«Он витийствовал среди людей, страдающих косноязычием», — только что сказал про него Эдуард Лимонов, имея в виду, что, мол, легко в таких условиях было составить себе славу великого оратора.

Лимонов Собчака очень не любит, но здесь, кажется, сформулировал точно.

Страна, действительно, страдала косноязычием, половины слов, которыми к концу ХХ века изъяснялось человечество, она не знала вообще, а другую половину внятно не выговаривала. Поэтому само явление людей, и слова знающих, и произносящих эти слова внятно и осмысленно, произвело в мае 89-го такое ошеломительное впечатление, придало Первому съезду депутатов значение, куда большее, чем немногие содержательные его результаты.

Собчак был одним из главных героев этого съезда.

Потом подсчитали: Собчак, за год до того (на волне перестройки) вступивший в КПСС, брал слово на этом съезде чаще всех — в том числе с вопросами, репликами, справками, уточнениями. Как я теперь понимаю, он был бы идеальным парламентарием в любой ассамблее цивилизованного мира, но в Кремле выглядел тогда весьма экзотично.

Но профессор Собчак воспринимался как символ прихода во власть «новых людей», компетентных и честных интеллигентов, и все верили, что именно такие люди сделают и власть честной и компетентной. Ведь нам было с кем сравнивать тогда профессора Собчака, и сравнение, безусловно, выходило в его пользу.

Потом, уже став мэром Северной столицы, этот авторитет и эту популярность он подрастерял, окружил себя не совсем понятными персонажами, стал переполняться собственным величием, а качества, особенно ценные в парламентских потасовках, как оказалось, сильно мешали градоначальнику.

Сегодня я бы вспомнил только один эпизод его биографии.

9 апреля 1989 года армейские подразделения разогнали митинг у Дома правительства в Тбилиси. Разгоняли жестоко, с жертвами, били саперными лопатками, применили газы. На Первом съезде будет создана комиссия по расследованию тбилисских событий во главе с малоизвестным юристом Анатолием Собчаком. Он добьется, чтобы этой комиссии дали показания те, кто поначалу высокомерно отказывался являться, — члены Политбюро, министры. Я тогда почти приятельствовал с Собчаком, и он давал мне читать эти материалы. Я был потрясен. В том числе и тем, как жалко лгали люди, руководившие страной, и как жестко их ловили на этой лжи.

Комиссия приняла свое заключение единогласно. Применение силы против тбилисского митинга было признано неоправданным, а то, какэто было сделано, — преступным. Были пофамильно названы виновные — в том числе и в Москве.

Никто из них, правда, наказан не был.

А через несколько лет Собчак попросил меня помочь ему в подготовке книги о тбилисских событиях, основанной на материалах этой комиссии. Прислал рукопись — то, что сделал сам. Я честно прочитал, позвонил в Питер, сказал, что, по-моему, поезд уже ушел, что сейчас это дела давно минувших дней, которые никого уже не интересуют. С этой книгой вы, Анатолий Александрович, опоздали лет на пять, сказал я.

Что ж, теперь вижу, что, к сожалению, оказался прав: книжка о 9 апреля событием не стала, проскочила незамеченной, тема ее показалась неактуальной, не только я искренне считал, что в новой России ничего подобного повториться не может.

Сейчас в Тбилиси — в самом центре города — стоит памятник Собчаку, председателю давно забытой на родине парламентской комиссии. Где он сейчас больше известен как крупный педагог, воспитавший учеников, которыми гордится все прогрессивное человечество, а также отец известной телеведущей и «светской львицы».