В этой обстановке — и внезапно — сразу главы двух республик решили сделать заявление. Для «ЛНР», собственно, это — событие, в связи с чем приняты повышенные меры безопасности. В зале Дома советов народа много: первые несколько рядов занимают журналисты и военные, которых по окончанию мероприятия наградят медалями за участие в боевых действиях в районе Дебальцево—Чернухино; дальше — чиновники, студенты. Студенты рассказывают, как проходили проверку МГБ (Министерства госбезопасности).

«Мы считаем эти территории своими»

Глава «ЛНР» Плотницкий одет в черный строгий костюм, а глава «ДНР» Захарченко — в военной форме типа «горка». Они и дальше будут выступать в том же ключе. Плотницкий — с позиций «мягкой силы». Захарченко же постоянно, то намеками, то прямо, говорит о готовности и намерении воевать.

Оба говорят о блокаде. Плотницкий делает заявление: «Мы никогда не считали и не будем считать временно оккупированные территории (так называют в «ЛНР» и «ДНР» земли Луганской и Донецких областей, которые находятся под контролем Киева. —Ред.) потерянными для нас. Это наши родные земли, это наши родные люди, и пока временно они находятся в оккупации. Блокада бьет по нашим людям, людям, которые находятся на той стороне. Мы приглашаем всех наших жителей, мы говорим: у вас нет праздника 23 февраля, у вас нет праздника 9 мая? Приезжайте к нам. Мы даем вам возможность медицинского обслуживания, мы даем вам возможность обучения ваших детей, — а фактически наших детей, — потому что мы делаем ставку на молодежь республики. Мы находимся в блокадном состоянии, наши финансы не позволяют сделать большего, но то, что мы можем сделать, мы обязательно для вас сделаем. Потому что мы единый народ, и это наша территория».

«Я бы хотел добавить, — продолжил Александр Захарченко, — что мы всегда говорили: освобождение оккупированной территории Донецкой и Луганской областей — это наша приоритетная задача, и мы всегда говорили, что желательно это делать политическим путем. Если кто-то этого не понимает, то я хочу напомнить, что мы можем сделать военным. И благодаря блокадам, которые они сейчас делают, — с 14-го года у нас война. Но на той территории наши братья и сестры. И это послание в первую очередь касается их. Мы о них не забыли. Мы помним свой долг перед Краматорском и Лисичанском…»

Плотницкий и Захарченко подписывают совместное заявление о гуманитарной программе для жителей Луганской и Донецких областей. В ходе действа Плотницкий подчеркнул, что на территории «ЛНР» никто никого не притесняет, и даже в местном театре идут постановки на украинском языке. Правда, в зале стали перешептываться, отмечая, что Захарченко настроен воевать. Кто-то сказал: «Ну а чего, все приведено в полную боевую готовность».

Но пока речь все еще идет о худом мире.

По рядам раздают решение глав самопровозглашенных республик реализовать программу гуманитарной помощи и экологической безопасности для граждан, проживающих в подконтрольных Украине районах Донбасса.

«Мы настаиваем на возможности инспектирования силами МЧС ДНР и ЛНР и нашими гуманитарными организациями водоотливных комплексов действующих и закрытых шахт, Попаснянского водоканала, Лисичанского нефтеперерабатывающего завода, предприятий «Заря» (Рубежное) и «Азот» (Северодонецк), КП «Вода Донбасса», фильтровальных станций, складов с хлором, Авдеевского коксохимического завода, «Азовстали», Константиновского государственного химического завода, Дзержинского фенольного завода. Мы требуем обеспечить возможность мониторинга объектов инженерной инфраструктуры (энерго-, водо- и газоснабжения), находящихся на подконтрольной Украине части территории Донбасса, повреждение которых может создать проблемы для граждан ДНР и ЛНР. В этих целях мы настаиваем на беспрепятственном доступе на контролируемую Украиной территорию Донецкой и Луганской областей гуманитарных организаций ДНР и ЛНР, а также рекомендованных нами международных организаций».

Кстати, проблема обеспечения действительно стояла остро. И да — в больницы Луганска на самом деле обращаются люди с другой стороны линии разграничения в силу каких-то сложностей с документами.

«Я стреляю в свой дом»

После выступления тандема выясняется, что публику собрали еще и ради встречи с представителем Специальной мониторинговой группы (СММ) ОБСЕ Александром Хугом. Хуг попал в своеобразную ловушку: обычно он встречается с представителями Украины и самопровозглашенных республик за закрытыми дверями. Но вызов — принят.

