• Томск — один из немногих городов России, где митинг против коррупции 26 марта был согласован с властями.
• На митинге в Томске пятиклассник предложил политическую реформу.
• Преподаватели назвали учащихся, которые пришли на митинг в Томске, «либерало-фашистами» и «фриками» (а потом обиделись, что их сняли на видео).
• После митинга в Томске около 40 студентов получили повестки в центр «Э»…
• Cтуденты — это шестая часть Томска.

Корреспондент «Новой газеты» Никита Гирин встретился с организаторами акции, допрошенными студентами и обиженными учителями — и собрал детали томской протестной аномалии.

Бомба замедленного действия

Томский штаб Навального расположен в соседнем доме с отделом полиции. «Зато, — смеются волонтеры, — высоко. Хоть яйцами никто не закидает».

Штабом руководят две девушки. Алена Хлестунова, студентка журфака, и Ксения Фадеева, бывший координатор томского «Голоса».

«Мне кажется, веселее, чем у нас, пока нигде нет», — говорит Алена. 16 марта, накануне приезда Навального в Томск, активисткам залили монтажной пеной двери их квартир. Встречу с Навальным, проходившую на следующий день по случаю открытия штаба, разогнали. Якобы поступил звонок о возможном теракте.

«Мы снимали помещение, было 250 человек, — вспоминает Хлестунова. — Зашел подполковник, сказал, что в здании бомба, выгнал всех на улицу. Навальный продолжил выступать на сугробе. Потом пригнали пожарных, скорую…»

Девушки написали заявления по статьям 149 («воспрепятствование проведению собрания») и 286 («превышение должностных полномочий») — в Следственный комитет, ФСБ и прокуратуру.

Но самое интересное началось после митинга 26 марта.

Рассказывает Ксения Фадеева: «На митинг пришли 1300 человек. Открытый микрофон. Все прошло мирно, без претензий. Два дня тишины. А потом… У нас волонтерский чатик в телеграме. Пишет парень, студент: «Вызывают в центр «Э», надо дать показания по уголовному делу, статья 207, ложное сообщение о бомбе». Пока я с ним общаюсь, узнаем, что несколько человек уже сидят в очереди на допрос. Сейчас нам известно о 36 допрошенных.

У них не берут образцы голоса. Им задают пару вопросов о бомбе, а остальные — про политику: а как вы относитесь к Навальному? а кто из ваших знакомых записался волонтером?»

«Такие звонки обычно вычисляют в течение двух часов. Что тут две недели-то делать? — добавляет Алена. — Кстати, меня и Ксюху еще не опрашивали. Хотя это было бы целесообразно. Я подозреваю, что они будут валить на нас. Что мы сами позвонили».

5 апреля волонтеры опубликовали открытое письмо. Они советуют силовикам проверить на экстремизм не студентов, а руководство области: «Мотивы были только у них». После этого девушки решили на всякий случай зашифровать технику. Веселая Алена почти серьезно говорит, что всей важной информацией отныне следует обмениваться на бумажке, а потом сжигать ее.

«Зачем вы ставите эти лайки»

Центр «Э» находится на задворках бизнес-центра. Это облезлая трехэтажная постройка. Окна через одно заложены красным кирпичом. Некоторые зарешечены, другие разбиты.

Только вход новенький.

Белоснежный сайдинг, голубой козырек, а над ним — три убедительные камеры. Камеры, как головы Змея Горыныча, глядят во все стороны. Во все стороны тут простирается парковка служебных автомобилей.

Пройти к дознавателям мне не разрешают. Любое общение — только через пресс-службу. «Рассказывают, что следователи ведут себя корректно. Но ребята реагируют по-разному, — делится Алена Хлестунова. — У одной девочки случилась паника. А кто-то после допроса, наоборот, пришел к нам волонтером записываться».

