Новосибирск на беглый взгляд приезжего — город без лица. Ну мелькнет изредка среди новых домов деревянный красавец, возникнет книжный магазин «Плиний Старший» или прогремит театральное событие. Но этот замороченный трудяга больше привычен к скудному бюджету, разбитым дорогам, неказистым домам, будто прополз по нему бажовский змей, оставив угрюмый след — ссыльнопоселенчества, неволи. Равнина, река, и каждый новый начальник начинает с заботы о себе.

Здесь живет Мария Лондон. Телеведущая, чей эфир смотрят сотни тысяч людей в Сети, журналистка, взорвавшая в этом году интернет.

«Говорит и показывает Лондон» — эта банальность сопровождает ее уже почти двадцать лет. Но так, как говорит она, сегодня на федеральных телеканалах давно не говорят. Передача «Кстати о погоде» (три минуты эфирного времени) врезана в сетку ТВ‑3. Ведущих четверо, Мария Лондон — одна из. Но именно ее присутствие в передаче — событие. Прогноз погоды в России, как известно, больше чем прогноз; погода — решающее обстоятельство русской жизни. А погода, за которой наблюдает Мария, — ментальная.

В эфире она — снежная королева, жесткий мастер атакующей аналитики. В жизни смотрит жалеющим взглядом, и ясно: эти синие очи видели многое. Но и в эфире, и в жизни в Марии Лондон переливается редкое вещество звездности. Ее тексты выстраивают биографию года, а мы попытаемся обвести контуром ее личность.

Из здания бывшего детсада напротив телебашни, снятого под частную студию Независимого телевидения Новосибирска, никто не уходил до ночи. Крещение было историческим: вещать начали в ночь с 3 на 4 октября 1993 года. Было негласное правило: жизнь (а значит, новости) круглосуточна. Одержимые сотрудники «четверки» — кроме них, власть трогать не решался никто — готовы были «рыть», «копать», монтировать, пока не приходила с суровыми лицами охрана. Рейтинг зашкаливал. Коллеги с госканалов, не говоря о начальниках, честность наотмашь прощали с трудом. Это было время самой классной, самой счастливой работы, какую могла дать профессия.

…Чтобы учиться в музыкальной школе у отца Марии, знаменитого Эдуарда Левина, стоят очереди. Он создал уникальный детский оркестр и назвал его — «Соша Бининс». Соша — симфонический оркестр школьников Академгородка. Бининс — аббревиатура девиза «Двух капитанов»: бороться и искать, найти и не сдаваться!

Однажды привели упрямца, не желающего учиться. Открытое окно в кабинете было увешано детскими рисунками.

— А можно входить через окно? — спросил мальчишка. — Пожалуйста! — ответил педагог. Упрямец теперь в пражском оркестре.

Пять кларнетов, пять виолончелей, пять скрипок, флейты, две трубы… Такой оркестр-подарок составили ученики со всего мира, собравшиеся, когда Эдуарду Левину исполнилось восемьдесят. Мария гордится отцом. И хотя в школе руки она специально натирала шариковой ручкой, чтобы опухали суставы (ненавидела уроки музыки, любила фехтование и парусный спорт), — с детства ее утешают Моцарт, Бах, Бетховен и Вивальди.

…Их роман начался в 90‑х. Яков Лондон, создатель Независимого телевидения Новосибирска, и тележурналист Мария Чащина были и остались очень похожи. Как жить рядом с упрямым, сильным и азартным альфа-самцом, который хочет управлять всем, и твоей жизнью в том числе? Только оставаясь собой — упрямой, сильной, бешено жадной до работы.

Мост через Обь перекрывали с двух сторон, чтоб остановить ее машину «за превышение», она висела на стене со скалолазами, выходила на сцену с актерами, спускалась в шахту с шахтерами, прыгала с парашютом, брала интервью у Путина на шахте «Распадская», потянув дверь, заблокировала себя в американской тюрьме, училась в школе Познера… Сотрудники знали: со срочным сюжетом ее можно поднять в любое время, среди ночи встанет и поедет. Когда вышла замуж, не изменилось ничего.

Город наблюдал за ними ревнивыми глазами. Порой и злыми. Какой женой она была? Строптивой. Настаивающей на своем, уезжающей, улетающей. Надежной, как настоящий мужик. Таинственной, как цыганская гадалка. И до черты у них было — шесть лет. Черту подвели заказчики-конкуренты. 2 января 1998 года.

…В доме все стояло вверх дном: новогодняя елка, открытые чемоданы, спит полугодовалый сын. Завтра Лондоны летят в отпуск. Муж поехал за бумагами на студию. Вот его звонок. И выстрелы за дверью.

Яков Лондон никогда не погоняет с сыном мяч по траве. Больше не сможет ходить, сядет в инвалидную коляску. Но учитывая пять пуль в упор, это чудо. Он еще займет пост председателя ГТРК «Новосибирск», будет кандидатом на выборах мэра, поднимется в коляске на Эверест. И, как считает Мария Лондон, станет только сильнее.

