Сережа Кушнерев был в 28 лет ответственным секретарем «Комсомольской правды». Той «Комсомолки» рубежа 1990-х, тираж которой взлетел в перестройку от советских 11 млн экз. к двадцати с лишним миллионам. И была она самой тиражной газетой в мире.

Сережа Кушнерев был среди тех, кто ушел из этой самой «Комсомолки» зимой 1992-1993-го в никуда. Они с Дмитрием Муратовым возглавили команду «ушельцев» и в апреле 1993-го основали «Новую газету».

Сережа Кушнерев был главным редактором телекомпании «ВИD» в 1994-2014 годах. Лауреатом премии ТЭФИ в 2001, 2002, 2007 (как сценарист и продюсер), членом Академии Российского телевидения. Он привел в эфир Игоря Квашу, Сергея Бодрова-младшего,Чулпан Хаматову, Марию Шукшину. Он придумал и продюсировал замечательный телепроект «Сделай шаг». И много других: но «Сделай шаг» с ее чудаками, упрямцами, совершителями подвигов на тех квадратных метрах, куда поставила судьба, ­­­– уж очень Сережкина идея.

И вот его главное «Сделай шаг»: Кушнерев создал, возглавлял пятнадцать лет, отстроил в национальную службу поиска пропавших людей телепроект «Жди меня».

А еще он был самым блестящим мальчиком на нашем курсе: факультет журналистики МГУ, осень 1979-го. И самым румяным. И самым рассудительным ­ пока не взрывался гневом, хохотом или не начинал махать руками, излагая идею. Он был журналистом от Бога – и раньше других (как и многое) понял подлинную цену и мощь профессии. Тогда – притоптанной и припачканной: газеты-то были только казенные, других 17-летние граждане СССР увидеть не чаяли…

Журналистом ­ от Бога, но не «по наследству». В семье – врачи и ученые. Английская школа на Ленинском проспекте. Отличник – круглей не бывает. Ни малейшего желания студбилет Советской власти почтительнейше возвращать и декадентствовать, диссидентствовать…

И никакой застой, никакая цензура, никакие идейные разногласия вчерашних школьников той злости не стоили.

…Он каждое утро отводил семилетнюю сестру Настю в школу – и делился заботами ее воспитания. Он разговаривал цитатами из Милна, Кэррола и Киплинга. Он пропадал на Птичьем рынке и долго писал о нем трактат для «Алого Паруса» ­ блаженной памяти «школьной страницы» «Комсомолки», маленького цветного острова свободы в журналистике 1970-х-начала 1980-х.

Он был лучшим студентом легенды журфака – профессора античной литературы Елизаветы Петровны Кучборской. И собирался написать когда-нибудь книгу «Прометей в мировой культуре».

Никто не сомневался: его карьера будет очень большой. С черными лимузинами и прочими ужасами из песен Галича. Я хмыкала: «Быть тебе новым Сувориным…». Он пожимал плечами.

Осенью 1980 года, на университетской «картошке», в совхозе Бородино Можайского уезда Сережка вызвался быть шеф-поваром. Кормил с небольшой командой 230 душ. Выходил перед обедом в длинную столовку пионерлагеря, в белом колпаке, меланхолически сообщая:

Нам особо везло осенью 1980-го, на Бородинском поле, на коровьи имена. Выделили курсу из совхозного стада на пропитание ­ Веру, Надежду и Любовь. И еще телку Ветку. Мы их съели.

…Руки у Кушнерева в те недели были покрыты длинными шрамами ожогов. От горячих противней с сырниками и пончиками. Лучшие девушки курса бились за право их врачевать.

Он работал в «Комсомольской правде» (продолжая, естественно, блестяще учиться на дневном) со II курса. Так делают самые умные сейчас: в 1980-м он был исключением. В 20 лет, в 1982-1983-м, он придумал и дважды организовал Всесоюзную выставку-ярмарку студенческих разработок «Комсомольской правды». Строго говоря, это была всероссийская ярмарка стартапов. Изобретений таких же третьекурсников – физиков, химиков, биологов, программистов.

Только тридцать лет назад слова «стартап» никто в СССР не знал. И делала эту ярмарку не команда профи – а студент Кушнерев (с ресурсом «Комсомолки» за спиной, да). Не вылезал он из редакции часов по …надцать. И пахал уже тогда – все больше не как автор, а как редактор и организатор – так, как в начале 1980-х, до жесткого кнута новых времен, мало кому снилось.

В 1986-1987 гг. мы делали новую студенческую вкладку «Комсомольской правды». Менялись времена. Впервые гремело «Собачье сердце», и мы повторяли: «Я московский студент, а не Шариков». В студенческом отделе (Кушнерев им заведовал) висел большой, как знамя, снимок Юры Феклистова: мальчишка в джинсах и майке, встав на бронзовое колено Ломоносова («нашего» Ломоносова, что на Моховой, у журфака МГУ), ­ умывает монумент из шланга.

Сережа тогда ходил в старой летной кожанке. На все «ахи» (а шел ему кожан, как в 1943-м) лаконично говорил: «Семейный». Более ничего: он вообще умел быть строг с сотрудниками.

В феврале 2017-го, в дни его болезни, я нашла в Сети интервью Кушнерева ­ продюсера «Жди меня» и лауреата национальной премии «Известность». Среди многого иного он рассказывал, как на телемосту «Жди меня» с Пекином бывший министр авиастроения КНР искал в России однокурсницу. Дальше­ просто цитирую Сережу по «Комсомолке»-2010.

