В длившемся с лета противостоянии орловского гражданского общества, возражавшего против памятника организатору опричнины, и губернатора, за памятник болевшего, победили власти. На открытие монумента приехали Александр Проханов и Сергей Кургинян, депутат Госдумы и координатор «Бессмертного полка» Николай Земцов, байкер «Хирург» и прочие представители патриотической общественности: над толпой вились имперские флаги, а само мероприятие приобрело федеральный вес.

«Я не историк, — уточнил в своем выступлении губернатор Вадим Потомский, первым взявший слово на торжественной церемонии, — я считаю, это великий русский государь, собиратель земель русских, человек, который сохранил для нас с вами православную веру и не позволил никому посягать на нашу территорию». Потомский добавил, что какие бы враги ни мешали им «делать такие поступки, ставить памятники первому русскому царю», они «никогда не склонятся». «Мы великий русский народ! У нас великий, самый мощный президент, который заставил весь мир уважать Россию, как это в свое время сделал Иван Васильевич Грозный! С Богом!» — заключил губернатор.

«От всего нашего патриотического мотоциклетного братства, от всех «волков» Русской весны хотел тебя поблагодарить за то, что довел это до конца, — несмотря на все тараканьи скачки вокруг этого памятника, несмотря на все доносы и петиции, которые на тебя писали, ты это сделал, — без церемоний, на «ты» обратился к губернатору байкер Залдостанов («Хирург»). — Я поздравляю орловчан с обретением нового смыслового символа города».

Под «тараканьими скачками» Залдостанов, видимо, подразумевал возражения горожан против памятника царю-убийце. Изначально памятник планировали поставить как раз возле Богоявленского собора, старейшего каменного здания в городе, — на месте, где был основан Орел. Но это охранная зона с особыми условиями, и у местных властей возникла другая идея: «воткнуть» памятник на пятачок у театра юного зрителя «Свободное пространство». Правда, это место — тоже охранная зона (театр располагается в так называемом «Здании Магистрата», памятнике федерального значения). Там-то инициативу с опущенным забралом и встретила общественность.

Одним из ярых противников был худрук театра Александр Михайлов. Бывший депутат горсовета Юрий Малютин подал иск в суд, указывая, что горсовет не имел права разрешать установку памятника в охранной зоне, и суд запретил ставить монумент возле ТЮЗа до вынесения решения. Уже осенью губернатор Потомский изменил порядок определения охранных зон в области: что заповедное, а что нет, областное управление об охране объектов культурного наследия теперь решает самостоятельно. Правда, в правительстве области утверждают, что к памятнику Грозному это не имеет отношения.

Иван Грозный считается основателем Орла, но летом, к юбилею города, поставить памятник не удалось, отложили на начало сентября. Градозащитники устраивали протестные пикеты, собирали подписи, а затем, когда начались работы по подготовке места для памятника, останавливали эти работы. Чтобы доказать, что горожане на самом деле за памятник, специалисты кафедры социологии и информационных технологий Орловского филиала РАНХиГС провели опрос: участвовали в нем 400 человек, больше 50% высказались за установку Грозного.

«На одном только пикете проголосовало против 300!» — возражал тогда один из лидеров протеста против памятника, член Союза дизайнеров России Виктор Панков. Согласно тому опросу, большинство поддержало расположение монумента именно у ТЮЗа. Но протестующие победили: в итоге памятник встал не возле детского театра, а у Богоявленского собора, на месте слияния Оки и Орлика, только в середине октября.

Свои исторические знания губернатор Орловской области демонстрировал еще во время борьбы за памятник. «Иван Грозный однажды сказал: «Я виновен в смерти своего сына, потому что вовремя не отдал его лекарям», когда они ехали в дороге и он заболел. Они ехали из Москвы в Петербург», — поделился Потомский на пресс-конференции ТАСС.

«Массовое историческое знание напоминает проходной двор, — говорит историк, сотрудник Института всеобщей истории РАН Владислав Назаров. — Все об истории что-то слышали, что-то когда-то читали и поэтому считают, что могут авторитетно и со знанием дела высказаться о том, о чем они, как правило, не имеют точного представления. И чаще всего такие оценки проистекают из общих идеологических представлений и сиюминутных политических установок во всем их многообразии».

