Противостояние между сторонниками и противниками строительства православного храма в парке Тофянка идет уже несколько дней. Фото: Артур Макаров / ЖЖ

Участившиеся захваты парков и скверов под «храмостроительство» и выселения музеев под предлогом «реституции церковного имущества» — разные формы одного явления: клерикального рейдерства в светском государстве.

Церковники уверены, что общество и государство у них в перманентном долгу за преследования советских времен, а их интересы должны удовлетворяться в приоритетном порядке. Как будто они есть уполномоченные представители высших сил, выдавших им бессрочную доверенность.

Поэтому им, с одной стороны, обязаны отдать «старое» — здания, которые ранее предназначались для религиозных целей, что бы сегодня в них ни находилось. А с другой стороны — безотказно предоставлять все «новое», на которое упадет их заинтересованный взгляд.

Конституционное право на свободу вероисповедания бесспорно. Но оно ничуть не важнее других конституционных прав, в том числе — на доступ к объектам культурного наследия или на благоприятную окружающую среду.

И оно не означает ни выделения верующих в привилегированную группу, ни права религиозной общины получать любой приглянувшийся ей земельный участок для строительства очередного храма.

На практике, впрочем, мы видим совсем другое. И если в случае с «храмостроительством» эта практика основана лишь на протекции властей церковникам, то «реституция» предписана законом. Хоть и столь же сомнительным, как право верующих на защиту их «оскорбленных чувств», очевидно дискриминирующее неверующих, чьи чувства защите не подлежат.

Церковная уплотнительная застройка

Широкую огласку получили скандалы с попытками строительства храмов в парке Торфянка в Москве и в парке Малиновка в Петербурге — вопреки мнению жителей, и десятки аналогичных случаев в этих и других городах.

Это — яркая иллюстрация того, как РПЦ (именно она обычно выступает в роли застройщика: о том, чтобы захватом парков занимались для строительства мечетей или синагог, слышать не приходилось) упорно выбирает для возведения церквей лучшие парки и скверы, пренебрегая пустующими и не столь привлекательными участками.

Когда же жители (в том числе, верующие) начинают протестовать, призывая сохранить зеленые зоны и найти для церкви другой участок — начинаются демагогические крики и истерика.

Противников строительства обвиняют в том, что они «безбожники», «выступают против православия», и вообще «не русские люди», объявляют «организованными силами, которые ставят под сомнение саму необходимость духовного возрождения нашего народа», как выразился патриарх Кирилл, комментируя конфликт в Торфянке…

В ситуации с парком Торфянка был сфальсифицирован протокол публичных слушаний — в нем записали, что сообщение о проведении слушаний (которые якобы прошли еще в 2012 году) было опубликовано в газете «Наша Лосинка» — что оказалось ложью: никто жителей ни о чем не информировал.

Когда в парке попытались поставить «временную церковь» — жители вышли на народный сход, столкнувшись с агрессивными «православными активистами». Дошло до драк — после чего префект Северо-Восточного округа столицы распорядился демонтировать стройплощадку и убрать ограждение. Но дальнейшие события непредсказуемы — попытки строительства могут продолжиться…

В истории же с Малиновкой жители борются против застройки парка около трех лет — требуя, чтобы для возведения очередного собора (который может занять треть благоустроенного и любимого гражданами парка) нашли другое место. Чтобы учли, что уже имеющаяся в парке церковь пустует. Что в защиту парка было собрано около 30 тысяч подписей (сторонники строительства не собрали и тысячи). Что на публичных слушаниях по Генеральному плану Петербурга жители единогласно выступили за сохранение парка.

Казалось, что защитники парка победили — губернатор Георгий Полтавченко предложил установить во всем парке «рекреационную зону», где строительство запрещено. Но затем депутат-гееборец Милонов протащил поправку в Генплан, которая снова устанавливала в части парка «деловую зону», где строить можно.

