СюжетыКультура

Прожженные души

Смешной и горький Гоголь на сцене «Мастерской Петра Фоменко»

Этот материал вышел в номере № 71 от 5 июля 2017
Читать
Прожженные души
Фото: Анна Белякова

На Малой сцене показали премьеру. «…Души» режиссера Федора Малышева. Давний бич мастерской в виде актерской режиссуры пролился манной постановочного вдохновения. Правда, режиссер прикрыл сокровенные отношения с Гоголем жанровым туманом, для чего извлек из бахтинских недр термин «мениппея», глубокомысленно разъяснив его в программке. Но пусть не пугается зритель. «…Души» — истинный театральный карнавал, парад масок и типов, лихо, вслед за автором развернутых в архетипы.

Начинается с пролога: кучер Селифан (сам Малышев) в обличье то ли Петрушки, то ли Пьеро (что-то в его пестрых толстинках есть от спецназовского крапа, что-то от венецианского маскарада) читает знаменитое письмо Пушкина Чаадаеву; письмо о России и странностях отношения с ней русских душ: «…я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человек с предрассудками — я оскорблен, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог ее дал».

Тут код и ключ, отмыкающий главное в спектакле — мысль о сакральной связи нашей любви к родине и неисчерпаемой скверности родной почвы. Две противоположные краски — «смешно и горько, сладко и солоно, весело и ужасно» — смешаны постановщиком в идеальных пропорциях: спектакль смешной, без натуги и суемудрия, временами тонкий, местами грубоватый, с легкой пудрой мистики и тонким привкусом гоголевских идейных каденций, обольщений-заблуждений. Он и держит, и летит. Молодая режиссура может быть иногда очень скучной просто в силу беспомощности, но вот недавние «Сто лет одиночества» Егора Перегудова и теперешние «…Души» — образец молодого постановочного драйва; он же всегда — отвага.

Кстати, каким-то странным образом (может, стойкостью в неспособности меняться?) перекликаются эти ни в чем не схожие латиноамериканцы и русские люди — только в «…Душах» одиночество мерится не одним веком — многими столетиями странных привязанностей, тоски и недоумения.

Малышев замешивает в веселое тесто спектакля не только Пушкина, но Лермонтова, Шекспира, Чехова, Нос майора Ковалева, Башмачкина и Панночку, получается лихо и сдобно — с «изюмом». Селифан, читающий «…выхожу один я на дорогу», персонаж-камертон, ведущий поверх-текста, который сочинен режиссером, невозмутим, драматичен, спокойно-бесшабашен. На жалобный (яростный, досадливый, негодующий) призыв Чичикова «Поехали!» — отзывается быстрым эхом, спасая барина: «Поехали!» Мотив езды, дороги, самый гоголевский, добавляет и без того динамичному спектаклю энергии монтажа. В карнавале каждая фигура — соло. Спектакль построен на сольных проявлениях натур и характеров, ярких, привязанных не только к своему веку, но и к нашему.

Блестящая Коробочка Полины Агуреевой, очумело приветливая, алчно скопидомистая, с признаками стихийной нимфоманки; и ее же, Агуреевой, виртуозный артистический выход в роли Общества — жадного сплетника, всегда готового к злым пересудам (пародия на русский фейсбук, где без удержу резвятся дамы неприятные во всех отношениях). Агуреева, сильная трагическая актриса, тут радостно плещется в океане комедийных возможностей, и острые гротескные инструменты, оказывается, ей и по руке, и по силам.

Поддержите
нашу работу!

Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ

Если у вас есть вопросы, пишите [email protected] или звоните:
+7 (929) 612-03-68

Фото: Анна Иноземцева
Фото: Анна Иноземцева

Говорят, отменно Евгений Цыганов играет Собакевича. Верю. Мне в роли Собакевича очень приглянулся Андрей Казаков — красномордый, красноволосый, подобный свирепому ежу. Вообще видно, как рады актеры этому безудержу игры: розовый, с бантом вместо галстука, томный Манилов (Дмитрий Рудков), образцово-скандальный «качок» Ноздрев (Владимир Свирский), труповидный, зелено-коричневый, с землистым лицом, словно из фильма-ужастика, Плюшкин (Томас Моцкус). Но ради чего выведена на сцену карнавальная процессия гоголевских персонажей?

Ради мыслей о родине, о стране, непостижимой, неподвластной уму, неизмеримой аршином ничьих представлений. Знаменитый спор Пушкина с Чаадаевым вокруг предназначения России, сшибку мнений поэта и мыслителя спектакль Малышева и подтверждает, и опровергает; и хотя он открывается пушкинской цитатой, постановщик в этом споре, кажется, на стороне Чаадаева.

«Откликаться на идеологическую злобу дня» — не только свойство мениппеи, но потребность режиссера. Спектакль вышел в момент, когда общество — в густом чаду споров о патриотизме, об исторических и политических границах, да и о том, какой и кто у нас сегодня народ. Но гоголевская-то «мысль народная» — на века, и спектакль Федора Малышева уверенно адресует ее современности.

Перед перечнем действующих лиц и исполнителей в программке стоит эпиграф «Отчизна есть то, чего ищет душа моя» — Н.В. Гоголь. Все персонажи спектакля — часть отчизны. И трагическим диссонансом звучит гоголевское (1844 год) «…не полюбивши России, не полюбить вам своих братьев, а не полюбивши своих братьев, не возгореться вам любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись вам».

Спектакль Малышева о мертвых душах, которые не в ревизских сказках записаны, а обитают прямо в действующих лицах. Как тут не вспомнить (и не оценить как родственное сходство) души, о которых другой, советского времени писатель, напишет «безрукие души, безногие души, глухонемые души, цепные души, легавые души, окаянные души… Дырявые души, продажные души, прожженные души, мертвые души».

Поддержите
нашу работу!

Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ

Если у вас есть вопросы, пишите [email protected] или звоните:
+7 (929) 612-03-68

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow