— Я не разделяю уверенность в том, что вопрос с декриминализацией «экстремистских» статей решен, и сейчас думают над тем, как это оформить. Весь предыдущий опыт подсказывает, что вероятность этого крайне мала. Скорее всего, это какая-то санкционированная властями попытка провентилировать вопрос без определенного на данный момент решения.

Сейчас все стали много говорить о таких делах по трем причинам. Во-первых, мы, правозащитники, половину этих историй вбросили в публичное пространство: многие дела идут с начала года, они не вчера начались. Вторая причина: после инициатив и заявлений Госдумы и омбудсмена Москальковой СМИ стали пристальнее изучать практику. Есть третья причина: на период президентской кампании было указание не инициировать новые политические уголовные дела. Это смягчение ощущалось с конца 2016 года, и я лично связываю его с приходом Кириенко в администрацию президента. Число новых уголовных дел с явной политической подоплекой явно снизилось. Но оперативные службы и тот же Центр «Э» продолжали «выявлять» — поэтому после выборов и инаугурации произошел ожидаемый всплеск.

В последние полтора-два года наметился тренд на межведомственное противостояние — ФСБ перехватывает такие дела у МВД и СК. Это четко видно по количеству дел и приговоров: резко выросло их количество по 280-й статье («Призывы к экстремистской деятельности») — эту статью используют чекисты, — и стало снижаться количество дел по 282-й статье, которой в основном пользуются СК и Центр «Э».

Нынешние сценарии декриминализации зависят от наличия политической воли. Возможны любые варианты, многое будет зависеть от того, кому дадут соответствующее поручение. Одно дело, если это Совет безопасности, подконтрольный чекистам, и другое дело, если это будет администрация президента. Можно отказаться от одной из двух статей — 280-я и 282-я статьи друг друга дублируют. Учитывая растущее влияние ФСБ, могут оставить 280-ю.

Есть другой вариант: можно уменьшить сферу влияния 282-й статьи, поскольку она состоит из двух частей — возбуждение вражды и унижение достоинства. Могут оставить, например, только вражду. Есть еще проблема с пресловутыми «социальными группами», под которыми чаще всего понимаются представители власти, и это точно нужно убирать.

280-я статья при этом хуже, поскольку в ней под призывы к экстремистской деятельности может попасть вообще все что угодно. С точки зрения здравого смысла нужно «убивать» именно эту статью и сохранять в сильно усеченном виде 282-ю. Хотя есть еще много других статей: об оскорблении чувств верующих, о неуважении к памятным датам России — пусть и дел по ним достаточно мало. Все зависит от того, какая задача будет поставлена: если нужно показать видимость либерализации — могут и ограничиться косметическими изменениями. Если хотят снизить количество уголовных дел — тогда точно нужно менять формулировку 282-й статьи.

— Решение проблемы борьбы с экстремизмом заключается не в том, что нужно отменить 282-ю статью или перевести ее в сферу административных правонарушений. Эта статья — только одна из мелких деталей. Прежде всего нужно внести изменения в сам закон о противодействии экстремистской деятельности, именно там дается определение всем понятиям. Начинать нужно с фундамента, а не с оконного переплета на третьем этаже.

И в этом случае уже нужно будет корректировать и 282-ю, и ряд других статей. Речь в поручении президента ведь и шла как раз об уточнении понятийного аппарата. Нужно изучить практику применения понятий «экстремизм» и «экстремистская деятельность», а используются они, надо сказать, очень произвольно, в результате чего та же 282-я статья часто вменяется людям совершенно неадекватно.

Можно ли наказывать за репост? Можно. Смотря какой репост. Если вы, к примеру, перепостили сообщение с призывом убивать представителей каких-то социальных групп — то это определенно призыв к насилию, который может иметь очень печальные последствия, поскольку в обществе немало людей с не самой стабильной психикой. Такой репост опасен, за него наказывать нужно. А что касается всяких смешных картинок, карикатур, «фотожаб» — если на них кто-то обиделся, то пусть обижается в гражданско-правовом порядке. Сажать за это — просто нелепо. Те же «социальные группы» — это такое размытое понятие, что за «разжигание» можно посадить и после анекдота о продавце в магазине, поскольку это формирует ненависть к работникам торговли. Практика наказания за коллажи и анекдоты, мягко говоря, не лезет ни в какие ворота.

Могу сказать, что Совет готовит свои предложения по этому поводу. Мы давно занимаемся этой темой — прежде всего над ней работают Александр Верховский, Кирилл Кабанов и Владимир Ляховский. В ближайшие дни, думаю, Совет сможет представить свои предложения по корректировке «антиэкстремистского» законодательства и направить их тем, кому поручено сделать такой анализ — то есть в ОНФ и Генпрокуратуру.

— Я по этой теме занимаюсь самоцитированием уже лет 20, наверное. Я считаю, что нужно убрать из текста статьи слова про «социальные группы», а сформулировать ее надо так, что наказуемы призывы к насилию и к ограничению прав граждан по религиозной, расовой и национальной принадлежности. Я давно говорю, что полностью декриминализировать статью не следует. В США, например, есть статья только за призывы к насилию, но у нас разная история: Америка никогда не знала национальных противоречий (расовые проблемы — это другая специфика). А вот в Европе наказание за призывы к дискриминации по национальному признаку есть, поскольку Европа постоянно сталкивалась с этой проблемой. И у нас нужно сделать так же: просто нужно существенно сократить статью и конкретизировать ее.

Когда речь идет о либерализации законодательства, шансов на это всегда меньше, чем обычно.

Более того, надо обязательно настаивать на необходимости следствия доказывать злой умысел того или иного действия — специально или нет человек хотел что-то разжечь, когда совершал поступок, подпадающий под действие 282-й статьи. У нас же сейчас это автоматически воспринимается как объективное мнение.