Нижняя палата парламента страны — мажилис — одобрила поправки в Конституцию, согласно которым в Казахстане отныне запрещено выдвигаться в президенты любому желающему. Текст поправок еще должны утвердить Сенат и сам Назарбаев, но, учитывая обычную скорость прохождения подобных согласований в стране, о запрете самовыдвижения в президенты Казахстана можно говорить уже как о свершившемся факте.

По новой схеме, кандидата в президенты могут выдвигать только политические партии и зарегистрированные общественные объединения (то есть все объединения, так или иначе работающие с властью). При этом даже на этих кандидатов накладываются новые ограничения: он должен подходить по состоянию здоровья — нужно показать справку, — а еще иметь пятилетний срок работы на госслужбе или на выборной должности. Иными словами, самое популярное направление работы у казахстанской молодежи — под крылом у власти, — приобретает дополнительный шарм.

Объясняя нововведения, министр юстиции Марат Бекетаев рассказал, что они вводятся с учетом опыта других стран. Он прав: в том же Туркменистане попасть в кандидаты на президентскую должность очень сложно, если вас не выдвинула инициативная группа — чем не пример для подражания?

«Вы сами видели множество случаев, когда люди использовали эту норму в электоральный период для самовыдвижения. Все понимали, что это несерьезное самовыдвижение, это делается для самопиара», — цитируют министра казахстанские СМИ. Тут тоже вроде можно согласиться: история казахстанских выборов знает кандидата, одним из пунктов предвыборной программы которого было создание совета аксакалов для обустройства личной жизни незамужних казахстанок. Но, как правило, такие кандидаты либо отсеивались сами, либо спокойно устранялись ЦИКом на стадии сдачи экзамена по казахскому языку.

Поэтому большинству людей в стране понятно, что фрики и городские сумасшедшие — не основная мишень этих запретов. Но кто тогда? Ведь Казахстан — это страна, где пока нет людей, способных поднять через Youtube молодежь на протесты, старая оппозиция разгромлена, а новые оппозиционеры, даже если и смогут выбраться из тюрем до 2020 года к следующим выборам, легко могут снова в них попасть.

Директор Группы оценки рисков, политический эксперт Досым Сатпаев считает, что речь может идти о некоем упреждающем ударе на случай будущих форс-мажоров — транзит власти все-таки становится все ближе в силу возраста Назарбаева.

«В последние годы мы наблюдаем трансформацию правовой системы в Казахстане под существующую политическую, а не наоборот, — говорит Сатпаев в беседе с «Новой». — Все решения, которые принимаются сейчас, делаются с упором на будущий транзит. Новая оппозиция пока не появилась, но, чтобы подготовиться к ее появлению, все изменения и вводятся. Вводятся ограничения для того, чтобы в будущем не родились новые лидеры из неконтролируемых объединений, которые будут пытаться переформатировать существующую политическую систему».

Предпосылки к появлению «казахстанских Навальных» есть прямо сейчас. В стране бурно обсуждается крупный скандал с 250 миллионами долларов пенсионных накоплений, которые Нацбанк закинул в рискованный азербайджанский банк, а тот возьми и обанкроться. Потенциально взрывоопасная тема — внедрение нормы о лишении гражданства за терроризм (правда, Минюст уже сказал, что, в первую очередь, эта норма направлена на тех, кто сейчас воюет за рубежом — чтобы не возвращались). Да и просто антикоррупционная тематика, по которой хорошо работает Навальный в России, в Казахстане тоже всегда в тренде.

В части будущих политических изменений это еще и подстраховка для следующего кандидата в президенты от действующей власти, добавляет политик Амиржан Косанов. «Видимо, власть намерена выставить слабого преемника, посему и обложили закон такими нормами, которые, кстати, буду априори критиковаться международным сообществом. Вывод один: нас ждут непредсказуемые выборы следующего за Назарбаевым президента. Но в таких правовых условиях это будет пиррова победа», — говорит он.

Решение, принятое кулуарно (всенародного обсуждения поправок не было, но это и понятно: было бы наивно считать, что народ решает, какой будет структура будущей власти), в очередной раз показывает, что казахстанские элиты боятся изменений. «Речь о совокупности страхов, накапливаемых с 90-х годов, — говорит юрист и правозащитник Евгений Жовтис. — Сначала это была фобия потерять все накопленное в результате приватизации. Потом появились террористические угрозы, «оранжевые» революции и арабские весны. Страх и неуверенность накапливались, и теперь они выливаются в импульсивные реакции».

Что бы ни двигало казахстанской властью при введении новых ограничений, она подарила сравнительно новый и хороший инструмент для давления на новых лидеров, который теперь можно рассматривать в качестве «передового международного опыта» и соседним странам.

Казахстан