Первый раз в Чечню приехала без аккредитации и пропуска. Привели в комендатуру. Конечно, она убедила военного коменданта. «Вот вам три дня, — сказал он, — не появитесь, объявим в розыск». Этого хватило, чтобы навести мосты. Она села на фронтовую иглу. Рвалась в Чечню, казалось, жизнь только там, где смерть. Два года. Семь командировок. Сняла со своей командой фильм «Боже, дай нам разум» — документ подлинной истории той войны.

Стала почтальоном живых писем. Дома записывала на пленку родителей, в полевых лагерях — записывала солдат. Не забыть, как, заслышав голоса матерей, они утирали кулаками слезы. А когда возвращалась с войны в Новосибирск, родители, только и жившие ожиданием, толпами шли в студию, получив запись «своего», плакали в голос.

Студия залита светом. Передачу «Точка зрения» Марии Лондон смотрели все: до губернаторских выборов 1995‑го оставалась неделя. Прямой эфир. Посреди разговора основной претендент на победу Иван Индинок сорвался, прошипел на всю область: «Говорили мне, не ходи к ней!»

В истерику вогнал вопрос ведущей: «Почему спортивной команде «Чкаловец» выделили 12 миллионов, а в Чечню нашим ребятам во внутренние войска дошла одна вязаная шапка?» И — крупным планом — монолог рассерженного штабного полковника: «Нас здесь бросили, на нас плюнули!» За 10 минут до конца эфира Якова Лондона, главу НТН‑4, сняли с поста и распорядились не пускать на территорию. Само собой, это касалось и Марии.

На выборах Индинок провалился с треском. И учредители попросили Лондонов вернуться. Как оказалось, ненадолго. В 2005‑м сквитались круто и за все сразу: отняли канал.

Мария курит, сидя на деревенском крыльце. В деревне Каменка Ордынского района живет одна из ее лучших подруг. Их сыновья на тетрацикле, пересекая шоссе, попали под машину с пьяным водителем. В больнице, выхаживая мальчишек, сцепились неразлучно. В доме, где у Светланы растут трое парней, в деревне, где в лавке продукты дают в долг под запись, а после восьми вечера перестает ходить паром, отрезая от того берега, Марии спокойно, как нигде. С этого крыльца и еще из нужника во дворе видны такие яркие, такие высокие звезды…

Ураган поддержки и цунами злобы — в комментах после каждого эфира: от «Лондон — моя героиня!» до «Русофобка, предательница, жидовка!». Через долгих девять месяцев жизни в Израиле, где лечили Якова Лондона (муж в больнице, двое детей, одиночество), — как никогда почувствовала себя русской. В жилах течет еврейская, польская, цыганская кровь. Цыганская видней прочих. Низкий голос обволакивает, как южный воздух.

В Новосибирск вернулась с облегчением. Ни Штаты, где недолго училась, ни Европа, ни Израиль не выманят ее из своего дома: стекла заклеены витражной пленкой, на потолке цветные сполохи. Комната забита книгами, старинными вещами, флаконами. Она любит редкие духи, чтоб пахли книгами, шоколадом, прежней жизнью. А за окнами — площадь Ленина.

Марию Лондон журналистское сообщество Новосибирска только что назвало лучшим журналистом года.

«На работу меня здесь никто не возьмет», — бросает легко. В родном городе она меченая — белая ворона, женщина с легендой, вызывающей сложные чувства. Ее увольняли, снимали, были долгие паузы. Жизнь изменилась, выросли дети. Но в эфир она вернулась той же, точной и отважной, вопреки всему. И все еще уверенной: «Делай, что должно, и пусть будет, что будет»

Она никогда не была в Лондоне, но любит гулять под дождем. И камера любит ее больше, чем она себя: ненавидит наряжаться, для передачи — один костюм, в эфире ничего лишнего. Из этого сибирского угла, из студии в одну комнату, диктуется новая повестка разговора с обществом, по сути, возникает модель будущего российского телевидения

«В моем возрасте не начинают», — говорит она. Само собой — продолжают. Куда ж девать багаж, за который плачена такая цена.

Бывает, что обстоятельства стискивают непосильно. Тогда — автобус до Академгородка, перелезть один забор, обогнуть другой — и вот она, Золотая долина детства. Теперь лес, где жили ученые, вырубили, выстроили коттеджи для новых владельцев, но ветер с Оби над долиной будоражит по-старому. И можно вслед за Скарлетт — обо всем подумать завтра!

Три минуты эфира. Полторы страницы пулевых текстов Марии Лондон выстреливают каждую неделю в центр мишени, точно рассекая нерв конфликта между государственной ложью и жизнью граждан. Она говорит от лица России, трудно живущей, сильной терпением, и в ее голосе — боль за людей и страну. Если б страна могла ее слышать, погода в ней изменилась бы. Правда — самоценна. Если ее открывать, она станет рычагом, налегая на который можно сдвинуть ось старого мира.