Осенью 1987-го я ушла из «Комсомолки» в аспирантуру. Расцвет газеты в 1988-1992 гг., конфликты, уход из редакции в никуда большой компании, любившей повторять «Я московский студент, а не Шариков», пронеслись где-то за стенами Румянцевки… Тем паче, что шоковая терапия в 1992-м ударила по академическим институтам (ну и по мне) сразу, прямой наводкой.

Зимой 1993-го, вечером, в метели, я бежала по Маросейке. У края тротуара стоял Кушнерев. Выражение лица у самого блестящего мальчика нашего курса, ответсека газеты с 22-миллионным тиражом, было такое, что я с лепетом «Сережа, Сережа, как я рада!» бросилась к нему.

Он вышел из оцепенения:

­ – Дьякова? У меня все очень хорошо. И в полном порядке.

Маросейка, темень, огни, метель, зима 1993-го, выпрямивший плечи светловолосый Сережка:

­ – У меня все в полном порядке. И мне особенно некогда болтать.

…Позвонил он примерно через полгода, ворчливо сказав:

­ – У нас теперь своя газета. Две комнаты в Нагатино. Ты бы зашла…

У «Новой ежедневной газеты» были эти две комнаты на окраине, снятые в погибающем НИИ. Восемь компьютеров, подаренных М.С.Горбачевым «с Нобелевской премии». Никаких инвесторов: на том стояли. Никаких ресурсов – кроме партизан в опорках, числом душ тридцать.

Сигареты в Нагатино делили поштучно: три «пегасины» на брата-сестру – было уже хорошо.

Нигде и никогда не работалось и не дружилось так храбро, так тепло, так талантливо, как там.

­ – Это вы тут пишете, солируете. А мы – бойцы невидимого фронта… ­ хмыкал Кушнерев, давно выбравший себе самый тяжелый и самый донорский в журналистике труд редактора. Начальника. Придумывателя тем и проектов. Настройщика смыслов и интонаций. Организатора… да всего: репортажа «Ларек как скворечник капитализма», сказок для новогоднего номера, спецвыпуска о путче 3-4 октября 1993 года. (Полредакции тогда работали на улицах Москвы. «Новая» ­ с ее тогдашним тиражом чуть не три тыщи ­ первой сказала: это общая трагедия. Бой своих со своими).

И вот: как раз на рубеже 1990-х, ветер перевешивал вывески. Вовсю сбывались слова Талейрана «Революция – это сотни вакансий». Людей выносили вверх волны, смерчи, пена.

Сережка же… словно не позволил волнам, смерчам и пене так с собой обойтись. Ибо не был ни пуст, ни легок. Знал профессиональный азарт. Но ничего в нем не было от авантюриста.

И он пахал. Много, тяжело, всегда. Фонтанируя идеями, строя газеты, студии и команды.

И всегда работая «на земле». Ни с идеологиями, ни с какими еще потоками. А с людьми.

Поэтому его главным делом в конце концов, видимо, оказалась программа «Жди меня». Огромный труд поиска людей ­ и отбора историй, которые станут сюжетами. Жестко отстроенный социальный проект с полутысячей добровольных помощников, спецгруппой поиска в МВД, телемостами – и киоском на Казанском вокзале, куда может прийти человек без Интернета.

Я еще процитирую его интервью.

2 581 721 заявки на поиск поданы и ждут на сайте программы.

Кушнерев и его команда занимались микрохирургией нашего, всеми саблями XX века изрубленного социума. Сшиванием его разрезанных сосудов поштучно. По капиллярам судеб.

С весны 2014-го Сергей на телевидении не работал. Жил в любимом доме под Москвой. Писал книги. Цикл книг «Мой XX век». По тому на год столетия. С выстраиванием внутренних связей века, логики его взлетов и пропастей. Он успел написать «1900 год» – и издать том в 900 страниц в маленьком издательстве. Без шума, пыли и презентаций. Работал над вторым томом – «1901 год».

Надо собрать сценарии его документальных фильмов конца 1990-х. Надо перечитать сумасшедшую и отчаянно талантливую «Новую ежедневную газету» 1993-1994 гг.: там будет вводка, сям три абзаца, заметка… Тень человека на странице. Отпечаток его руки.

Несомненно: тот же отпечаток лежал на сценариях программ «Сделай шаг», «Другая жизнь», «Завещание XX века», «Невероятные истории про жизнь», «Жди меня».

Надо найти эссе, которое он вдруг написал для «Московских новостей»-1995. О рыбной ловле: Сережа ее всегда любил. (Как и другой очень усталый человек – А.П.Чехов). О ловле с каким-то навороченным, новомодным эхолотом, от которого рыбе не уйти. О том, что эта вечно победоносная ловля не стоит – как оказалось – обычной. С ее неопределенным исходом, с тайной течения, с равноправием рыбы, человека и реки.

Текст был мудрый, как «Ветер в ивах». И по-взрослому грустный.

В конечном счете – был он написан о том, что от судеб защиты нет.

Прощание с Сергеем Кушнеревым начнется 2 марта в 10.00 и будет продолжаться до 11.45. Это большой ритуальный зал ЦКБ. Адрес: ул. Маршала Тимошенко, 25.

В 12.15 отъезд в церковь на отпевание. Оно пройдет в храме Иоанна Предтечи на Хованском кладбище.

В 14.00 захоронение на Северном Хованском кладбище.

Светлая память.