Говорит Коля Кахидзе, 3-й курс физтеха ТГУ:

— Мы пошли на митинг вчетвером, с друзьями. Порадовало, что было много людей. Могло быть еще больше, но и столько порадовало. Через несколько дней мне позвонил замдекана по воспитательному процессу, спросил, был ли я на митинге. Был, говорю. «А на открытии штаба?» — «Не был». Он сообщил, что меня вызывают на допрос. Я сказал, что без повестки не пойду. Через полчаса перезвонили: повестка ждет в главном корпусе.

На допросе были два следователя. Один писал, другой уходил, приходил. С меня взяли подписку о неразглашении. Атмосфера была ненапряжная.

По-моему, они сами не понимают, по какому принципу выбирают людей. Они прямо сказали: «Нам дали список, около 40 фамилий…»

Лера Половинкина, 3-й курс физмата ТГПУ:

— Лежу дома, болею, температура. Пишет помощник замдекана: надо встретиться с проректором, пришла повестка. Я очень переживала, думала: это для того, чтобы запугать сторонников Навального. Когда шла на допрос, было страшно, даже руки тряслись. Но сходила и поняла: это все-таки, чтобы расследовать сообщение о бомбе. Как еще это сделать, если не вызывать на допросы?

Я не была на встрече с Навальным, только на митинге. Моего парня тоже допросили, хотя он вообще нигде не был, просто состоит в группе в «ВКонтакте».

— Как реагируют родители? — спрашиваю.

— Родители говорят: «Зачем вы эти лайки ставите».

— А вы?

— А мы молчим. Потому что, если спорить, они и дальше будут ныть. А согласиться с ними, сказать, что мы больше не будем никуда ходить, — мы не можем.

Холопы англосаксов

Сергей Чайковский учится в 11-м классе Русской классической гимназии № 2. Сергей — волонтер штаба Навального. На телефоне у школьника — наклейка с Навальным. На аватаре в телеграме — селфи с Навальным.

Видео, которое Сергей записал 30 марта, не показали разве что федеральные каналы.

«Либерализм и фашизм — два сапога пара, — камера телефона смотрит в потолок. Слышно, как дети смеются над выступлением Виталия Хованского, учителя истории. Тот распаляется. — Вы че, совсем охренели?! Либерализм — это свобода недочеловека! Приравняли скотину к высокодуховным людям! Либерализм ведет человечество в ад! Он родился, чтобы осуществить господство англосаксов в мире. И вы поддерживаете в силу своего скудоумия англосаксов… Вы же холопы у англосаксов! Вы предатели, изменники и либерало-фашисты!»

После того как Сергей опубликовал ролик, департамент образования Томска начал в гимназии проверку.

— Я не хочу, чтобы его уволили, — говорит мне Чайковский. — Я с ним не согласен, но преподаватель он хороший. Надо было сначала показать ролик директору. А если бы там попытались замять, тогда распространять дальше.

Директриса гимназии Светлана Ярославцева принимает меня с опаской, изучает пресс-карту.

— Запись сделана неуважительно, тайком, — говорит она. — А Виталий Петрович — человек неравнодушный. Он был просто озабочен этой ситуацией. Чтобы подростки не выходили на площади. И, пытаясь донести эту свою мысль, он говорил все громче… Он не хотел оскорбить учеников. Никакой политической агитации мы не увидели. Мы увидели излишнюю эмоциональность. Нельзя так кричать на детей. Поэтому я вынесла ему дисциплинарное взыскание. Он согласился.

В такой ситуации может оказаться каждый. Человека подрезают, он выскакивает из машины, и его снимает чей-то видеорегистратор. Каким смешным и агрессивным выглядит в этот момент водитель! Хотя перед нами обыкновенный человек, может, с высшим образованием, может, даже доктор наук.

А если кто-то ради пропаганды своих политических целей привлекает маленького мальчика — фу, грош цена этим целям.

— Вы считаете, что Сергея попросили задать вопрос про Навального и записать ответ на видео?

— Конечно. Он задавал этот вопрос и другим учителям, не только Хованскому. Но я в этой ситуации не с красными и не с белыми, я — с детьми. На них идет атака со всех сторон. С одной — «черная сотня», с другой — митинги против коррупции. Оставьте детей в покое — вот моя мысль. Хунвейбинов мало, что ли?