По мнению Назарова, успешным или полезным для страны сделанное Иваном Грозным назвать нельзя: общим итогом правления царя стал структурный кризис в государстве и обществе. «Он имел и экономическое обличье (большинство уездов, кроме юга, запустело — вместо сел и деревень были пустоши, это зафиксировано в писцовых описаниях. К концу его правления налоги возросли более чем в два раза, а тягловое население (то есть те, кто налоги регулярно платил) уменьшилось более чем в два раза. Крестьянство бежало от опричнины, от войн, от морового поветрия. Это и социальный кризис: дворянство в последние годы Ливонской войны отказывалось служить: был большой процент неявки на фронт, групповые побеги прямо с фронта военных действий. Был и политический кризис — до его последних дней правящая элита была разделена, было две боярские думы, два двора. И сразу после смерти царя это породило жесткую политическую борьбу. И это «братоненавистное разделение» людей, как писали младшие современники Ивана Грозного, и стало одной из главных причин первой гражданской войны в России — Смуты начала XVII века». И не забудем того, как «собиратель земли Русской» (согласно губернатору Потомскому) тем не менее утратил, проиграв Ливонскую войну, исконные русские земли — Ивангород, Ям, Копорье, Корелу с прилегающими территориями».

Интересно, что массовый характер казней признавал сам Грозный. Неугодных и их семьи казнили таким образом, чтобы их души могли попасть только в ад, «нечистыми методами», без причащения. «Он представлял себя как единственного православного царя во всей вселенной, прямого представителя Всевышнего на земле, поэтому и был вправе распоряжаться судьбами и на земле, и на небесах», — объясняет Назаров логику самодержца. После ненамеренного убийства сына Грозный осознал, что не имел права распоряжаться душами (он все еще считал себя вправе «казнить в опале»), но списки имен казненных из царской канцелярии стали рассылаться после смерти сына по монастырям вместе с денежными и вещевыми вкладами, чтобы монахи молились за их души. Сохранились монастырские синодики с именами казненных. «Очень трудно восхвалителям Ивана Васильевича противостоять его собственным документальным данным», — говорит Назаров. К Ивану Грозному обычно обращаются в те эпохи, когда нужны примеры жестоких правителей с тяжелой рукой. Больше всего нахваливали царя в сталинские времена, особенно в конце 1930-х — середине 1950-х годов. Тогда превозносили его борьбу с боярами, с элитой, якобы сопротивлявшейся процессам централизации, говорит Назаров. С такой оценкой согласен и историк Никита Соколов, глава совета Вольного исторического общества: «Историки давно определились, что Иван Грозный, выражаясь современным языком, лузер и негодяй. А превозносить этого негодяя начали при Сталине».

Губернатор и другие сторонники памятника на все возражения отвечают, что ставят памятник прежде всего основателю Орла, а не историческому деятелю. Но сам царь к основанию крепости на месте слияния Орлика и Оки не имеет прямого отношения, говорит Назаров. В стране тогда (как, впрочем, и много позднее) все делалось «именем царя», на деле же строительством распоряжались земские бояре.

14 октября памятник Грозному торжественно открыли. В этот же день глава администрации Александровского района Игорь Першин заявил, что в городе Александрове тоже установят памятник царю, причем выглядеть Грозный будет «гораздо правдоподобнее».

В Александрове в эпоху опричнины находилась резиденция царя, Александровская слобода, — практически постоянно он жил там в годы опричнины. Напротив нее и хотят поставить памятник, уже и дату назначили — 4 ноября. «В день народного единства хотят открыть памятник человеку, который страну как раз разделил — на опричнину и земскую часть, — недоумевает историк Владислав Назаров. — Это сопровождалось массовыми переселениями, именно в опричнину, особенно в 1568 году, начался массовый террор. И, кстати, о «единстве»: в Троицком соборе слободы посетители могут наглядно убедиться в некоторых последствиях опричного погрома Новгорода в январе-феврале 1570 г. В соборе находятся древние врата — Васильевские и Тверские — Новгородского Софийского собора, вывезенные опричниками в Александрову слободу зимой того же года. Можно сказать, материальное воплощение единства».