У моста

В рабочем городке, где живут строители Крымского моста, суетно. Шныряют туда-сюда автобусы и спецтехника, рабочие носят арматуру.

Двое мужчин выходят за территорию и направляются в магазин.

— Когда мост откроют? — подбегаю я к одному из них.

Рабочий поднимает бровь и ухмыляется.

— Говорят, к 9 мая надо сделать. Чтоб в День Победы все было как положено. Торжественно. Ленточку перерезать. Пока справляемся, в три смены работаем.

Юрий — сварщик. Работает на строительстве моста второй год. Сам из Белогорска (165 километров от Керчи).

— Я лично от стройки жду, что она никогда не закончится, — смеется он. — Здесь платят 45 000 рублей в месяц. Такой зарплаты в Крыму не бывает.

Керченский мост действительно дал людям возможность неплохо заработать. Минимальная зарплата здесь — 25–30 тысяч рублей. Выше средней крымской. Крымчан, правда, на стройке не так много.

— Менталитет такой, — объясняет Юрий. — Мы привыкли работать в сфере услуг. Гостиницы, кафе, автосервис. В моей бригаде из Крыма три человека. Остальные — с Урала, из Нижнего Новгорода, северных регионов. Там люди работают руками, и эта стройка для них идеальна: деньги дают хорошие, тепло, море — пожалуйста.

Над рабочим городком возвышаются два двухэтажных дома советской постройки. Один из них наполовину разрушен. Раньше здесь был целый микрорайон — Цементная слободка. Из-за строительства моста он попал под снос: оказался в санитарной зоне объекта. Расселение жителей проходило со скандалом: новые квартиры им не давали в собственность, предлагали взять лишь «на хранение». После шума в СМИ люди получили права собственности. Однако выехали не все.

Светлана Галкина до сих пор обитает в однокомнатной квартире в заброшенном бараке.

— До расселения мы жили здесь с мамой и сыном, — рассказывает она. — С 1994 года я, как малоимущая мать-одиночка, стояла в общегородской очереди на получение отдельной квартиры. Когда Цементную слободку начали расселять, выяснилось, что отдельной жилплощади для меня не предусмотрели. Вместо этого моей маме в доме для переселенцев дали квартиру на 14 квадратных метров больше, и мне сказали селиться туда. При этом из очереди на получение отдельного жилья вычеркнули.

В декабре в доме Светланы отключили электричество и водоснабжение. Из всех удобств осталась только печка.

Живет она на пенсию по инвалидности — 7000 рублей.

Жизнь в Цементной слободке скоро станет и вовсе невыносимой: барак Светланы отделяет от города четырехполосный автомобильный подъезд к Крымскому мосту. По ту сторону дороги — не только магазины, больницы и вся инфраструктура, но даже колонка с водой. Когда мост откроют, Светлана окажется отрезанной от мира.

И не только она. За Цементной слободкой лежит еще один бывший микрорайон — Энергогородок. Здесь тоже живут всего две женщины (одной 61 год, другой 86 лет). И они, говорит Галкина, просили о переселении, но в программу не попали — санитарная зона Крымского моста Энергогородка не коснулась. Как сюда в случае чего будет добираться скорая — вопрос риторический.

Вообще, в самой Керчи к открытию моста относятся без эйфории.

— Город у нас не туристический. Несмотря на то что здесь сливаются два моря, Азовское и Черное, нормальных пляжей нет. Побережье занято портами, — говорит менеджер в гостинице. — Большого притока туристов не ждем. Может быть, спасет транзит. До [курортной] Феодосии еще 100 километров, и если кто-то уставший решит остановиться в Керчи — это будет наш клиент.

«Это уже не земля Волошина»

Курортные доминанты Восточного Крыма — Феодосия и Коктебель. Население последнего летом возрастает в разы: с четырех тысяч до 30–35 тысяч человек.

Максимилиан Волошин, проживший в Коктебеле 25 лет, писал о поселке так: «Огнь древних недр и дождевая влага // Двойным резцом ваяли облик твой, — // И сих холмов однообразный строй, // И напряженный пафос Карадага, // Сосредоточенность и теснота // Зубчатых скал, а рядом широта // Степных равнин и мреющие дали».

Современный Коктебель — уже не тот. Широту степных равнин заслонила советская и современная застройка. На улицах мусор, а сами улицы — сплошной лабиринт торговых рядов. Былое величие хранят только горы.

С лидером «Гражданского актива Коктебеля» Борисом Яремко встречаемся в кафе.

— Это уже не Коктебель Волошина, — с ходу заявляет он. — Теперь это самый проблемный поселок Крыма. Те же шалманы на набережной. Не всем туристам нравится, но для поселка это важная инфраструктура: оплата аренды за землю, налог на прибыль, да и просто рабочие места для местных. Осенью прошлого года приехали люди из Министерства экономического развития Крыма. Провели большое совещание с участием предпринимателей. Сказали, что есть проект реконструкции набережной Коктебеля, но для его реализации нужно все торговые точки снести. Останутся только бывшая столовая Дома творчества писателей, дом Волошина и дельфинарий. А что делать людям? У них права собственности на руках, все документы. Значит, нужно предоставить альтернативу. А ее нет, потому что нет свободной земли. В 2016 году активисты ОНФ хотели поставить в Коктебеле детскую площадку на 30 квадратных метров. И ничего у них не получилось — не нашли участок.

