Жители Ижмы в понедельник не сумели проехать в соседнее село Мохча. Ледовая переправа — единственный путь через реку — перекрыла машина ГАИ. Вообще ГАИ тут редкий гость, потому как в Мохче чаще передвигаются на розвальнях. А тут — на тебе. Явление народу гаишников случилось в день, когда в Мохче проводился митинг. На него должны были съехаться жители окрестных сел, из которых Ижма — самое крупное.

Митинг в Мохче все равно состоялся, хотя и своими силами. Всю прошлую неделю митинговали города Ухта, Воркута, Сосногорск и Сыктывкар, села Новикбож, Усть-Уса, Усть-Лыжа, Кипиево, Мутный Материк, Поляна, Чернутьево, Большая Пысса и Кослан — на акции протеста вышла добрая половина Республики Коми. Неделя прошла под лозунгом выражения недоверия губернатору и госсовету. Наиболее активными оказались не рассерженные горожане, а сельские жители.

Нефть за огородом

Поначалу акции не согласовывались под разными предлогами. Пославшим по электронке уведомление о пикете жителям Кипиева, откуда сейчас добраться до цивилизации можно только вертолетом, отказали с формулировкой: требуется личная подача уведомления (федеральный закон этого не требует). Воркутинцам отказали в праве пикетировать в гайд-парке. А жителям Ухты чиновники и вовсе сообщили, что попытка выразить недоверие республиканской власти «угрожает основам конституционного строя». В суде делегированная администрацией барышня в кожаной мини-юбке пояснила, что «выразить недоверие губернатору может только госсовет, а госсовету — никто». Мнение о непогрешимости власти, правда, суд не разделил, и бумажку от чиновников признал незаконной.

Первый вопрос повестки — нефтеразливы. Коми испещрена нефтепроводами, многие из которых нещадно текут.

— Основная причина разливов — износ трубопроводов. Если бы государство обязывало компании собирать пролитую нефть и реально возмещать ущерб, они бы уже давно все сами заменили. А сейчас им, видимо, выгоднее договориться с надзорными органами. Поэтому требуем от региональных властей вынести проблему на федеральный уровень — инициировать принятие нормативов, регламентирующих замену труб, — объясняет мне в ожидании судебного заседания Иван Иванов, активист экологической организации «Комитет спасения Печоры».

Комитет — одна из старейших экологических организаций в стране, был создан в 80-е жителями печорских сел. Нефтеразливы — постоянный предмет споров с «Лукойлом», основным оператором нефтедобычи в регионе.

Единственный путь решения проблемы, который видят активисты, — тотальная замена труб старше 20 лет.

— Этот вопрос мы впервые подняли год назад, — продолжает Иван. — Никакой реакции. Предложили решить вопрос через референдум. Оформили все документы, избирком согласовал, а госсовет нашу инициативу отклонил. Зато тут же одобрил проведение референдума о переносе столицы из Сыктывкара в Ухту. И мы решили выразить недоверие и госсовету, и Гапликову.

У Ивана нефть под окнами. Точнее, за огородом — жители поселка Нижний Одес, где он живет, нашли крупный разлив месяц назад. Точный объем вытекшей нефти неизвестен. Причина — разгерметизация трубы.

Между тем нефть Печорского бассейна богата серой, она разрушительно воздействует на металл трубопроводов, сокращая срок их эксплуатации. Сам «Лукойл» публично признает, что замене подлежит более 50% труб. В год меняют 3–4%.

«Тут нет людей. Только ижемцы и ненцы»

В Ижме снег хрустит под ногами, укрывает коричневые избы, как на старых новогодних открытках.

Через реку только навели переправу, мы едем по свежему льду, обгоняем розвальни, запряженные вороной кобылой. У здания мохчинской «Потребкооперации» припаркованы буханка и пара саней. Лошади фыркают, из ноздрей пар.

Внутри тихо. Продаются валенки, бытовая химия и продукты. Председатель кооператива Надежда Филиппова, подперев щеку ладонью, рассказывает, что, кроме политических требований, на митинг единогласно решили вынести продажу фанфуриков, от которых дуреет и мрет население. Раньше Мохча не митинговала никогда. За одним исключением — сто лет назад именно здесь, по словам местных, началась в Коми революция.

Школа села Гам пошла на митинг всем педсоветом. Для них главный вопрос другой — сохранение коми языка. Скандальное решение сделать преподавание национальных языков факультативным республика встретила в штыки. По местной конституции язык коми — второй государственный. Перевести его в разряд предметов по выбору — значит, резко понизить статус. Пока в республике объявлен мораторий на пересмотр учебных планов. Но сколько он продлится, никто не знает.

Учительская бурлит:

— Что по-русски, что по-коми — темы проходим одинаковые, параллельно. Получается, дети дважды повторяют грамматику, лучше и легче усваивают материал.

— С Украины переехала к нам учительница с девочкой-пятиклассницей. Так она в 9-м классе сама выбрала коми язык сдавать, и пятерку получила!

— Это государственный язык наш. Почему тогда русский не учим факультативно?

— Не пригодится в жизни? Никто не знает, пригодится ли ребенку физика…

— Тут вопрос, выживет народ или нет. Основа жизни народа — наличие языка. Нет языка — нет народа. Тогда, правда, и проблем не будет…

— Наступают на те же грабли — делают «единый советский народ».

Разговоры в учительской молча слушает Николай Братенков — активист Комитета. Высокий, сухощавый, похож на актера Ланового. В прошлом учитель, глава Ижемского района и депутат госсовета. Говорит, что местных жителей власть никогда не считала за людей — ни эта, ни прошлая. Например, ядерные взрывы на Новой земле в свое время по регламенту полагалось проводить лишь при северо-восточном ветре, дувшем на материк — как раз на эту территорию.

