Оправдательный приговор Галины Каторовой, безусловно, справедлив и основан на законе, но тем не менее с правовой точки зрения новаторским и революционным он не является. Право человека на защиту своей жизни, когда ей угрожает опасность, закреплено как ст. 2 Европейской конвенции по правам человека, так и национальными законами. Защита уже на стадии следствия требовала прекращения уголовного преследования, указывая на многочисленные доказательства правомерной обороны со стороны Галины:

– во-первых, систематическое насилие со стороны супруга Галины, его отношение к ней, проявляющееся в грубости, доминирующем положении, игнорировании ее достоинства и пренебрежением к ее потребностям, о чем в суде говорили свидетели их жизни;

– во-вторых, эскалация насилия в момент конфликта, закончившегося гибелью супруга Каторовой, которая достигла опасной черты, на что указывает и множественность ударов, нанесенных Галине мужем, и жестокость, с которой они наносились агрессором, в том числе ногами, по телу, удары кулаком по голове, а главное, удушение, сопровождающееся угрозами «прибить»;

– в-третьих, оценка Галининой обстановки как исключающей надежду на прекращение насилия. Так, находившийся в комнате сосед, пытавшийся прийти Галине на помощь, после слов Максима Каторова «Не лезь! Со своей женой сам разберусь», изначально пожелал уйти домой, но после мольбы Галины не оставлять ее с мужем, по сути, оставил ее один на один с агрессором, дипломатично выйдя на балкон.

Тем не менее эти доводы не приняло во внимание следствие, которое по традиции следовало обвинительному уклону. И даже суд первой инстанции, усмотревший, что умысла у Галины на причинение смерти мужу не было, отверг аргументы защиты о необходимой обороне, так как счел, что у Галины имелась возможность избежать применения ножа. Свой вывод суд обосновал тем, что Галина могла воспользоваться паузой на перемирие, после того как сосед оттащил Каторова, и покинуть помещение. Суд даже посчитал, что в момент, когда муж прекратил по просьбе соседа избивать ее, у нее якобы «возникло спокойствие», то есть угроза насилия для нее перестала быть очевидной.

С этим не согласилась судебная коллегия в апелляционной инстанции, признав, что конфликтная ситуация, сопровождавшаяся насилием, являлась единой и длящейся, действия Каторова не прекращались, а только приостанавливались, а в отсутствие в комнате соседа у него возникла благоприятная ситуация для продолжения насилия в отношении жены.

Пожалуй, самым примечательным является следующее: коллегия согласилась с доводом защиты, что у Галины не имелось обязанности покидать квартиру, в то время как у ее супруга, напротив, имелась обязанность не чинить насилия в отношении жены. В оправдательном приговоре суд указал, что даже при наличии возможности покинуть квартиру данное обстоятельство не исключает права на необходимую оборону. И это очень важный и позитивный фактор, ведь все еще существует стереотип «идеальной жертвы», которая почему-то обязана создать все условия, чтоб ее не били. В то время как с агрессора снимается такая задача, процветает виктимблейминг. Именно так во всем мире именуется обвинение жертв насилия.

Мы имеем прецедент, в рамках которого три профессиональных судьи правовым языком указали на то, что жертва ничего не должна агрессору, напротив, вся ответственность за насилие лежит на последнем. В этом общественная ценность данного приговора, который, как хочется наде­яться, может изменить отношение к проблеме домашнего насилия и законодательной деятельности в этом поле. Обеспечивать защиту для жертв насилия должны законы и государственные институты.

Елена Соловьева, адвокат (Владивосток)