Взвод полиции гонит их дубинками по Мамоновскому переулку, а они не убегают. Говорю парню с рыжей бородой в теплой кожаной куртке:

— Спасаться надо!

А он:

— Тактическое отступление. Медленно отходим группами, все в порядке.

И голос даже не дрогнул.

Сотрудники нигерийского посольства стали прятать уличные урны. Опытные люди, они знают, как это происходит в Нигерии: урной легко вышибить дверь и окно, в урну легко кинуть дымовую шашку или что-то посерьезнее. Урна — оружие уличной войны.

До такого еще не дошло, но к рукопашной схватке они уже готовы вполне.

Средний возраст демонстрантов: 25—30 лет. Это крепкие, уверенные в себе парни, больше всего напоминающие футбольных фанатов по своему складу, но чуть повыше социальным статусом, глаза умные. Не гопота, но и не беспомощные хипстеры, креаклы и хомячки. Таких легко встретить в пивном баре, они сидят и разговаривают о своих, непонятных нам, делах.

Главное отличие этой публики от контингента Болотной: новым не с кем и не о чем договариваться.

Кто-то из них москвич, кто-то нет, но они чувствуют себя в Москве как дома. Это не провинциалы, приехавшие пробиваться, устраиваться и пользоваться столичным баблом. У них все есть, они уверенно стоят на земле, прекрасно знают город и его правила. У них свои кафе, своя музыка, свои источники денег.

«Тогда при чем здесь политика?» — спросите вы.

Ни при чем. Это не политическая история. Именно поэтому было так мало, непривычно мало плакатов. Именно поэтому никто не акцентировал свою партийную принадлежность. Все это устаревшие категории.

Никогда не поверю, что кто-то из них так серьезно пострадал от коррупции, что сделал борьбу с ней смыслом своей жизни. Не смотрят они оппозиционный канал «Дождь». Они смотрят спортивные трансляции и американские сериалы.

Медведев, который стал 26-го главным жупелом, для них просто какой-то дядька. У них нет к власти идеологических претензий, просто они из другого племени. И племя в погонах мешает им жить, его надо изгнать со своей территории. Конфликт чисто антропологический: двум племенам в одном городе не ужиться. Мы здесь власть, а не вы. Уходите, пожалуйста, по-хорошему.

Нечто похожее я видел недавно перед концертом ДДТ, когда толпа чуть не смела полицейские кордоны. Точнее, парочку все же снесла. Не по политическим соображениям — просто мешали. Кто вы такие, чтобы нам мешать?

И еще одна важная деталь: они совершенно не боятся. Многие из них уже были на сутках в отделении и не находят в этом ничего страшного.

Они очень мобильны, они прекрасно самоорганизуются.

Они раскачивали полицейский автобус, они соорудили баррикады из стоящих по обочинам переулка иномарок.

Они чуть не вытащили Навального из автобуса.

Их так много, что омоновские шлемы в толпе выглядят жалко.

Автобус, кряхтя и качаясь, полз по переулку между баррикад. Позорное зрелище.

Я смотрел на это и думал, что такого унижения власти никогда не простят. Будут мстить, уже мстят, собственно.

На Пушкинской подошел к оцеплению, говорю:

— Спасибо, ребята, спасли сегодня Россию!

Смотрю — а в глазах омоновцев страх.

Основные силы были стянуты к Кремлю, к Красной площади. Несколько эшелонов обороны, мощный, непробиваемый кордон, способный противостоять штурму. Но никто не ожидал, что рванет в районе Пушки. Не нужен нам ваш Кремль, оставьте его себе. И сколько бы людей ни забрали в этот день, было ощущение, что власти не смогли отбить город.

Москва спала лет пятнадцать («болотные» протесты тоже были, если вдуматься, переворачивание с боку на бок) и вот, наконец, проснулась. На каждом лице написано: «Я москвич. Попробуй тронь».

Хорошо помню, как после матча Россия—Япония в 2002 году разгромили центр города, пожгли машины, побили витрины. А полиция в радиусе двух километров испарилась, ее просто не стало.

Тогда это было хулиганством. Сейчас — борьба за свои права. Те, кто вышел 26-го на Тверскую, не левые и не правые, не ксенофобы и не либералы. Они просто живут здесь и никуда не уйдут отсюда.