В последний месяц до референдума два слова «evet» и «hayir» («да» и «нет») были главными в жизни турецкого общества. Гигантские портреты президента Эрдогана на фасадах зданий аршинными буквами вбивали «evet» в сознание обывателя. «Скажи «evet»!» — призывали столбы, заборы, остановки общественного транспорта, обклеенные пропагандистскими плакатами. Глава государства, министры, депутаты правящей Партии справедливости и развития (ПСР) на митингах, с экранов телевизоров, со страниц газет и журналов без устали убеждали, что только с «evet» страна избавится от угрозы терроризма, обретет политическую стабильность и добьется экономического процветания.

Новая реальность

Для Эрдогана референдум о расширении президентских полномочий был игрой ва-банк. Предложенные ПСР изменения конституции подразумевают, что президент, совмещая должности премьера и главнокомандующего вооруженными силами, фактически получает не ограниченную никем и ничем власть.

Одновременно с этим парламент лишается права утверждать кандидатуры министров и вообще контролировать деятельность правительства. Более того, президентские декреты обретают силу закона без депутатского одобрения.

Судебная власть также утрачивает свою независимость. Состав выборного органа — Высшего совета судей и прокуроров — сокращается почти наполовину — с 22 до 13 членов. При этом шестеро из них назначаются напрямую президентом, остальные выдвигаются и утверждаются меджлисом, опять же, с подачи президентской администрации.

В выигрыше оказывается и ПСР. Восстановление партийности президента дает ей реальную перспективу добиться наконец абсолютного большинства в парламенте и, слившись с государственным аппаратом, установить однопартийную диктатуру.

Сказать, что в ходе агитационной кампании государственная машина превзошла противников единовластного президентского правления, — значит не сказать ничего. Она их просто подавила.

Что случилось после провала путча

Путч военных в июле 2016 года был использован Эрдоганом на полную катушку для тотальной чистки государственного аппарата, правоохранительных органов и армии от инакомыслящих. Недаром он сразу после провала мятежа заявил, что сам Аллах послал ему свою милость.

В результате массовых репрессий работу потеряли более 100 тысяч госслужащих, прокуроров, судей, адвокатов, преподавателей университетов и школьных учителей. Еще почти 50 тысяч человек оказались за решеткой по обвинению в террористической деятельности. Научной и творческой интеллигенции, отобрав загранпаспорта, запретили выезжать за рубеж.

Полному разгрому подверглись оппозиционные СМИ. В течение полугода после путча были закрыты 158 редакций телеканалов, газет и журналов. За решеткой оказались около 200 журналистов. В этом Турция, по мнению международных правозащитных организаций, установила своеобразный мировой рекорд.

Из политических соперников основной удар обрушился на прокурдскую Демократическую партию народов (ДПН). Мало того, что почти всех ее депутатов в меджлисе лишили неприкосновенности, по обвинению в пособничестве террористам были арестованы 14 видных партийных функционеров, включая лидера ДПН Селахаттина Демирташа.

В восточных и юго-восточных районах Турции, где в основном проживают курды, Анкара начиная с 2015 года под маркой борьбы с терроризмом проводила политику этнических зачисток территории. Десятки курдских сёл и целые городские кварталы были принудительно выселены, более полумиллиона человек покинули свои родные места. Курдский язык был запрещен в качестве второго официального языка.

Существенным образом было ограничено курдское самоуправление. Своих постов лишились 88 мэров городов и глав сельских общин, 83 из них подверглись аресту.

Как агитировал Эрдоган

Главный упор в агитации за самого себя Эрдоган сделал на патриотический национализм и культивирование образа внешнего врага. На эту роль были назначены как отдельные европейские государства (Германия, Голландия, Австрия, Швеция), так и весь Евросоюз.

Все без исключения выступления Эрдогана на публике и интервью для прессы сопровождались обвинениями и угрозами в адрес европейцев. Из-за запретов на предвыборные вояжи турецких политиков он обозвал голландцев фашистами. Немцев и лично канцлера Меркель упрекнул в использовании нацистских методов. Гражданам Европы пообещал создать атмосферу всеобщего страха, чтобы они боялись вообще выходить на улицу.

