«Права и свободы человека являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов и деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления, и обеспечиваются правосудием».

В защиту этой статьи — как 31-й (о свободе собраний) или 14-й (о светском государстве), или 41-й (о бесплатной медицинской помощи), — не проводят митинги и пикеты. А жаль: стоило бы. Потому что именно эта статья — ключевая. В ней написано, что единственная задача всех трех «ветвей власти» — заботиться о конституционных правах граждан.

Законодательная власть должна принимать законы, направленные на максимальное облегчение для граждан реализации этих прав. Исполнительная власть должна обеспечивать максимально удобное для граждан использование этих прав. Правосудие должно наказывать за нарушение этих прав.

В российской практике — все наоборот.

Законодательство направлено на усложнение реализации конституционных прав. Исполнительная власть создает максимум препятствий для использования этих прав. А правосудие наказывает не тех, кто нарушает эти права, а тех, кто пытается этим правами воспользоваться.

Два самых наглядных примера — право на свободу мирных собраний и право избирать и быть избранным в органы власти.

Давайте взглянем на первое из этих прав — и посмотрим на Петербург.

Как федеральное, так и городское законодательство, вместо того, чтобы помочь гражданам реализовать право на свободу собраний, максимально усложняет его реализацию.

Федеральный закон о митингах и собраниях превращает уведомительный порядок проведения публичных акций (предполагающий, что уведомление нужно лишь для того, чтобы власть успела подготовиться и обеспечить нормальное прохождение мероприятия) в разрешительный. А де-факто — в запретительный.

По этому закону, исполнительная власть может предложить организаторам акции провести ее или в другом месте, или в другое время, и от этого предложения невозможно отказаться: в случае отказа акция объявляется «несогласованной», а, значит, незаконной. И чреватой разгоном и задержаниями. Подробности — чуть ниже.

Что касается петербургского закона о митингах и собраниях, то он закручивает все возможные «гайки», какие может.

Так, запретными для публичных акций объявлены самые популярные места — Дворцовая и Исаакиевская площади и Невский проспект. Для «гайд-парков» (где можно свободно собираться без согласований) установлена предельная численность митингующих всего в 200 человек — для 5-миллионного города. А одиночные пикеты (не требующие согласований) можно ставить не ближе 50 метров друг от друга…

Теперь — о деятельности исполнительной власти, которая проще всего срывает массовые акции, предлагая перенести их в заведомо непосещаемые места.

Фантазия администрации при этом безгранична: неисчерпаем перечень «объяснений» того, почему митинг, шествие или пикет нельзя провести именно в том месте и в то время, где хотят организаторы.

Например: хотите провести митинг у Мариинского дворца (где работает ЗАКС) с протестом против принимаемых там законов? Опасно: может рухнуть Синий мост через Мойку (самый широкий в городе, на котором ежедневно паркуются сотни машин). Хотите провести шествие по центральным улицам? Там ремонтируют фасады, идти никак нельзя. Хотите выйти на Марсово поле? А оно, — какая неудача, — занято под другое мероприятие. А теперь еще и исключено из перечня гайд-парков, а новую площадку в центре Петербурга Смольный предоставить отказывается…

Что касается предложений о переносе акций в другие места, то они, как правило, издевательские. Ярчайший пример — «Марш против ненависти» памяти убитого неонацистами ученого Николая Гиренко, который всегда проходил в центре города, Смольный предлагал проводить то возле бензоколонки на реке Смоленке, то возле мусорной свалки в Новоселках. А общегородской «Марш в защиту Петербурга» предлагали проводить то в Полюстровском, то в Удельном парке (на окраинах города).

Важное дополнение: все описанные трудности, конечно же, случаются лишь тогда, когда митинг, шествие или пикет хотят провести оппозиционные партии и движения, протестные группы, борющиеся с решениями Смольного, или заявители акций, которые неприятны для властей. Лояльные партии и активисты никаких проблем в согласованиях не испытывают.

Наконец, о правосудии — точнее, о его отсутствии.

Начиная с того, что участников «несогласованных» акций разгоняют и задерживают в достаточно жесткой форме, и заканчивая тем, что суды (как автор рассказывал в «Новой газете») почти всегда принимают решения о наказании задержанных, основываясь лишь на полицейских протоколах, и игнорируя любые аргументы и доказательства защиты. Шансов оправдаться при таком «обвинительном правосудии» почти нет — редкие исключения лишь подтверждают правило…

Так все «ветви власти» единым фронтом выступают против Конституции.

Все то же самое — с правом избирать и быть избранным: законы написаны так, чтобы предельно усложнить участие в выборах (начиная с выдвижения), исполнительная власть препятствует честным выборам, чтобы на нечестных выборах обеспечить себе желаемый результат, а суды защищают не нарушенные избирательные права граждан, а итоги сфальсифицированных выборов…

Изменить это ненормальное положение вещей можно лишь одним путем.

Сменить власть, выступающую против Конституции, пока она сама не сменила Конституцию.