За несколько дней до приезда Хуга в «ЛНР» в Минске стороны переговорного процесса договорились о том, что будут отводить вооружение. У офиса ОБСЕ в Донецке был организован митинг: люди требовали зафиксировать обстрелы.

Появляется Александр Хуг, и Плотницкий — видимо, от лица республики, — начинает задавать ему вопросы.

«Мы неоднократно говорили о том, что в станицу Луганскую в ночное время постоянно приезжает БТР с ПТУРом. Это — запрещенное оружие, которое должно находиться на линии отвода, но ни одного раза в отчетах ОБСЕ мы ничего об этом не встречали. Несколько дней назад в районе поселка Золотое шла погрузка подбитой военной техники: танков, бронетранспортеров. Но в отчетах ОБСЕ об этом тоже ничего не сказано, у нас идут обстрелы наших поселков, но самое главное — идут обстрелы нашей инфраструктуры, электрических вышек, водонапорных станций, школ, больниц, детских садов…

Каким образом эти координаты попадают в ВСУ (Вооруженные силы Украины.— Ред.)? Мы не понимаем, почему миссия не замечает украинских танков, которые стоят опять же возле жилых домов».

У главы «ДНР» Александра Захарченко для Хуга есть новости. Никуда он, Захарченко, не будет отводить никакое вооружение. «Как всем известно, вопрос «серой зоны» не обсуждался в Минске. И «серая зона» не стояла предметом обсуждения. Наша разведка выяснила, что есть определенный план — занять определенное количество квадратных километров «серой зоны». В связи с этим было начато наступление под Авдеевкой».

Захарченко продолжает: «Мои подписи не будут стоять там (имеются в виду Минские договоренности. — Ред.) до тех пор, пока мы не убедимся в этом. Мы будем стоять там до тех пор, пока мы в этом не убедимся, теперь играем по нашим правилам. Нам это право дало наступление под Авдеевкой украинских военнослужащих. Жизнь каждого бойца на фронте, она важнее, чем любой украинский военнослужащий со своим минометом или танком. Я хочу знать, кто в миссии ОБСЕ будет отвечать за то, если мы отведем, а они нет?»

Диалог все же состоялся, Хуг объяснял, что обстрелы идут по обе стороны конфликта, также убитые есть, и тяжелая техника есть тоже по обе стороны конфликта. «Господин Захарченко, в промежуток времени с 29 января по 9 февраля СММ зафиксировала 50 жертв гражданского населения по обе стороны разграничения. В том числе люди, которые погибли, как на вашей стороне, так и на территории подконтрольной Украине», — говорил Хуг.

— С вашего позволения, я скажу одну простую вещь. Когда я расстреливаю собственный дом в Красном Лимане или Артемовске, это — дом моих родителей, я стреляю в свой дом, — без обиняков рассуждал Александр Захарченко. — А тот, кто пришел ко мне с Днепропетровска, со Львова, с Киева, он что в Артемовске стреляет в мой дом, что в Донецке. Ни один снаряд из Донецка не упал на территорию Киева или Харькова. Почему-то эти снаряды падают в Донецке и Луганске?

Хуг продолжал убеждать, что мирное решение конфликта — это все же лучше, чем война. Обратившись к Плотницкому, он сказал: «Я очень рад, что вы готовы нести свою ответственность и дальше как подписант Минских договоренностей, и вы понимаете, что не существует альтернативы им. Я внимательно выслушал ваше требование по поводу более объективного освещения событий, и вы можете быть уверены, что как только у нас будет доступ, мы будем продолжать отражать это в наших отчетах. Не правильно будет сказать, что мы представляем ВСУ, мы представляем ОБСЕ. И то, что я сегодня здесь и готов общаться всегда, является доказательством этого. Я могу только попросить вас продолжать бороться при помощи диалога».

Судя по реакции зала, который вяло хлопал «миротворческим» инициативам Плотницкого, а воинственные заявления Захарченко встречал овациями, республика готовится к жесткому варианту развития событий.

Луганск

«Мы каждый день фиксируем обстрелы. А какова реакция сторон?»

Представитель Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ Александр Хуг ответил на вопросы «Новой газеты»:

— Мы сегодня узнали о фактическом отсутствии линии разграничения, были захвачены важные высоты и «съедена» «серая зона» — теперь расстояние между украинской армией и позициями «ЛНР» и «ДНР» минимум 30 метров, максимум — 500. Скажите, когда вы ведете переговоры, вы предполагаете возвращение частей на исходные позиции?

