Когда Алексея Малобродского приковали наручниками к больничной койке и чувство отвращения к себе из-за собственной беспомощности достигло почти предела, я написала в фейсбуке пост о возможности для нас — тех, для кого неприемлемо то, что происходит в нашей стране с правами человека, — заключить нечто вроде «Хартии-77». Это обращение-договор чехословацкой интеллигенции (вернее — в основном интеллигенции), толчком к появлению которого послужил арест членов рок-группы The Plastic People of Universe (и здесь могла бы быть рифма с делом «Седьмой студии»). Оно структурировало и «раскладывало по полочкам» их претензии к правительству, а также делегировало право говорить от имени оппозиции Вацлаву Гавелу, Яну Паточке и Иржи Гаеку. «Хартию-77» подписали двести сорок два человека, среди которых были не только известные ученые, писатели и журналисты, а еще священники и, например, электрики.

Довольно бурное обсуждение моего предложения (ну или соображения) онлайн и офлайн в принципе свелось к тому, что теперешняя гибридная ситуация не дает возможности проработать и объявить общие для всех «пункты» сопротивления.

Ну что, скажем, лучше — в принципе не ходить на федеральные каналы, или пойти и сказать, что думаешь, пусть не по политическому, а по культурному поводу, и тем самым хотя бы эстетически противостоять соседним в эфире киселевым и соловьевым? И будет ли лучше, если талантливый худрук хорошего театра откажется от роли доверенного лица президента, его уволят, а на его место придет бесталанный последователь «генеральной линии»? Ведь тогда накроется еще одно место хоть какой-то возможности свободного высказывания и несервильного искусства! А призыв не брать у государства денег на проекты: не слишком ли он согласуется — как это ни парадоксально — с декларируемым властями тезисом «кто девушку ужинает, тот ее и танцует»? Выходит, мы признаем, что деньги делают нас заложниками, и мы не смеем на «их» деньги их критиковать? Да и вообще — как найти границу между сотрудничаньем и несотрудничаньем? Чем государственные СМИ так уж радикально отличаются от СМИ, принадлежащих привластным олигархам, которые часто куда пристальнее следят за лояльностью подведомственных им медиа?

Пока все это путано, слишком путано, обсуждалось (совсем не только, разумеется, в связи с моим высказыванием — это вообще одна из главных дискуссий для моих друзей и френдов сегодня), Алексея Малобродского освободили под подписку о невыезде. Случилось это совсем не в связи с «прозрением» или смягчением власти, а из-за выяснения отношений, «бодания» между двумя ее структурами — прокуратурой и Следственным комитетом. Очевидно, предвзятый процесс по делу «Седьмой студии» продолжается, «фигуранты» находятся под домашним арестом, но многие все-таки вздохнули с облегчением — по крайней мере никто не умирает. Это облегчение было недолгим.

Я пишу это на двенадцатый день голодовки Олега Сенцова. Не знаю, что будет с ним, когда выйдет газета с этим текстом. Совершенно ясно, что при любом повороте событий мы как общество, во всяком случае, как «демократическая общественность» — я сейчас применяю это выражение без всякой примеси иронии — несем ответственность за его страдания, за вопиющую несправедливость властей страны, в которой мы живем. Даже если считать, что хоть какой-то состав преступления в действиях Сенцова был — несоразмерность наказания и поступка, а также полная непрозрачность хода суда делает этот процесс показательным, а примененную к нему меру — изуверской. Это показательные измывательства над человеком, цель которых — не только его изничтожить, но и ткнуть нас всех носом в нашу беспомощность, апатию, неспособность договориться.

Я считаю, что единственная наша возможность победить эту апатию и выученную беспомощность — составить текст, подобный «Хартии-77», текст, переносящий ее цель в наше сегодня. В чем была ее главная задача? Не в том, чтоб составить список «чего приличный человек не должен делать» (это — следствие), а в структурировании общего несогласия с властью, описании пунктов, в которых, по нашему консолидированному мнению, — эта власть вредна. И в оглашении этого нашего согласного несогласия.

Один из немногих очевидных авторитетов сегодняшнего дня Виктор Голышев как-то сказал: «Главная задача — понять, что происходит. К этому надо стремиться. Главная проблема сегодняшнего дня: мы не понимаем, что происходит, совершенно». Единственный выход из этого положения, делающего нас размазанно бессильными, — четко описать, что происходит, и подписаться под этим.