В конце января в Душанбе Генпрокурор Таджикистана Юсуф Рахмон провел пресс-конференцию для местных СМИ. Скучное по всем статьям мероприятие внезапно превратилось в обсуждаемое событие после того, как местные журналисты внезапно попросили силовика ввести уголовное наказание за измену — только не государственную, а вполне обычную, супружескую.

Мотивация была следующая: в стране резко выросло количество убийств на почве ревности — поэтому давайте в целях профилактики сажать в тюрьму тех, кто согрешил в браке с другим. Генпрокурор обещал подумать, и можно не сомневаться, что такой законопроект рано или поздно появится. В Таджикистане в последнее время власти с удовольствием лезут в личную жизнь граждан с уголовным кодексом наперевес.

Правда, закавыка в том, что точной статистики, увеличилось ли количество убийств из-за ревности, нет: известно лишь о нескольких громких случаях. Самый свежий из громких — в октябре прошлого года, когда в селе Чорбог бывший муж нанес 19 ножевых ранений своей экс-супруге прямо на ее рабочем месте. Самый громкий — обсуждала вся республика — произошел в мае 2017-го. Тогда 24-летний житель все того же села Чорбог Зафар Пиров заявил 18-летней невесте Раджабби Хуршед, что ей нужно пройти проверку на девственность во второй раз (первый раз невесты, как правило, проходят такую проверку перед свадьбой в добровольно-принудительном порядке). А потом, усомнившись в подлинности справки, обвинил ее в изменах и решил взять в дом вторую жену. Девушка в итоге, не выдержав унижения, покончила с собой.

Создание на основе нескольких случаев — пусть и резонансных — новой уголовной статьи кажется весьма спорным занятием, но опыт такой в Таджикистане уже есть. В 2016 году в Конституцию Таджикистана внесли специальную строку о том, что «совершеннолетние и трудоспособные дети ответственны за уход и социальное обеспечение своих родителей». После этого СМИ тут же рассказали о нескольких случаях, когда дети пытались отдать своих родителей в дома престарелых, так как сами, к примеру, работали в России, а возможности ухаживать не было. А 21 декабря 2017 года была ужесточена существующая, но не очень хорошо до этого работающая статья о злостном уклонении детей от содержания нетрудоспособных родителей.

Все эти истории с неподдельным участием государства в личной жизни своих граждан — следствие попыток главы страны Эмомали Рахмона заместить своими представлениями о жизни любые другие догматы — светские и религиозные. «Рахмон же — и отец нации, и Пророк, и Генпрокурор в одном лице, — объясняет «Новой» эксперт по Центральной Азии Аркадий Дубнов. — Надо держать людей в страхе не только перед Всевышним, но и перед президентом, а то совсем «распоясались». Верховная власть легко пользуется ментальностью таджикских граждан, которые всегда воспринимали как само собой разумеющееся вторжение хана в свою спальню. «[Сейчас] люди перестали бояться, и Рахмон пытается заменить собой высший авторитет», — говорит эксперт.

Надо сказать, что президент страны, носящий официальный титул «основатель мира и национального единства — лидер нации», действительно, работает на имидж божественного наместника (в честь этого образа в стране уже поставлена пьеса), хотя со стороны это больше похоже на самодурство. В августе прошлого года Рахмон приехал в кишлак Заргар Бохтарского района. Перед ним с панегириком выступил местный учитель Саидшо Асроров. За это Рахмон приказал найти парню невесту, и через 10 дней Асроров женился на местной медсестре, которую ему подобрали по линии местной администрации. Все, что смогла сделать женщина, выгадать для себя возможность работать в браке. «На вас оказывали давление?» — сумели спросить ее журналисты. «В данный момент — нет», — ответила девушка с каменным лицом.

Проблема для самой власти в подобных законах заключается в том, что от них сильно веет популизмом, и в реальной жизни они не то чтобы работают. Другое дело, что они ведь и не нужны для широкого применения – точечные удары всегда больнее. «Например, в УК Узбекистана есть статья 120 «Мужеложство», которая в реальности не работает, — говорит юрист Ботыржон Шерматов. — Очень сложно доказать вину человека по этой статье. По таким статьям возбуждаются в основном заказные уголовные дела. Так же и очень сложно будет доказать факт измены. Здесь тоже будут заказные дела, и есть большая опасность манипулирования такими фактами. Людей могут потом шантажировать из-за этого».

Иными словами, раньше таджикский «общественный договор» строился по формуле «лояльность в обмен на блага». Однако теперь это власть устраивать перестало, и сейчас введено новое правило «покорность в обмен на отсутствие репрессий». Рано или поздно к этому должно было прийти — одна формула всегда сменяет другую, — вопрос лишь в том, согласны ли на это граждане. Граждане Таджикистана согласились и, более того, сами добавляют себе ограничений. О наказании за измены (причем подспудно подразумевается, что, в первую очередь, это относится к женщинам) попросили журналисты. Ученые попросили ограничить показ «противоречащих национальным традициям» фильмов. 67% таджикистанцев поддерживают насилие над детьми в семье. А две трети молодых парней и девушек, согласно исследованию фонда Эберта за 2017 год, признались, что у них не было добрачных связей, поскольку на это есть негласный моральный запрет со стороны государства. Скоро при таком соглашательстве и уголовных статей будет не нужно — но если государство начало все запрещать, то остановиться ему будет невероятно сложно.