В январе 2017 года после вызова на работу «скорой» председатель Центрального суда Волгограда Сергей Бритвин написал заявление об отставке, а до этого всем трем его замам кадровая комиссия при президенте РФ отказала в продлении полномочий. В одном случае возник вопрос об отсутствии узбекского гражданства — эта судья вернулась в Россию в начале 90-х и с тех пор проработала в прокуратуре и суде 25 лет. У второго зама оказалось вроде бы что-то не так с отсрочкой от армии, предоставленной лет 15 назад, когда он еще служил судебным приставом, а в чем именно претензии — как поймешь? — ведь кадровая комиссия просто возвращает документы, и молчок.

До этого Центральный суд, располагающийся, кстати, в здании, хранящем на стенах выщерблины от пуль времен Сталинградской битвы (об этом рассказывает и мемориальная табличка), подвергся проверке, напоминавшей операцию «Смерш», и попал в «экономическую блокаду». К этому мы еще вернемся, как и к претензиям, предъявленным третьему «заму» — Александру Глухову, но сначала надо сделать ряд общих пояснений.

Здесь будет изрядно мелких деталей: поскольку судьи выискивают друг у друга таких «блох», как «узбекское гражданство», нам тоже придется следовать их логике. Но эта муторная мелочевка — лишь видимая часть айсберга, а на самом деле борьба между судьями (вершащими наши судьбы) ведется за ключевые должности и возможные коррупционные потоки.

Конфликт же, возникший (точнее — разгоревшийся с новой силой) в результате назначения в феврале 2014 года председателем Волгоградского областного суда бывшего зама из Курска Николая Подкопаева, лишь заставляет судей выносить сор из избы, приоткрывая обычно плотную завесу корпоративной тайны. За это по Кодексу судейской этики любой из них может быть лишен статуса и пенсии — это главный инструмент, с помощью которого Система обезоруживает отдельных судей.

Но есть судебная система, недостатки которой большей частью хорошо известны, а есть работающие в ней судьи — тоже каждый со своими интересами, достоинствами и недостатками. Недостатки и грехи отдельных судей усиливают пороки системы, а пороки системы плодят преступления судей — но эти две вещи не надо смешивать.

«Дело Глухова»-2

16 декабря 2016 года Квалификационная коллегия судей (ККС) Волгоградской области рассмотрела представление председателя областного суда Подкопаева и прекратила полномочия зампредседателя Центрального суда по уголовным делам Александра Глухова, а Дисциплинарная коллегия Верховного суда 21 февраля 2017 года оставила это решение в силе.

В декабре 2015 года Глухов рассматривал рядовое дело о сбыте наркотиков, и на заседании 10-го адвокат подсудимого Панфилов В.В. заявил ходатайство о вызове в суд дополнительного свидетеля И.А. Корчака, для чего его надо было этапировать из колонии в Камышине (200 км). Что именно он мог пояснить, из протокола не ясно, но стороны не возражали, и судья дал поручение УФСИН доставить его в СИЗО, а оттуда на следующее заседание 15 декабря, благо очередной конвой из Камышина должен был отправиться в понедельник 14-го. Но по какой-то причине Корчака привезли в Волгоград только 21-го, на заседании 15-го адвокат согласился, что слушание можно закончить и без него, Глухов вынес приговор, а про Корчака он, похоже, забыл, как и УФСИН, которое должно было ему о нем напомнить: Новый год, отчет, суматоха…

А адвокат Панфилов не забыл и спустя два месяца подал в тот же суд ходатайство об условно-досрочном освобождении Корчака. Председатель «расписал» дело Глухову, в заседание был доставлен Корчак, оказавшийся инвалидом, из СИЗО была прислана положительная характеристика. Глухов бегло пролистал дело Корчака, которого увидел впервые, а о том, что он был этапирован из Камышина как свидетель по другому делу, адвокат ему не напомнил. Корчак отсиживал свои 3,5 года за пьяное изнасилование «лежачей» тещи. Та вскоре умерла, заявление подавала жена, но теперь в зале в роли потерпевшей она себя корила и просила мужа отпустить. Судья захлопнул папку и 18 февраля постановил освободить Корчака по УДО.

В областной суд его решение обжаловала прокуратура, возражая лишь в том смысле, что не место таким уродам на свободе. Но помощник судьи, готовивший дело в апелляционной инстанции, заметил, что адвокат неверно посчитал отбытый Корчаком срок и ошибся на 11 дней, хотя этого не заметили ни в СИЗО, ни в прокуратуре. В результате на судью завели дисциплинарное дело, поставив ему в вину не только счетную ошибку, но и то, что он дал указание перевезти Корчака в Волгоград, тогда как решать вопрос следовало в Камышине. До заседания ККС ни у Глухова, ни у адвоката Панфилова никаких объяснений никто не спрашивал.

