В ночь после закрытия юбилейного фестиваля шведы гуляли и праздновали так, будто выиграли чемпионат мира по футболу. В общем-то, не удивительно. Каннский смотр, по статусу, престижу, во многом похож на спортивное мировое первенство, как бы обидно это ни звучало для творцов.

Подводя итоги, можно сказать, что ставка отборщиков на громкие имена оказалась неоправданной. Фильмы Озона («Двуличный любовник»), Ханеке («Хэппи-энд»), Дюмона («Жанетт»), Акина («Из ниоткуда») выглядели бледнее, чем их же предыдущие картины. На этом фоне меланхолический фарс «Квадрат» шведского режиссера Рубена Эстлунда («Форс-мажор») смотрелся свежо и неожиданно.

Жюри под управлением Педро Альмодовара оценило актуальность высказывания Эстлунда о нынешней Европе через призму современного искусства. «Квадрат» — очерченная булыжником площадь добра, солидарности, равенства и справедливости. Здесь люди получат шанс искупаться в альтруизме: помочь друг другу, избавиться от главного бича времени — изоляционизма. «Квадрат» — прообраз идеальной Европы, недостижимого и неосуществимого завтра, которым кормятся многие современные «инсталляции», выдающие желаемое за действительное и не спешащие расставаться с розовыми очками… пока не разобьют их о грубую реальность. В центральной сцене торжественного ужина, на который приглашен для перформанса выращенный кураторами человек-горилла (явно вдохновленный Олегом Куликом), зал для приемов превращается в опасное сафари. Сама же сцена нападающего на людей созданного в социальной «колбе» гомункулуса напомнит историю «Собачьего сердца».

София Коппола все-таки искусила своим фильмом «Попавший в ловушку» опытного Альмодовора, отдавшего ей, а не Звягинцеву, как предполагали многие критики, награду за режиссуру. Ее римейк одноименного фильма Дона Сигела (в российском прокате более точное название — «Роковое искушение») — изысканная бонбоньерка с тонко выписанными картинками. Фарфоровые воспитанницы и воспитательницы пансиона благородных девиц заботятся о раненом капрале, чудом спасенном во время Гражданской войны Севера и Юга. Заботятся, как следует из картины, до такой степени, что от капрала после их «кружевной опеки» места живого не остается.

Российское (точнее сказать, русскоязычное) кино на юбилейном фестивале выглядело небывало убедительно (фильм Звягинцева в рейтинге фестивальной критики стойко держал первое место). Но, что не менее важно, все три картины — «Нелюбовь» Андрея Звягинцева, «Кроткая» Сергея Лозницы, «Теснота» Кантемира Балагова — рассказывают о современной России.

Практически все сделаны самостоятельно (лишь работа Балагова была частично поддержана). Отличаются свободой суждения о жизни наших соотечественников. Наши завзятые патриоты непременно заведут мантру об очернении России, за которое эти фильмы и отбирает вражеская Европа. Но картины, избранные Каннами, не очерняют и не осветляют. Как жанровая живопись Федотова, Соломаткина, Неврева не уничижала достоинств России. Как «Страшный суд» Босха и его адские чудовища не «оговаривали» Нидерланды. Не только красота, но и ненависть, предвзятость, обида — в глазах смотрящего.

Случается — в последнее время не так уже часто, — когда российские авторы получают мировое признание. Признание юбилейного семидесятого фестиваля выражено в весомых наградах: специальный приз жюри — Андрею Звягинцеву, приз ФИПРЕССИ — Кантемиру Балагову. Давайте просто поздравим их. Сколь ни тверди о патриотизме в кино, какие ни выдавай жирные гранты, но благодаря фильмам независимых авторов, независимых прежде всего от государственного, чиновничьего давления, Россия продолжает оставаться на карте мирового кино.