— Тут же нет людей. Тут же только оленеводы. Ижемцы и ненцы. А людей нету, — иронизирует он. — Пошли у нас раковые заболевания. Очень много оленеводов, в принципе, крепких здоровьем, начали умирать. А у нас еще Плесецк рядом. Разве говорили нам, что гептил (высокотоксичный компонент ракетного топлива. — Т.Б.) — это самое ядовитое вещество? Нас и тут за людей не посчитали.

К слову, взрывы на Новой земле были прекращены благодаря активности Комитета. Как и бурение 50 разведывательных скважин «Лукойла» в Ижемском районе.

На машине было не проехать. Дважды повстречал по дороге медведей. Не тронули. Успел.

Понятно, что Комитет и власти, и промышленникам — кость в горле. Нынешней осенью его пытались сделать управляемым, сменив руководство. Избирается оно открыто, баллотироваться может любой делегат отчетной конференции. А среди них вдруг оказались «афганцы», ветераны спецслужб и даже общество «Народы Дагестана», заготовившие свои списки кандидатов. Захват в итоге не прошел, но показал активистам, что власть они раздражают сильно.

Прошлой весной, когда на Ижме ледоход был черным, а лодочники отказывались работать — на реке было невыносимо находиться от запаха нефти, — сюда приехал губернатор Гапликов. Пообещал, что «Лукойл» уберет всю нефть с берегов на протяжении 200 км. Никто в это, конечно, не поверил. И убирать никто не приехал. Гапликов на прощанье погрозил Братенкову пальцем: «Не бузи!»

Но «бузят» ижемцы часто. И не только по экологическому поводу. Николай Терентьевич вспоминает, как бунтовали против закрытия садиков в заречье (то есть за рекой Ижмой):

— Садики у нас там в кулацких домах двухэтажных. И вдруг пришла претензия от пожарных: дескать, со второго этажа прыгнуть нельзя при пожаре, а пожарных лестниц-то нет. Три детсада — закрыть! Получается, новые сады нам не построили, а из старых хотите изгнать? Так не пойдет! Мы тогда придумали: на втором этаже прорубили двери, а к ним приделали — знаете что? Горки! Садись и на попе катись, никаких проблем. Создали инициативную группу, митинг собрали. Отстояли! И дальше пошло. Человеку нужно дать возможность понять, что он может. Сначала робели: как это — выйти с флагами? А я им: «Вы что, забыли, как ходили с флагами на 7 ноября, 1 мая? Здесь то же самое, только супротив, а не за».

«Молиться надо. И на митинги ходить»

Ижемский райсовет единственный в республике почти в полном составе подписал письмо Комитета спасения Печоры с выражением недоверия Гапликову и госсовету. Один из депутатов-мятежников, Николай Семяшкин, живет в деревне Варыш:

— Богатая земля у нас, вся таблица Менделеева, говорят, под ногами. А живем бедно. Добиваться своего самим приходится. Вот, новое руководство пришло в республику, хотели месторождение открыть новое, хотят от нас больше урвать. Чем меньше народу, тем им будет легче. Мы им не нужны. А мы еще и возникаем, голос поднимаем.

Обещали школу новую в заречье — тишина. Садик обещали — тоже тишина. Газа нет, дровами топим. А труба рядом, «Газпром». «Лукойл» подачки дает, а сколько рек загадили. Дорогу начали строить — так это не для нас, это потому, что труба идет. А нам тут жить, я вот тут родился, тут живу. Кто меня где ждет?

Николай Иванович бесхитростно рассказывает, как сложно стало жить в заречье простой сельской жизнью. Медведей вот расплодилось, а охотиться нельзя. В прошлом году один из селян застрелил медведя, которого застал в собственном дворе, — оштрафовали на 180 тысяч за браконьерство… А еще недавно избушки, которые охотники строят в лесу для ночевок (по-местному — «путики»), власти потребовали зарегистрировать как недвижимость. За каждую уплатить по 100 тысяч. Иначе — снесут…

В соседней деревне Бакур живет местный философ Илья Алексеевич. Тоже «независимый человек» — потому что работы в Ижме у него нет, со строительной бригадой летом ездит в соседние регионы. Еще Илья Алексеевич известен своей религиозностью и парадоксальностью высказываний. Спрашиваю, верит ли сельский философ в то, что власть услышит манифестантов.

— Должны внимание обратить. По конституции должны, а как же? Это же боль души нашей. Дороги нет, газа нет. Обещают газ в 2025 году сделать. Это как коммунизм построить обещали. Седьмой год обещают в Бакуре садик построить на 90 мест. Седьмой год! Мы же не говорим: дайте нам путевки на курорты! Мы говорим: дайте, что для жизни нужно. Сколько дикоросов у нас, могли бы давно переработку наладить, работа была бы. Услышат ли нас? На все воля Божья. Молиться надо. Но и на митинги ходить надо. Крик народа это. Вот язык хотят отнять у нас. Государственный язык! У меня родители оленеводы, я даже русского слова не слыхал до 7 лет. А потом ничего, научился. Мы же не требуем от русских, чтобы они только по коми разговаривали. Мы только — чтоб язык сохранить.

На прощанье Илья Алексеевич внезапно объявляет, что губернатором в Коми желает Рамзана Кадырова. Дескать, этот бы и от газовой трубы отросток куда надо завел быстренько, и с нефтью бы сообразил, что делать. Да и с языком-то, возможно, было бы полегче: потому что кто же поверит, что в школах Чечни родной язык вдруг станет факультативным?