Анна Кузнецова, выступая 2 февраля в Российской государственной детской библиотеке, сообщила, что современную детскую литературу иногда даже взрослым страшно показывать, настолько все это неприлично. Детские литераторы выступили с письмом протеста. 5 февраля этого года в приемную уполномоченного по правам ребенка при президенте России Анны Кузнецовой было принесено открытое письмо, которое подписали 250 писателей, критиков, художников, ученых, библиотекарей, учителей и других профессионалов, имеющих отношение к детской литературе. Кузнецова пригласила авторов к участию в «рабочей группе по поддержке развития детского позитивного информационного контента» в литературе, кино, мультипликации и т.п.

Медиа подхватили сначала новость о «неприличной» детской литературе, затем — ​новость о письме. К сожалению, в этом контексте показалось, что коллег-журналистов волнует не столько современная детская литература, сколько сказка «Бычок-дристунок», которая входила в злополучную подборку, на которую обратила свое внимание Анна Кузнецова. Но современная российская детская литература заслуживает большего и лучшего.

Рискованное дело

Для большинства из нас детская литература заканчивается на той исторической эпохе, когда мы вошли в подростковый возраст. Поэтому для бабушек и дедушек она закончилась на Чуковском и Маршаке, а для мам и пап — ​на Остере и Успенском. Считается, что проверенное временем — ​лучше, и детям надо покупать то, что взрослые сами любили в детстве. Подход этот оправдывает себя в книгоиздании, но лишь отчасти: мамы и бабушки действительно покупают любимые книги своего детства. А потом жалуются, что дети их не читают.

С современной литературой всем страшно рисковать. Детские книги — ​дорогие в издании, поэтому издателю легче купить готовый иностранный макет и перевести произведение, которое давно известно за рубежом, чем рисковать, издавая российских авторов. Детские книги дороги в магазинах, поэтому читатель тоже не хочет рисковать и покупает «проверенное». Взрослая пресса не очень хочет связываться с детской литературой, и в поле ее зрения детлит попадает только тогда, когда какой-нибудь ревнитель находит крамолу в очередной книжке. Даже вручения крупнейших в стране премий за лучшие произведения для детей и подростков пресса, как правило, не замечает. Отдельная боль — ​статьи о детской литературе, типа «полчаса полистала книжки на прилавке и пришла к выводу, что детской литературы нет: картинки плохие, стихи ужасные».

Враг Мышаня не прорвется

И в самом деле: по статистике Российской книжной палаты за 2017 год, в двадцатку самых издаваемых детских писателей, не считая русских и иностранных классиков (включая ныне здравствующих Роулинг и Успенского и двух популярных англоязычных писательниц Холли Вебб и Эрин Хантер), входят три современных российских детских писателя: Владимир Степанов, Ирина Гурина и Феликс Маляренко.

Владимир Степанов и Ирина Гурина пишут тоненькие дешевые книжки про зайчаток, бельчаток, мышаток и лисяток, которые продаются в газетных киосках и гипермаркетах. Минимум текста — ​и картинки: пушистые зверушки с глазками. Книжка — ​12–16 страничек, на каждой по стихотворению или небольшому рассказу, навалять целую книгу при должном навыке (апрель–капель, грядки–в порядке, мишка–книжка) можно за полдня. Издают эту продукцию в основном «Азбукварик», «Фламинго» и «Проф-пресс»; в Москве она не продается — ​все тиражи уходят в регионы.

Вот несколько примеров. Ирина Гурина: «По лесам шагал апрель, // Уже закончилась капель, // Растаял снег, пришло тепло, // И стало вечером светло». Владимир Степанов: «Кошка к пруду побежала, // Шерстку гладко причесала, // И под ручку с мышкой серой // Зашагала в гости смело». Ровно то, что воспитатель выберет для детсадовского утренника. И азбука — ​то, что гарантированно купят родители.

Саратовский подполковник запаса Феликс Маляренко попал в компанию Пушкина, Чуковского и Роулинг, скорей всего, тоже за счет стихотворной азбуки на карточках. Стихи — ​вот: «К — ​Воин Кот не шелохнется, // Мастер он штыка и пули. // Враг Мышаня не прорвется, // Путь его прямой — ​в кастрюлю».