Ярославцева звонит учителю. Он соглашается со мной поговорить. Через несколько минут в кабинет заходит стильный мужчина лет 50. Синий кардиган, галстук и часы в тон, аккуратная, почти хипстерская борода.

Мы разговариваем при директрисе. «Виталию Петровичу так будет спокойнее, потому что мы от журналистов ждем провокаций», — объясняет Ярославцева.

— Я хотел провести урок в штатном режиме, — говорит учитель. — Но Чайковский сразу же задал вопрос о Навальном и пересел с последней парты, где он обычно сидит, на первую. Мне надо было заметить подвох. Это я могу предъявлять ему претензии за унижение, за оскорбление. На меня повесили всех собак. Хотя фраза о либерало-фашистах была адресована ко всем либералам, а не к ученикам.

Ярославцева молча подвигает мне доклад политолога Багдасаряна «Либерализм и фашизм: сущностное единство».

— Либералы других точек зрения вообще не принимают, — продолжает Хованский. — Ведут себя, как вожди. Дискуссия в обществе идет давным-давно. Но она ведется на уровне научных кругов. Поэтому я с научной точки зрения даю, а не с точки зрения уличной. У нас же гимназия, у нас же уровень. Но за две минуты я, конечно, не смог им ничего объяснить.

Директриса обещает, что не позволит никому тронуть Чайковского ни словом, ни делом.

Сергей иначе вспоминает обстоятельства конфликта:

— Мы еще не успели зайти в класс, как Хованский сказал, что сейчас, в свете последних событий, проведет урок против экстремизма, «чтобы дети не были, как Чайковский» и не ходили на всякие митинги. Никакого задания от штаба, конечно, не было. Да, я спрашивал еще у нескольких учителей про Навального — когда они интересовались наклейкой на моем телефоне или значком. Но даже Хованского я изначально не собирался записывать и на первую парту пересел, просто чтобы обсудить с ним эту тему. Вот только обсуждения не получилось.

Бан от преподавателя

За несколько дней до этого похожий случай произошел на физфаке ТГУ. Второкурсник Игорь Камышев записал на видео, как преподаватель Николай Пичкуров называет пришедших на митинги против коррупции «фриками» и говорит, что они ходили туда зарабатывать деньги.

— Не то чтобы я сильно за митинги, или против власти, или за Навального. Честно говоря, мне и Навальный-то не слишком нравится как политический лидер, — говорит Камышев. — Я просто не люблю, когда время, за которое государство платит, чтобы меня учили физике, тратят на политинформацию. Это первое. И второе: мне не нравится, когда преподаватель называет меня фриком и рожей. И не только мне: один студент просто вышел из аудитории. А я записал и выложил ролик. Через пару дней мы пришли на лабораторную, Пичкуров прочитал нам нотацию, намекнул, что меня можно засудить. Сказал, что не хочет общаться с павликами морозовыми. Теперь примерно половину лабораторных он с нами не прорабатывает. Такой бан от преподавателя.

— Они всегда сонные приходят на первую пару. Я им что-нибудь из интернета рассказываю, чтобы они проснулись, — говорит Николай Пичкуров. — Ну я и начал с вопроса, что некоторые студенты в воскресенье пашут на олимпиадах, а есть ребята, которые прикола ради поперлись на митинг. Мысль-то простая была, но я не успел ее донести, начали сбивать меня вопросами про коррупцию.

Я не говорил, что с коррупцией надо смириться. Но и не студентов это дело — с ней бороться. Они с ней не сталкивались даже.

Мой выпускник, сейчас он адвокат, написал, что за съемку можно привлечь к ответственности. Я поступил по-другому. Просто посадил их вот сюда, рассказал про хунвейбинов. Теперь ходят смирненькие. Да они и так нормальные, учатся на «отлично».

— Почему же вы назвали их фриками?

— Я не знал, что они участвовали. Я не видел ролик про томскую демонстрацию, — признается Пичкуров. — Только про московскую. Мои слова про фриков и рожи — это только про москвичей.

Томск