Ошибку Глухов, разумеется, признает, объясняя ее валом дел, тем более перед Новым годом. Но, освобождай он Корчака за взятку, 11 дней они бы как-нибудь потерпели. Да и сама фабула, личность Корчака и обстановка в семье с коррупционной версией как-то не вяжутся — похоже, что по просьбе жены тут хитрил адвокат. Зато в нагрузку к этой истории, как видно, не слишком убедительной и для инициаторов лишения его полномочий, ККС навешала на Глухова и кучу более мелких «блох»: где-то на одной странице приговора из десятков он перепутал инициалы, ошибся буквой в фамилии.

Мы опять обратим внимание на то, что разрыв между этой мелочевкой, на основании которой судья может лишиться должности, и ценой принимаемых им решений — просто гигантский. Но главный аргумент Глухова, который никто не хочет слышать, состоит в том, что это была не первая попытка лишить его полномочий со стороны председателя облсуда.

«Сталевары»

На первом же общем совещании, которое новый председатель из Курска провел с волгоградскими судьями 25 апреля 2014 года, Подкопаев первым поднял с места и отчитал Глухова, демонстрируя два решения Центрального суда, которые были вынесены с разницей в несколько дней: в первом из них другой судья отказал следователю в наложении ареста на задолженность и ценные бумаги завода «Красный Октябрь», а во втором Глухов такой арест все же наложил. Два его решения об этом от 16 апреля были отменены областным судом 28 и 29 мая.

Когда-то «Красный Октябрь» был одним из градообразующих предприятий Волгограда с огромной территорией и кучей цехов, где льют специальные марки сталей, идущие в том числе на танковую броню. В 90-е завод разделил судьбу многих оборонных предприятий: собственность на его акции переходила от одного непонятного ЗАО к другому неизвестному ООО, тем временем в металлолом тащили все, включая уникальные отливочные формы. В середине нулевых интерес к заводу проявляли госкорпорация «Ростехнологии» и «Уралвагонзавод», но сегодня все, кто знает подробности этих сделок, предпочитают помалкивать. Об этом после возбуждения уголовного дела много писала деловая пресса, подробный материал опубликован на сайте РБК (26 мая 2016 года), но тема наших заметок другая, и мы выделим из массива информации лишь самое яркое.

Осенью 2011 года в Волгограде в качестве директора «Красного Октября», проходившего уже не первую процедуру банкротства, появился Дмитрий Герасименко — «потомственный металлург» из Запорожья, о ком, впрочем, интернет-поисковики больше рассказывают как о баскетболисте. В Волгограде Герасименко тоже больше известен как создатель баскетбольной команды «Красный Октябрь» по прозвищу «Сталевары» (с официального сайта), которая успела отыграть полтора сезона в высшей «Единой лиге ВТБ» (почетный президент — С.Б. Иванов, до августа 2016 года руководивший администрацией президента РФ).

Создание команды, наверное, было важным, но не дешевым делом. Тренер «сталеваров» Герасименко и сам выходил на площадку, отдыхая от заводских дел. На заводе он разобрал цех, надеясь превратить его в «домашнюю арену», а пока получил в аренду у города Дворец спорта, где позже проводились в основном коммерческие мероприятия. Закат «сталеваров», видимо, был связан с возбуждением в 2014 году уголовного дела по факту хищения кредита, взятого у одной из «дочек» ВТБ под залог имущества завода. С тех пор Герасименко проживает в Швейцарии и владеет итальянским баскетбольным клубом «Канту».

Мы же снова сузим масштаб до Центрального суда, куда в апреле 2014 года к судье Глухову с ходатайством об аресте активов «Красного Октября» пришел следователь ГСУ ГУ МВД И.В. Смирнов. Несколькими днями ранее другая судья того же суда отказала ему в наложении ареста: против этого возражал представитель прокуратуры, и так ей было проще. Возможно, на противоположное решение Глухова повлиял и визит к председателю суда (Бритвин мне это подтвердил) полпреда президента в ЮФО Дмитрия Сафонова. Коротко его просьба (ее можно, повернув, счесть и «давлением на суд») состояла в том, что чуть ли не послезавтра уже торги — украдут же!..

Похоже, что он оказался прав. Как только решение Глухова было отменено, бумаги были выкуплены, по-видимому, структурами Герасименко и, по-видимому, по заниженной в 10 раз стоимости — так теперь считает следствие, но до суда еще далеко: решение о заключении под стражу самого Герасименко вынесено Тверским судом Москвы в августе 2016 года заочно (в СИЗО же находится один из топ-менеджеров завода времен Герасименко).