Что это нам говорит о российском покупателе детских книг? Что он, во‑первых, беден, во‑вторых, невзыскателен, в‑третьих, покупает книжки в основном малышам и в основном для обучения грамоте. Из крохотных книжек суммарно складываются огромные тиражи: Ирина Гурина уступает только Чуковскому и Холли Вебб (Вебб, впрочем, — ​тоже про зверушек с глазками), Степанов, автор 150 книг, опережает Маршака, Маляренко — ​Андерсена и Роулинг…

А еще — ​среди этих авторов нет никого, кто пишет для самостоятельно читающих детей. Впрочем, миф о том, что «наши дети не читают», очень удобен всем: и распространителям, чьи вкусы определяют, дойдет ли та или иная книга до читателей, и родителям, которым не надо думать, и издателям, которые давно поставили выпуск дешевой халтуры на конвейер. Если судить о современной детской литературе по таким образцам, есть отчего прийти в отчаяние. К счастью, это далеко не все.

О хорошем

Издательства.Серьезно занимаются издательством детской литературы не менее полусотни издательств. Некоторые издают только учебную литературу, только познавательную, только классику и т.п. Среди тех, кто работает с современной художественной литературой для детей, есть настоящие гиганты (например, РОСМЭН или АСТ). А есть издательства небольшие, но отлично известные читающим родителям и детям («Самокат», «Компас-гид», «Розовый жираф», «Белая ворона», «Пешком в историю», «Клевер», RaraAvis, Издательский дом Мещерякова, «Серафим и София», «Настя и Никита», «Фордевинд»).

Издательства собирают авторов вокруг себя — ​так у «ДЕТГИЗа» был свой литературный семинар под руководством Михаила Яснова и Сергея Махотина (оттуда в детскую литературу пришли Анна Анисимова, Анна Игнатова, Ася Петрова); свой круг авторов — ​у «Аквилегии М» (Тамара Крюкова, Тамара Михеева, Анна Никольская).

Авторы.Несмотря на то что журналисты то и дело констатируют смерть детской литературы, пациент скорее жив, чем мертв. Работают Владислав Крапивин, Григорий Остер и Эдуард Успенский. Пишут и печатаются Георгий Кружков, Михаил Яснов, Андрей Усачев, Сергей Махотин, Марина Бородицкая, Ксения Драгунская, Артур Гиваргизов, Марина Москвина (правда, она в последнее время больше работает для взрослых)…

Попробуем хотя бы обозначить контуры материка современной детской литературы на русском языке. Кстати, ее уже нельзя назвать только «российской»: на русском пишут и издаются в России Евгения Пастернак и Андрей Жвалевский (Беларусь), Елена Соковенина (Латвия), Николай Назаркин (Нидерланды), Маша Рупасова (Канада), Артем Ляхович и Владимир Аренев (Украина). Российская география детлита тоже обширна и давно уже не ограничивается только Москвой и Петербургом. Это особенно хорошо видно на примере литературных конкурсов, рукописи на которые приходят едва ли не из всех российских регионов.

Нельзя сводить детскую поэзию к «мишкам–книжкам», когда в ней работают Анастасия Орлова, Маша Рупасова, Галина Дядина, Дина Бурачевская, Наталия Волкова. Нельзя все время подсовывать детям книги 50–60-летней давности, когда есть Нина Дашевская, Мария Ботева, Дарья Доцук, Илга Понорницкая (Евгения Басова), Ирина Костевич, Юлия Кузнецова, Ая Эн, Лариса Романовская, Дарья Вильке, умеющие разговаривать с современными детьми и подростками об их сегодняшней жизни.

