск, вынос всей техники и блокировка всех банковских счетов. На вопрос о том, почему он не рассказывал о своем деле раньше, Даниил отвечает, что родители после этого случая категорически запретили ему вообще что-то писать в соцсети. «Если с кем-то, не дай бог, повторится моя история, что бы я порекомендовал… — задумывается юноша. — Запишите себе на мониторе: в разговоре с полицией отказывайся от дачи показаний против себя в соответствии с 51 статьей Конституции».

Очередное заседание суда по делу Даниила состоится на следующий день после начала процесса Мотузной. Обычно на суде у него не было прессы, его история оставалась неизвестной, пока Мария не помогла с распространением информации в Сети. Судья Марина Молокоедова напряженно реагирует на появление журналистов, опрашивает каждого присутствующего в зале: «А зачем вы здесь?» Журналисты отвечают, что заседание открытое. Судья соглашается: «Ну что ж, ладно».

Заходит свидетель — старший участковый Иван Папсулин. Говорит, что лицо Маркина ему «вроде как знакомо». Начинает вспоминать, как бабушка Маркина вызывала полицейского поговорить с внуком, потому что тот много сидит за компьютером. Сообщает, что у бабушки Маркина по всему дому висят иконы. Прокурор, прищурившись, интересуется:

Во время ответов Маркина и при чтении материалов дела судья Молокоедова постоянно улыбается.

— С работой сейчас больше всего непонятно, — отвечает Даня на вопрос журналистов после заседания. — Если бы я, например, захотел устроиться в тот же «Макдоналдс» — меня бы не взяли, я же в реестре, а никому не нужны на работе террористы.

Часть 4. Конвейер

Тяжело найти работу и отцу маленького сына 38-летнему Андрею Шашерину. Он — строитель, обычно принимает частные заказы. Сейчас взял перерыв, все время тратит на поиски адвоката, денег на услуги которого не хватает. Правда, сейчас, узнав о деталях дела, защищать его в суде предложили адвокаты из «Открытой России», «Мемориала» и «Агоры».

У Андрея вообще, кажется, самая дикая история. Первой в интернете информацию о нем дала все та же Мария Мотузная, у которой к тому времени уже были контакты многих журналистов. Андрей написал ей сообщение большими буквами: «Очень Нужна Ваша Помощь! Пожалуйста, Помогите». В прошлом году у семьи Шашерина сгорел дом. Денег на новый не было, пришлось взять кредит и купить комнату — 12 квадратных метров.

Пятого марта в 6 утра дверь квартиры начали пинать ногами. В комнату ворвались полицейские в гражданском, три человека в масках и понятые. Андрея поставили лицом к стене, сразу надели наручники и, ничего не объясняя, сказали: «Поедешь с нами». Его увезли в отделение полиции, при этом один из полицейских остался следить за женой и ребенком.

Жена Елена повела сына в детский сад, полицейский следовал за ней до этажа, где находится группа ребенка. Потом сказал, что ни на какую работу она тоже не поедет. Елену привезли в отделение, где допрашивали Андрея и его отца, у которого тоже провели обыск. На Шашерина тоже написали заявление «об оскорблении чувств». Две другие девушки, их фамилии Андрей не помнит. Статьи, которые ему вменяют, как и у двух других обвиняемых, Мотузной и Маркина, — 282 и 148. Шашерин рассказывает, что полицейские, на несколько секунд показав распечатанные картинки из интернета, сразу перешли к угрозам.

— Говорили, что «из кабинета ты сейчас в СИЗО поедешь, если вину не признаешь».

Что у сына и дальше будут проблемы с учебой. Что с такой статьей никто из родственников больше не получит работу в бюджетном учреждении.

Андрей рассказывает, и голос его дрожит, видно, что он очень переживает. Вокруг него наворачивает круги пятилетний сын с игрушечным пистолетом, часто просит папу вставить желтые круглые пульки в игрушку. Андрей покупает сыну мороженое — тот счастлив, периодически поддакивает отцу: «Да, точно, трое приходили в масках!»

Шашерин рассказывает, что после консультации с адвокатом отказался от признания вины. Тогда следователь Антон Костырко, который ведет уголовное дело Андрея, назначил ему принудительную психиатрическую экспертизу, а районный суд 24 июля вынес решение о помещении Шашерина в психстационар. На 31 августа назначена апелляция по этому решению.

Андрей говорит, что будет настаивать на проведении повторной экспертизы мемов. Шашерин не считает экспертами людей, которые, глядя на картинку с патриархом Кириллом и его дорогими часами, писали, что это — «демонстрация негативного отношения к патриарху как представителю властных структур». «У нас патриарх это власть, значит, — рассуждает Андрей. — Я со многими юристами разговаривал. В том числе из штаба Навального, они тоже считают, что все это — липа».

— К Навальному на митинги я никогда не ходил. Да и не пошел бы, считаю их бессмысленными. Но мне сказали, что у него хорошая юридическая служба, поэтому к ним и обратился, — говорит Шашерин. К Навальному за помощью обращался и Даниил Маркин, а Марии Мотузной помощь предложил глава юридической службы Иван Жданов.

Андрей долго смотрит на бегающего сына, рассказывает про адвокатов и неожиданно шепотом произносит: «Я считаю, ничего у них не выйдет». «У кого?» — спрашиваю я. «Ну, вот у них, у борцов этих, — отвечает Андрей. — Вы были на заседании Маши? Видели, что с судьей творилось? Он там весь побледнел, позеленел, увидев столько прессы. Так что этот шум не зря. Спасет хотя бы чьи-то жизни».

Эпилог. Боброва, Денисов и Ангел

Когда мы улетали из Барнаула в Москву, стало известно, что в Алтайском крае успели завести еще одно уголовное дело за картинки. С обысками по знакомой схеме пришли еще в апреле, но обвиняемый не знал, как об этом рассказать. Сейчас, когда поднялся общественный шум, каждая история будет услышана.

Антон Ангел — гражданский активист из города Заринск. В квартиру, где он живет с матерью, пришли из-за заявлений двух пользователей «ВКонтакте», которые, как обычно, вдруг наткнулись на страницу Антона и нашли там что-то запрещенное. Что именно — Ангелу до сих пор не сообщают. Знает только фамилии сознательных граждан — Боброва и Денисов. Из материалов дела ясно, что местный Центр «Э» следил за социальными сетями Ангела с 2016 года, но это, скорее всего, из-за его гражданской деятельности. Пока Ангелу намекают, что якобы нашли на его странице что-то оскорбительное в отношении евреев.

В конце июля на художницу из Москвы Марию Антоненко завели уголовное дело за публикацию карикатуры по мотивам оппозиционного митинга 5 мая «Он нам не царь».

На жительницу Хакасии завели уголовное дело об экстремизме за пост о притеснении коренного населения (в данном случае обошлось без картинок). Лидия Баинова написала в «ВКонтакте» гневный текст о том, что в игровую комнату ресторана Абакана ее дочь не пустили со словами «вход только русским».

В Твери завели уголовное дело на Сергея Соколова, обвиняемого по той же 282 статье за публикацию картинок, «направленных на унижение достоинства человека». Что именно было изображено на картинках, пока неизвестно.

В СМИ уже публикуют инструкции, как полностью очистить свою страницу в «ВКонтакте». Раздаются даже призывы полностью отказаться от использования социальной сети, принадлежащей Mail.ru Group, потому что это «ловушка силовиков».

Барнаул—Москва