Теперь администрация обещает отменить постановление о строительстве и установить на всей территории Малиновки зону «зеленых насаждений общего пользования», исключающую застройку. Посмотрим, как будет выполнено это обещание — словам жители уже не верят…

«В Москве и Петербурге катастрофически не хватает храмов!», — уверяют иерархи РПЦ, называя цифры «один храм на 10 тысяч человек», и лоббируя строительство «храмов шаговой доступности». Однако, никаких градостроительных нормативов для церквей (а также для мечетей, синагог и так далее) не существует в природе. В отличие от детских садов и школ, которых очень часто именно в «шаговой доступности» и не хватает, и без которых обойтись куда сложнее, чем без храмов.

С вещами на выход

«Реституция» церковного имущества была введена ФЗ от 30 ноября 2010 года № 327-ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности».

Был введен заявительный порядок возвращения «имущества религиозного назначения», к которому были отнесены не только монастырские и храмовые комплексы и здания, но и любая недвижимость, построенная для «осуществления или обеспечения деятельности религиозных организаций». И стоит религиозной общине заявить, что здание когда-то использовалось не только под храм, но и под гостиницу для паломников или для обучения религии, как государство обязано его передать, что бы в этом здании не находилось, не позднее, чем к 2018 году.

Единственная оговорка касается объектов культурного наследия: в этом случае религиозная община должна представить охранное обязательство, подтверждающее, что она может содержать памятник, обеспечивая ремонт и реставрацию.

Примеров того, как РПЦ при поддержке властей, несмотря на протесты специалистов и общественности, отправляет существующие учреждения культуры (в том числе, знаменитые музеи) «с вещами на выход», более чем достаточно.

Это выселение Рязанского и Тобольского музеев-заповедников, закрытие отдела природы в Переславском музее-заповеднике, передача РПЦ Смольного собора в Петербурге с его уникальным концертным залом и музея городской скульптуры (после чего Благовещенская усыпальница станет недоступной для посетителей), и, наконец, попытки выселения музея Арктики и Антарктики.

Музей — одна из достопримечательностей Петербурга, — почти 80 лет располагается на улице Марата в здании бывшей Никольской единоверческой церкви, федерального памятника архитектуры начала 19 века.

Сюда приходили, чтобы узнать о славной отечественной истории полярных исследований, несколько поколений петербуржцев. Но в прошлом году воссозданный в начале 90-х Единоверческий приход (числом не более полусотни человек) попытался получить здание для себя — на основании 327-го закона.

Мы с директором музея, прославленным полярником Виктором Боярским начали борьбу. Обратились к министру природных ресурсов и экологии Сергею Донскому, к губернатору Георгию Полтавченко, в Росимущество — и отстояли музей: заявка прихода была отклонена из-за отсутствия охранного обязательства. Тем более, что приход не способен содержать даже переданное ему небольшое помещение рядом с музеем, прося у властей деньги на оплату коммунальных услуг…

Но прошел год — и над музеем нависла новая туча: Варсонофий — митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский, попросил передать здание РПЦ на 49 лет «для использования в соответствии с целями деятельности Епархии». Хотя рядом с музеем находится Владимирский собор, а в пешеходной доступности — еще двадцать церквей.

Боярский обратился с открытым письмом к митрополиту (его печатала «Новая»), прося благословить работу музея в нынешнем здании. И получил ответ: епископ РПЦ не может благословить «грех», каковым он считает использование здания не по «богослужебному» назначению. Митрополиту написал и я, прося отозвать заявку — и спросил: неужто Епархия находится в столь тяжелом положении, что не может работать, не получив это здание, путем выселения одного из лучших музеев России? Ответа пока нет. Правда, Росимущество заявку Епархии отклонило — из-за отсутствия охранного обязательства, но если РПЦ это обязательство представит, у властей не будет формальных оснований отказать в передаче здания. И потому уже сейчас для музея ищут новое место в Кронштадте: пока — для расширения экспозиции (куда Виктор Боярский мечтает включить списанный атомный ледокол «Арктика»), но если что — и для перемещения основных фондов…

И тут не может не возникнуть вопрос о правомерности «заявительной реституции», закрепленной в 327-м законе.