Но у современной детской литературы не только женское лицо: в ней есть Эдуард Веркин, чей «Облачный полк», история мальчишки-партизана, в котором постепенно узнается Леня Голиков, уже прочно вошел в школьные списки литературы для внеклассного чтения. Есть Станислав Востоков, смешно и умно пишущий о зверях (и о людях, конечно), Александр Турханов, автор серьезных повестей из жизни мальчишек, и Евгений Рудашевский — ​из жизни не мальчишек уже, а взрослеющих мужчин. Есть Шамиль Идиатуллин, автор триллера «Убыр» (вышла под псевдонимом Наиль Измайлов) и фантастической повести «Это просто игра», который в этом году поднялся еще и на пьедестал взрослой «Большой книги» с романом «Город Брежнев».

Литературные конкурсы и премии помогают издательствам и читателям узнавать новых авторов. Самые важные конкурсы в детлите — ​премия Владислава Крапивина, которая присуждается в Екатеринбурге; премия имени Сергея Михалкова; «Новая детская книга» издательства РОСМЭН и всероссийский конкурс «Книгуру» — ​брат «Большой книги» (на этом конкурсе победителя определяет подростковое жюри). Более того: конкурсы и премии знакомят писателей еще и друг с другом, и с библиотеками по всей стране — ​и детлитовское сообщество оказывается тесно спаянным поездками по стране (их организует, например, «Книгуру»), выступлениями в библиотеках… На сайтах конкурсов доступны списки победителей за всю их историю — ​это тоже способ понять, кто есть кто в детской литературе. А «Книгуру» еще и выкладывает в Сеть все тексты шорт-листа, чтобы доступ к ним имели все читающие по-русски дети в любом уголке мира, где есть интернет (и это отчасти позволяет справиться с произволом книжных распространителей).

А искать хорошие книги помогают специальные ресурсы. Родителям удобнее всего сетевые — ​например, «Библиогид», который делают специалисты Российской государственной детской библиотеки, «Папмамбук», книжный раздел на «Флай-маме», «Буки», «Переплет». И еще — ​блоги, которые ведут критик Евгения Шафферт, писатели Дарья Доцук и Андрей Жвалевский.

О грустном

При всем этом у нас только в июне прошлого года появилась Национальная программа поддержки развития чтения и Концепция программы развития детского чтения (на 2018 год пока запланирован ее исследовательский этап). Библиотечные фонды практически не пополняются современной детской литературой, библиотекари по всей стране жалуются, что годами не видят новых книг. Нет программы популяризации детских книг за рубежом — ​хотя чуть не в любой стране мира есть люди, мечтающие о том, чтобы их дети не утратили навык читать по-русски. Роспечать поддерживает конкурсы детской литературы и дает гранты на книги — ​но этих усилий недостаточно, когда нет серьезной продуманной государственной политики.

В стране не осталось ни одного книжного издательства, публикующего художественную литературу для детей, в котором была бы доля государства. «Детская литература», разделившаяся на «Детскую литературу» в Москве и «ДЕТГИЗ» в Петербурге, держалась до прошлого года, когда было объявлено о приватизации обоих издательств.

Тиражи детских книг составляют обычно 3–5 тысяч экземпляров, что даже в масштабе Москвы — ​капля в море. До читателей в регионах они просто не доходят. А количество книжных магазинов во всей России (около 2 тысяч) примерно равно количеству их в одном только Париже. Денег у населения немного — ​и на всем книжном рынке их тоже немного; именно поэтому прилавки переполнены глазастыми котиками, мишками в штанишках и плохими азбуками. Зато взрослым очень удобно жаловаться, что дети сами не читают.

Детская часть национальной экспозиции на международных книжных ярмарках формируется по большей части случайно, без привлечения специалистов (кроме Болонской ярмарки). В стране закрылись все до единой кафедры детской литературы, существовавшие в вузах. Для сравнения: в Швеции, например, существует национальная Академия детской литературы. А в Норвегии детская литература считается важной статьей экспорта.

У нас есть детская литература. Есть писатели. Есть издатели. Есть читатели. Но нет понимания, что современная детская литература — ​это не только личное дело родителей, а будущее страны, что ей нужна поддержка не меньше, чем классике, ведь завтрашняя классика пишется сегодня. Что экспортировать можно не только гибридные войны и пропаганду, но и детские книги, что культурная общность, основанная на любимых детских книгах, прочнее многих других духовных скреп.