Тем более когда есть ощущение, что мир — ​как и тогда, 50 лет назад, — ​опять начинает капитально переформатироваться. Правда, разница между «тогда» и «сейчас» существенна. Результат той ломки систем и устоев, что началась в ходе бурных событий конца 60-х годов прошлого века, нам хорошо известен. А вот что ждет нас сегодня, когда на наших глазах полувековой период масштабного, по всем фронтам, расширения пространства свободы и отхода от «традиционных ценностей», начавшегося теми событиями, завершается, — ​до конца непонятно. Но кое-какие уроки из того, что произошло тогда, мы можем для себя извлечь сейчас. Даже учитывая, что вектор нынешних изменений может указывать совсем в другую сторону.

Урок первый

Того, что мы называем «1968 год», никто не ждал.

Да и с чего было ожидать масштабных социальных потрясений и бунтов? В так называемом цивилизованном мире господствовала «стабильность». Да, были в Европе отдельные социальные протесты, разворачивалась в США борьба с расовой сегрегацией, но и власти делали много «полезного»: стимулировали развитие экономики и особенно массового потребления, принимали антирасистские законы и т.п. Мир постепенно отошел от послевоенного стресса, зализал раны, восстановился и отстроился. Шел бурный экономический рост, уменьшалась безработица, возникло «общество потребления», установилось «всеобщее благосостояние». Холодная война — ​особенно после Карибского кризиса — ​перешла в вялотекущую и не столь драматически опасную стадию «стратегического баланса».

Вроде, жизнь наладилась, и тут на тебе — ​большая встряска! И не в одной стране, а в череде стран, причем по обе стороны «железного занавеса» и на нескольких континентах сразу. И вовсе не из-за ухудшения материальных условий жизни, а из-за нехватки чего-то совсем другого, о чем ничего не было в выкладках о возникновении революционных ситуаций. Бац — ​и в одночасье никакой стабильности! Рухнули все высокоумные прогнозы политиков и экспертов, оказавшихся неспособными подняться над примитивной экстраполяцией имеющейся рутинной ситуации. «Вся власть воображению!» — ​этот майский лозунг парижских студентов был непонятен одетому в строгие пиджаки и галстуки правящему классу и его интеллектуальной обслуге. Это их и подвело.

Урок второй

Носителями протеста могут стать совсем не те, от кого ты его ждешь.

Таковыми стали не эксплуатируемые капиталистами пролетарии, не традиционные «униженные и оскорбленные», не представители сложившихся партий и устоявшихся общественных организаций, не те, у кого в пресловутом холодильнике стало пусто, а вполне благополучные, в меру сытые и образованные молодые люди, преимущественно студенты, в большинстве своем выходцы из окрепшего в послевоенные годы среднего класса, не входящие в традиционные политические структуры. Это дало многим свидетелям и исследователям событий право называть 1968 год молодежным или студенческим бунтом, рассуждать о конфликте поколений.

Но главной фишкой стало то, что удивительным образом эта молодежь, может быть, сама того не предполагая, вышла далеко за рамки своих «корпоративных» требований, стала выразителями общего, зачастую латентного, но неотвратимо назревавшего протеста общества против устаревших ценностей практически во всех сферах человеческой жизни: от стиля политики до взаимоотношений полов и семейных отношений.

Урок третий

Предмет протеста тоже бывает нетрадиционным и непредсказуемым.

Протестующая молодежь не выступала против конкретных политических режимов и социально-экономических систем, ее лидеры не добивались политической власти, они не были сторонниками каких-то конкретных действующих политических партий. Да, в целом движение протеста было окрашено в левые цвета, среди протестующих были маоисты, троцкисты, анархисты, сторонники «новых левых». Действительно было много антиимпериалистических, антикапиталистических и антибюрократических лозунгов. Но эта левизна отражала вовсе не выбор между социализмом и капитализмом, а энергию протеста против сложившихся структур (не исключая и закостеневшего «реального социализма»), неприятие любого вида несправедливости и неравенства и, в общем, глубокую, вплоть до ненависти, неприязнь ко всякой традиционной власти как таковой — ​на каком бы уровне и в какой бы среде она ни осуществлялась. А также к сковывающим свободу традициям и устоям, которые все эти различные начальники охраняли и отстаивали.

Урок четвертый

Никакими запретами, изоляцией, «особыми путями» отгородиться от назревших в мире перемен в сознании невозможно.

Это в 1968 году было убедительно продемонстрировано и «польским мартом», и «пражской весной», и советскими диссидентами, вышедшими в августе на Красную площадь, и «Хроникой текущих событий», которая начала выходить и распространяться в Советском Союзе именно в 1968 году. Да, репрессивный аппарат способен протест придавить, убрать из публичной сферы, но не ликвидировать его корни. И рано или поздно все вырвется наружу, причем с удвоенной силой. Это невозможно было остановить тогда, в эпоху телевидения, это тем более актуально для эпохи глобализации и интернета.

«Новая газета» начинает проект «50 лет после события. 1968–2018». В его рамках авторы газеты расскажут о феномене 1968 года, а также о наиболее ярких его проявлениях в конкретных странах Европы и Америки.

Читайте и размышляйте.