— То, что позиции находятся так близко друг к другу, как раз и является одной из причин нестабильности ситуации. Мы говорили, что позиции должны быть возвращены назад, и там, где мы видим это, мы фиксируем в отчетах. Хочу обратить внимание на меморандум, который был подписан в 2014 году; во втором пункте стороны договорились придерживаться тех позиций, которые были на тот момент, сохранять «серую зону» и не захватывать никаких позиций. То есть придерживаться тех позиций, которые были на момент подписания договора в 2014 году (имеются в виду первые Минские соглашения, о которых многие забыли, но в тексте Минска-2 на них есть прямая ссылка. — Ю. П.). Любое движение, которое не соответствует этому, является нарушением Минских договоренностей. Как правильно заметил господин Захарченко, «серая зона» не регулируется Минскими договоренностями, но месторасположение позиций регулируется. И они не должны никуда передвигаться. Но убирать эти позиции не входит в задачи ОБСЕ.

Сейчас так называемые «ЛНР» и «ДНР» и украинская армия осознали, что эта близость является проблемой, и в прошлом году подписали соглашение о разведении сил. В наши задачи входит документировать все увиденное, а их задача — чтобы то, что они делают, не противоречило Минску.

— Как вы оцениваете два года Минского процесса, продвинулись ли переговоры в положительную сторону, ведь часть пунктов вообще не выполняется? И что по поводу самой тяжелой проблемы — обмена пленными?

— Во-первых, переговоры в Минске являются очень важной платформой для ведения диалога. Я прекрасно понимаю, что гражданское население на востоке страны находится в состоянии фрустрации, потому что люди не видят конкретных результатов. Они не имеют свободы передвижения, они находятся под постоянными обстрелами. Вооружение не отведено. По поводу обмена пленными. Как и в случае с любым другим пунктом Минских договоренностей, решение может быть принято только в том случае, если обе стороны договорятся о выполнении этих пунктов. Я сейчас не хочу философствовать, но любая сделка включает в себя компромиссы с обеих сторон. И эта переговорная платформа в Минске — одна из многих, где решение может быть принято, она может поспособствовать нахождению компромисса. И СММ постарается дальше быть полезной для продолжения диалога и поиска компромисса. Я знаю, что вы, конечно, хотите услышать от меня, когда это произойдет и когда состоится окончательный обмен. И я думаю, что каждый человек хочет услышать это. Но важно понимать, что все — в руках тех, кто приезжает и обсуждает это в Минске. СММ здесь, в Луганске, в Донецке и на подконтрольной правительству Украины территории, находится в доступности 24 часов 7 дней в неделю, для того чтобы способствовать этому. Мы уверены, что решение можно найти, и оно будет найдено мирным путем в Минске.

— Исторически сложилось так, что мониторинговую миссию ОБСЕ, на какой бы войне она ни была, часто обвиняют в работе в интересах той или иной стороны. Критикуют за то, что якобы не фиксируют обстрелы там или там и многие люди не доверяют миссии. Здесь мы видим точно такую же ситуацию. Как, кроме отчетов, вы работаете с населением? Как вы справляетесь с недоверием?

— Вы правы, обе стороны нас критикуют. Мы не видим все, что должны, хотя и очень открыты. Главная причина: стороны не позволяют нам все увидеть. Пример, который мне только что пришел в голову. Вы знаете, что в Донецке была организована демонстрация перед нашим офисом. Демонстранты хотели, чтобы мы послали патруль на определенную улицу в городе, мы их выслушали, согласились с ними и поехали вместе с ними и с медиа на эту улицу. Но вооруженные солдаты так называемой «ДНР» не дали нам доступа.

Теперь отвечу на ваш другой вопрос: как распространять информацию. К сожалению, мы каждый день фиксируем огромное количество нарушений. Но есть еще вопрос, который должен быть задан: а какая реакция сторон на наши отчеты? Что было сделано для того, чтобы прекратить те нарушения, которые мы уже зафиксировали? Я уверен, если бы даже эти нарушения были устранены, то ситуация уже пошла бы в лучшую сторону. И третий пункт, о котором я бы хотел сказать: отражать факты в этом конфликте, это все равно, что высказывать очень некомфортную правду для тех, кто совершает это насилие. Но наша задача — отражать факты, потому что мы надеемся, что те, в чьих руках ответственность, изменят свою линию поведения. Но вы должны четко понимать, что СММ ОБСЕ не работает в пользу одной или другой стороны. СММ работает согласно своему мандату и для того, чтобы ситуация стабилизировалась и нормализировалась.