Но основная проблема поселка, по словам Яремко, не шалманы, а отсутствие канализации.

— Канализация есть только у двух туристических объектов — пансионата «Залив» и турбазы «Приморье». Остальной Коктебель решает вопрос отходов своими силами. Кто-то заказывает ассенизаторные машины, кто-то сливает свои стоки в канализации «Залива» и «Приморья». Но большая часть жителей, к сожалению, прокладывает трубы и ливневки к местным речкам. Оттуда все отходы жизнедеятельности текут прямо в море. Если вы пройдетесь по набережной в летний сезон, то увидите, что четырьмя ручейками это все стекает прямо по пляжу.

Построить очистные сооружения в Коктебеле в 2013 году взялся предприниматель Валерий Рукавшиников. Над проектом работала его компания MiaProject, зарегистрированная в США. Однако в 2014 году Крым перешел в состав России, отношения Москвы и Вашингтона охладели, а Коктебель остался без канализации. Теперь ее ждут аж к 2021 году — в рамках Федеральной целевой программы развития полуострова.

В августе прошлого года на Коктебель свалилась новая беда: телеведущий Дмитрий Киселев предложил застроить Тихую бухту — место отдыха жителей поселка. Здесь директор «России сегодня» видит гольф-поле.

«Что происходит в Тихой бухте? Это дикий туризм, который не отличается экологической чистотой. Мне кажется, что все это нужно осваивать. Мне кажется, что в Тихой бухте прекрасный ландшафт для гольф-поля. Гольф-поле — это 60 гектаров, это сохранение зеленого ландшафта. Это спорт и здоровый образ жизни. Мне кажется, что это ответственное отношение к природе», — сказал Киселев на открытии организованного им фестиваля Koktebel Jazz Party.

Против этого предложения выступил поселок. Люди добились встречи с телеведущим в администрации Коктебеля и заявили, что ни при каких условиях не согласны на освоение бухты.

— Если это произойдет, то мы, простые жители поселка, потеряем доступ в Тихую бухту, потому что в рамках антитеррористических мер там обязательно установят забор, — говорит Борис Яремко. — Кроме того, есть большие сомнения, что на этом месте появится именно гольф-поле. Зимой в Тихой бухте дуют сильные ветра, из-за которых мяч будет лететь в неизвестном направлении. Летом жара под 45°C — в такую погоду тоже никто не играет. Пригодны для игры только май, сентябрь и октябрь. И из-за этого у нас отнимут бухту? Мы предполагаем, что в итоге там будет построено не гольф-поле, а вырастут элитные гостиницы и коттеджи.

К открытию Крымского моста в Коктебеле относятся с воодушевлением. В некоторых гостиницах уже сейчас забронировано 60% мест.

Море — депутатам

Азовское побережье Крыма также находится на востоке полуострова. Главный местный курорт — 10-тысячный город Щелкино. Строился он, правда, совсем не ради массового отдыха — здесь в 1978 году планировали возвести Крымскую АЭС. Но проект до конца не довели: в 1987 году участок застройки признали геологически нестабильным. И от большой идеи осталась сотня многоэтажек в степи.

Люди начали разъезжаться. Те, что остались, занялись добычей рыбы: Азовское море до нулевых было богато осетром. Однако со временем его популяция в Азове сократилась. Сейчас даже одна пойманная рыба — успех.

У Ивана Шевелева — своя база отдыха в селе Мысовое, в четырех километрах от города.

— Азовское побережье ориентировано на отдых с детьми, — говорит Иван. — Само море мелкое. Поэтому родители не хватаются за сердце, когда их ребенок заходит в воду. Молодежь, правда, к нам не едет, потому что заняться ей здесь нечем — ни клубов, ни боулинга, ни экскурсий.

До 2013 года молодежь в Щелкино все же приезжала — на музыкальный фестиваль «KaZaнтип». Но с приходом России фестиваль запретили из-за «многочисленных нарушений норм противопожарного и антитеррористического законодательства».

— Туристов после перехода в Россию вообще стало меньше, — говорит Иван. — У нас раньше соотношение было 50 на 50: украинцы и русские. Теперь украинцы не ездят. Изменит ли что-то крымский мост? Думаю, не сразу. В первый год особого эффекта не ожидаю. В последующие, особенно после открытия железнодорожного сообщения, — да. Но для того чтобы турпоток вырос, Азовское побережье надо раскручивать: многие же вообще не знают, что в Крыму есть не только Черное море. Но пока на южном берегу Крыма есть хоть мизерный, но незастроенный клочок земли, вкладываться будут именно туда.

С землей в Щелкино тоже проблемы. Весной 2016 года по городу прошел шум: самые лакомые участки на побережье получили в собственность местные депутаты. Причем бесплатно: воспользовавшись еще украинскими положениями земельного кодекса, согласно которым каждый гражданин Украины имеет право на 10 бесплатных соток земли. Землю на себя и своих родственников оформили единороссы Андрей Аржанцев, Надежда Белевитина, Виктор Буйновский, Александр Давыдов, Юрий Кашпур, Сергей Коляка, депутат от КПРФ Нина Пустоветова и председатель Щелкинской гордумы Сергей Варавин.

Проведенная прокуратурой проверка подтвердила: депутаты действительно завладели побережьем. Но — совершенно законно, потому что все решения были приняты до 21 марта 2014 года, то есть до официального установления в Крыму российской власти.