С момента ареста минского собкора украинского радио Павла Шаройко прошел месяц, со дня появления первой информации о его аресте — неделя. Вопросов в деле Шаройко, обвиняемого в шпионаже, все больше, а ответов по-прежнему никто не дает. Если, конечно, не считать ответом брифинг официального представителя КГБ Беларуси Дмитрия Побяржина, который в понедельник рассказал о созданной корреспондентом украинского радио агентурной сети.

После того брифинга посол Украины Игорь Кизим говорил, что потрясен не только информацией, высказанной представителем КГБ, но и ее тональностью. А потом КГБ предоставил белорусскому телевидению тридцатисекундный фрагмент съемки допроса Шаройко в следственном управлении КГБ. На записи журналист говорит лишь две фразы:

— Меня перевели из отдела, который занимался журналистами, работающими под прикрытием, в отдел, где работают дипломаты под прикрытием. С чем это было связано, мне до сих пор непонятно, но я предполагаю, что это делалось в преддверии приезда в Беларусь на должность первого секретаря посольства Украины полковника Скворцова Игоря Васильевича.

Игорь Скворцов покинул Беларусь сразу после ареста Шаройко, еще до официального объявления персоной нон грата. В среду, 22 ноября, Украина выслала белорусского дипломата. Но это — обычная дипломатическая практика. А вот фраза Шаройко на допросе, если честно, удивила как минимум построением. «Отдел, который занимается журналистами, работающими под прикрытием» и «отдел, где работают дипломаты под прикрытием». И вот из одного отдела его перевели в другой. В чем смысл именно этой фразы, показанной по телевизору? Ни в чем. В том-то и дело. Звучит вроде многозначительно, но при пристальном взгляде кажется сущей дребеденью. Выходит, в военной разведке Украины есть узкоспециальные отделы — отдел журналистов, отдел дипломатов, отдел кондукторов, отдел медсестер? На каждую профессию — отдел. Богато живут, даром что воюют. Хотя, конечно, у разведчиков возможно всякое. Но фраза о переводе из отдела журналистов в отдел дипломатов звучит тем более странно. Как будто Шаройко собирался из корреспондентов радио переходить на работу в советники посольства. Так, прямым переводом.

В качестве доказательства в телевизоре показывали полковничье удостоверение и листки А4. И воинское звание, говорил на понедельничном брифинге представитель КГБ Побяржин, Шаройко подтвердил. Допустим, по поводу звания ни у кого никаких вопросов и быть не должно: в Главном управлении разведки министерства обороны Украины он занимал должность начальника пресс-службы. То есть семь лет службы в ГУР был на виду, носил погоны, получал очередные звания. Биографию, включая звание, изложил при подаче документов на аккредитацию в МИД Беларуси в 2011 году. Так где выдающаяся победа лучших гэбэшных умов? А вот удостоверение, мелькнувшее на экране, — раскрытая красная книжечка с фотографией Шаройко и словом «полковник», вступает в неразрешимое противоречие с выводами оперативников и следователей.

Потому что невозможно представить себе шпиона, который ходит по стране, в которой работает под прикрытием, с полковничьей ксивой, а донесения зачем-то копирует и хранит дома. Ни одна разведка мира не сунет разведчику в карман служебное удостоверение, если он работает под прикрытием. А что до вырванной из контекста фразы про отдел журналистов и отдел дипломатов — так в СИЗО КГБ и не такое рассказывают. Всякий раз, когда начинается громкое политическое дело, в телевизоре появляются скупые кадры чьего-нибудь допроса с рассказами об оружии, взрывчатке и лагерях белорусских наемников. И каждый, кому удавалось выйти, говорил: меня заставили, меня пытали, шантажировали, угрожали семье. А учитывая трехнедельное молчание жены после ареста мужа — судя по всему, с семьей тоже поработали хорошо.

Дело Шаройко сколочено грубо, как дешевый сельский гроб, и чудным образом напоминает арест украинского журналиста Романа Сущенко в Москве в прошлом году. О его аресте тоже поначалу молчали, и в Лефортово его случайно обнаружили члены ОНК. ФСБ точно так же назвала его полковником разведки.

А вообще история с Шаройко очень вовремя появилась: разоблачение украинской агентурной сети в Минске, а на следующий день — заявление МИД Беларуси о том, что Александр Лукашенко все-таки не поедет на саммит «Восточного партнерства» в Брюссель. Думаю, еще на пару кредитов от России примерным поведением он заработал.