Захлебнувшаяся атака

На заседании Волгоградской ККС 23 января 2015 года, куда Подкопаев обратился с первым представлением о лишении Глухова полномочий, тот обратил внимание, что, демонстрируя на совещании судей 25 апреля 2014 года его решения от 16 апреля по «Красному Октябрю», Подкопаев не мог получить их в руки иначе, как от одной из сторон. Председатель отвечал, что документы он нашел в системе «ГАС-Правосудие», но такие решения, тем более до вступления в законную силу, там не вывешиваются.

На мой вопрос в личной беседе, откуда он об этом узнал, Подкопаев ответил, что решения Глухова «обсуждались в прокуратуре», и это, наверное, ближе к истине. А почему прокуратура в этом конфликте поддерживала интересы баскетболиста Герасименко — это вопрос к ней.

Я думаю, некто, вручая их Подкопаеву как просто пример противоречащих друг другу решений, использовал его «втемную». Он только что приехал из Курска, перейдя дорогу одному из замов, которого местные судьи ожидали увидеть в кресле председателя, и не успел разобраться. Вероятно, он получил от руководства «судебной вертикали» и какой-то мандат навести порядок в Волгограде, но глубину и направление существующих здесь связей, в том числе коррупционных, еще не понимал.

23 января 2015 года ККС отказала председателю суда (редчайший случай!) в его представлении о лишении судьи Глухова полномочий — вследствие «отсутствия для этого законных оснований». Отвечая на вопрос, как это могло произойти (думаю, что и самому себе тоже), Подкопаев объясняет, что в комиссии тогда «были эти люди, ну, вы понимаете, о ком речь». Мы-то понимаем («Новая газета» от 4 апреля 2012 г., № 37), но имен называть тоже не будем: «этих людей» там уже нет, да вопрос и не в них — спустя два года Подкопаев заменит «этих» на каких-то других, а что изменилось?

Однако началась уже «Волгоградская битва», и в августе 2016 года, когда председатель Центрального суда ушел в отпуск, сюда пришла «плановая проверка»: целая команда судей и сотрудников аппарата облсуда во главе с «зональным» судьей Валентиной Олейниковой (не «из этих»). Работу этой комиссии в части ревизии гражданских дел центральные судьи описывают как стихийное бедствие. Олейникова распорядилась нести в тесные кабинеты из архива в подвале другого здания все дела за 2 года числом около 18 тысяч. Две недели работа суда была парализована, но цели не были достигнуты, и Подкопаев издал распоряжение продлить срок проверки еще на 2 недели. Тут уж судьи отправили телеграмму председателю Верховного суда Лебедеву, с их слов, Подкопаев приехал в Центральный суд мириться, и вроде бы ударили по рукам: всё, хватит, мир, давайте работать!

Такая «проверка»: не выборочная по категориям, для изучения практики, а сплошная, с целью, называя вещи своими именами, найти среди вступивших в силу, а может быть, даже уже исполненных решений, «компромат» — конечно, находится за пределами всех процессуальных правил и самого понятия «независимости судьи». Но все же мы должны взглянуть на нее и глазами Николая Подкопаева.

Он выложил на стол и позволил мне полистать огромную справку по результатам проверки Центрального суда. Другой вопрос, что с судьями она, похоже, никогда не обсуждалась, но интересного про них там написано немало. Там есть ссылки на решения (до некоторых из них, фигурирующих в системе «ГАС-Правосудие», проверка так и не смогла добраться), которые не то что «выглядят» коррупционными, но и требовали возбуждения уголовных дел и проверки уже в следственном порядке. Таковы, например, выдача исполнительных листов по решениям «третейских судов», в том числе принятым не в Волгограде, или решения о признании «фактов проживания» в муниципальных домах уже в Волгограде каких-то сомнительных приезжих. С благословения судей были проданы привокзальная площадь (как асфальтированная площадка) и стадион, на котором будет проходить чемпионат мира по футболу (эти решения позже были отменены).

Такие решения, в том числе откровенно рейдерские, выносились и в других судах города и области, и все это складывалось — тут новый председатель был прав — тоже в «систему». Вопрос: могла ли одна непрозрачная Система победить другую — совсем уже темную и преступную — путем «кавалерийской» и очень избирательной атаки на «оплот этих людей» в Центральном суде?