Почему жертвам политических репрессий, имеющим право на компенсации, не возвращается имущество, которое было «национализировано в соответствии с законодательством, действовавшим на момент конфискации»? А компенсация выплачивается в смехотворном размере «не более 10 тысяч рублей за все имущество, включая жилые дома»?

Почему ничего не возвращают «кулакам», ставшими жертвами сталинской «коллективизации», и представителям народов, подвергшихся массовым депортациям?

Почему государство не возвращает гражданам их «сгоревшие» в 1992 году вклады (не считать же «компенсацией» мизерные выплаты, которые можно получить)?

Не есть ли это нарушение конституционного принципа равенства прав и свобод граждан, независимо от «пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям и других обстоятельств»?

Или это законодательное отражение нынешней «симфонии» власти и церкви, при которой власть покровительствует церкви, а церковь требует подчинения властям?

Это в отечественной истории уже было. И известно, чем закончилось.

Борис ВИШНЕВСКИЙ, обозреватель «Новой»

Тем временем

Какие еще музеи спорят с церковью за помещения

Гусь-Хрустальный. Музей хрусталя (Георгиевский собор)

Музей хрусталя (филиал Владимиро-Суздальского музея-заповедника) работает в Георгиевском соборе с 1983 года. Храм был построен в конце XIX века на средства мецената Юрия Нечаева-Мальцова. Он же начал собирать коллекцию хрустальных вещей. Сейчас в музее выставляются более 12 тысяч экспонатов. В помещении оборудована система климат-контроля, необходимая для хрупких предметов. Музей хрусталя называют последней привлекательной достопримечательностью Гусь-Хрустального.

Владимирская епархия РПЦ обратилась в Росимущество в 2013 году. Пустого здания достаточной площади, чтобы перенести туда коллекцию, у музея нет. Нет его и у государства. Свою помощь предложил бизнесмен, готовый отдать свой участок в черте города. Однако руководство музея не устраивает ни переезд, ни совместное использование храма, на которое согласна епархия. Пока музей продолжает работать в Георгиевском соборе.

Ярославская область. Ярославский музей-заповедник (Спасо-Преображенский монастырь) и Переславский музей-заповедник (Горицкий монастырь)

Музеи-заповедники в Ярославле и Переславле-Залесском — крупнейшие культурные точки области. В ярославском музее хранятся около 350 тысяч экспонатов, в переславском — около 90 тысяч.

В 2012 году Ярославская митрополия РПЦ попросила вернуть ей монастыри. Но если просьба в отношении Спасо-Преображенского монастыря понятна (музей занимает его с 1959 года), то Горицкий монастырь был упразднен и покинут церковью еще в конце XVIII века. Только благодаря музею, который въехал в постройки монастыря в 1919 году, комплекс и уцелел.

Предоставить этим музеям равноценные площадки трудно — музеи-заповедники потому и заповедники, что расположены в исторически и географически ценных местах. А переехать им предлагают — одному в здание гарнизонного госпиталя, а другому — в старинные корпуса завода «ЛИТ».

В начале 2014 года руководство музеев было даже радо таким предложениям. Например, директор Переславского музея-заповедника Галина Петровнина говорила тогда, что заводские помещения позволят выставить в несколько раз больше экспонатов и сделать музей современным.

Однако в сентябре 2014 года областной департамент культуры распорядился закрыть отдел природы Переславского музея-заповедника. Музею было предписано освободить помещения Никольской церкви за две недели. И за два месяца собрать экспозицию в другом месте (меньшем по площади). Хотя с момента обращения РПЦ на «переселение» отводится шесть лет. Позже удалось договориться о постепенном переезде.

Подготовил Никита ГИРИН