По вине Брюсселя, утверждал Эрдоган, турки до сих пор не вступили в ЕС и не получили обещанного безвизового режима. Если и дальше еврократы будут вмешиваться во внутреннюю политику со своими рекомендациями, срывать финансовые обязательства соглашения по мигрантам, то Турция после победы на референдуме будет ежедневно отправлять в Европу по 15 тысяч ближневосточных беженцев.

В конце концов, турецкий президент договорился до того, что, представив встречу глав стран ЕС с Папой Римским по случаю юбилея договора о создании Европейского экономического союза как христианский заговор против мусульман, обвинил Европу в новом крестовом походе.

В пропагандистской обработке населения команда Эрдогана отдавала предпочтение миллионным митингам, на которые участников свозили в Анкару автобусами со всех уголков страны. Репортажи онлайн и регулярные повторы в новостных блоках ведущих телеканалов создавали впечатляющую картину массовой поддержки.

Оппонентов конституционной реформы лишили не только доступа на телевидение и к другим массмедиа — их прямо объявили «предателями нации» и «пособниками врагов». Для контрагитации им оставались только улица и интернет. Но и здесь они не могли чувствовать себя в безопасности. Уличных агитаторов оскорбляли, угрожали расправой, отбирали материалы, а местами и избивали.

За размещенный на YouTube ролик студент-юрист из Стамбула, который в юмористической манере призвал сказать «hayir» на референдуме, на следующий день был задержан правоохранителями за якобы «оскорбление президента».

Только за одну неделю в конце марта турецкая полиция арестовала более 2 тысяч человек по подозрению в связях с террористическими организациями и движением проповедника Гюлена. Накануне референдума в восточных провинциях были задержаны около 500 активных противников эрдогановской реформы.

Из-за административного давления и постоянного запугивания ряд общественных организаций по соблюдению избирательного законодательства отказался направлять своих наблюдателей на выборы. В курдских районах местные избирательные комиссии не допустили наблюдателей-курдов на участки.

Сам внешний вид избирательного бюллетеня как бы подчеркивал незавидную роль тех, кто намеревался голосовать против Эрдогана. Разделенный пополам лист был двухцветным. На белом фоне (белый цвет олицетворяет в исламе святость, благость и чистоту помыслов) стояло «да». А для «нет» выбрали коричневый цвет — символ гибели, распада и разложения.

Об итогах лучше не спорить

Еще не завершился предварительный подсчет голосов, как Эрдоган объявил себя победителем референдума. «Вместе с народом, — сказал он, выступая перед журналистами на импровизированной пресс-конференции в своем дворце, — мы добились важнейшей реформы в нашей истории». И подчеркнул, что никому не позволит поставить под сомнения или оспорить свою победу.

Это был однозначный ответ лидерам оппозиционных партий, которые по первым итогам голосования заявили, что будут требовать пересчета бюллетеней, поскольку, по их данным, на 60% избирательных участков были допущены грубые нарушения. Полиция с применением спецсредств разогнала спонтанные акции протеста в крупных городах, где преобладали противники конституционных поправок.

И хотя итоги референдума законодательно вступят в силу только с ноября 2019 года после очередных президентских и парламентских выборов, Эрдоган уже сейчас дал четко понять, какой следующий шаг он намерен совершить. Речь идет о возвращении смертной казни.

Возвращение смертной казни

На митинге своих сторонников воскресным вечером турецкий президент обещал внести в ближайшее время этот вопрос на рассмотрение парламента. Если законопроект не будет одобрен депутатами, то пусть народ опять сам решит, как поступать с террористами и другими врагами государства.

Возвращение в Турции смертной казни поставит точку на присоединении страны к Евросоюзу и будет означать, что Анкара окончательно отказывается от европейского пути развития.

Спустя без малого 100 лет после революционных преобразований Кемаля Ататюрка, считают турецкие оппозиционные политики и европейские наблюдатели, в Турции совершился кардинальный поворот от демократии и ценностей гражданского общества к неограниченному авторитаризму. Разрушение системы независимых и взаимоконтролирующих институтов власти многократно повышает риски необдуманных решений во внутренней и внешней политике и содержит опасность их полной непредсказуемости.