Блокада

Новый председатель суда назначил и нового начальника судебного департамента — Владимира Безроднова, которого на всех совещаниях очень хвалил. Этот судебный «завхоз» уведомил Центральный суд, что бумагу и чернила (картриджи) он теперь будет получать со всеми остальными наравне. Тот аргумент, что дел в Центральном суде в несколько раз больше, чем в соседних (на его территории находится множество государственных учреждений), Безроднов публично пресек шуткой: бумаги здесь не хватает потому, что судьи слишком часто ходят в туалет.

Кандидатуру Безроднова Подкопаеву предложили оставшиеся прежние замы, до этого он работал в органах ФСБ — которые его и повязали уже через год. Попался он как-то быстро и просто. Его сотрудники требовали откаты от фирм, поставлявших в суды оборудование, в том числе те самые картриджи, а затем часть средств отдавали Безроднову. Представители фирм приходили на встречи обвешанные аппаратурой, писались и все телефонные разговоры. В ходатайствах в суд (Центральный) в апреле 2016 года о заключении под стражу Безроднова и еще нескольких его сотрудников фигурировали 3 эпизода: на смехотворную, в общем, для таких дел сумму — около 400 тыс. рублей (15% от каждого контракта).

На что тратились деньги, будет выяснять суд, который состоится, скорее всего, в Астрахани: Подкопаев направил дело в Верховный суд для изменения территориальной подсудности. В такой передаче есть свои «за» и «против», и это не доказывает, что он был в курсе коррупционной схемы. Но можно предположить, что это был традиционный, собиравшийся и до него, сбор на всякие-разные нужды: например, на угощение представителей высших инстанций, зачастивших в Волгоград с проверками по жалобам. Все это выглядит так, что «эти люди — ну, вы понимаете, о ком речь» — сами же и предложили председателю Безроднова, а потом, зная схему, сами же его и сдали, чтобы подна… (ну, вы понимаете, чего еще ждать от «этих людей»).

После недолгого перемирия «Волго­градская битва» перешла на новый уровень и пока закончилась сдачей Центрального суда. Но вряд ли это конец: ведь ничего не изменилось в Системе, и решающее, хотя и тайное, слово по-прежнему принадлежит «орудию дальнего боя» — непрозрачной кадровой комиссии на Старой площади в Москве.

«Вызовы»

Владимир Путин, создавший «вертикаль власти», после встречи с Советом по правам человека 8 декабря 2016 года «рекомендовал» Верховному суду РФ вместе с Генпрокуратурой, Уполномоченным по правам человека «и при участии СПЧ, а также представителей экспертного сообщества» изучить эффективность мер, которые обеспечивают судейскую независимость.

Из Волгограда жалуются, в том числе в Конституционный суд, не рассчитывая на «свой» Верховный, не только судьи Центрального суда, но даже и областного. Пишут о том, что Подкопаев-де завел такой порядок, когда судей, «подчиняющихся только закону», вызывают на регулярные совещания, где обсуждают их будущие решения, заставляют кланяться и виниться под видом нигде не преду­смотренных «отчетов о выполнении профессионального долга».

Одно письмо из Волгограда пришло и в СПЧ, но Совет судей, куда оно также было адресовано, «не счел целесообразным» вовлечь нас в комиссию, а Михаил Федотов не стал настаивать: ведь и президент может судьям что-то лишь «рекомендовать». Так устроена, или все делают вид, что так устроена, судебная система, что никто ей не указ.

Я думаю, что такой порядок завел не Подкопаев, но, может быть, у них в Курске это делалось прямолинейнее, чем раньше в Волгограде, и он эту прак­тику сюда не очень деликатно перенес — а так-то она повсеместна. Внутренний контроль — не от хорошей жизни, но в любых его процедурах грань, за которой начитается то самое «давление на суд», становится неразличима. Оградив себя чисто формально от «давления на суд» извне, судьи создали такую герметическую систему, в которой давление из­нутри делает всякую независимость вовсе невозможной.

СПЧ готовит и будет предлагать много разных мер по обеспечению судейской независимости, таких как выборы и ротация председателей судов, снятие с них распорядительных полномочий и функции распределения дел. Я вижу одну главную меру, способную вылечить далеко зашедшие болезни Системы: это участие гражданского общества во всех процедурах назначения судей и лишения их полномочий, подключение присяжных ко всем процессам (не только уголовным), в которых есть коррупционная составляющая, участие народных заседателей в других процессах, в том числе административных, когда они так или иначе связаны с «политикой». А бороться с коррупцией старыми аппаратными методами означает только загонять болезнь внутрь. Впрочем, кто нас станет слушать? (Сейчас.)

Все судьи, которые здесь упомянуты и с которыми я встречался, произвели на меня прекрасное впечатление — впрочем, это не сложно, я же не следователь и сам не судья. Я не думаю, что они какие-то чудовища. Чудовищна — Система.