— Мессир, мне больше нравится Рим, — почтительно отвечает Азазелло на реплику Воланда («Какой интересный город»!), созерцающего Москву с крыши дома Пашкова.
Кто б мог подумать, что обустройством Михаила Булгакова в «нехорошей квартире», где обитали знаковые персонажи культового произведения, будут в итоге заниматься именно итальянцы? Творческая группа из Италии победила в конкурсе на лучший проект музея-квартиры Булгакова, и Михаил Афанасьевич, пленник режима, никогда не увидевший ни Парижа, ни Рима, лишь грезивший о них в своих пьесах и прозе, теперь в опытных руках итальянских архитекторов и дизайнеров.
Начинать ребрендинг московских музеев с Булгакова было ошибкой. Понимание этого к департаменту столичной культуры пришло в ходе громкого скандала («Новая газета», № 82 от 25 июля). Разрулить скандал был призван конкурс. Важно было цивилизованно и спокойно превратить Булгакова в модельный образец. Сам по себе факт конкурса на лучшую концепцию музея стал прецедентом. Задающим параметры будущему, намечающим магистральный путь преобразований.
За кулисами конкурса много чего происходило. К победе стремились Александра Селиванова, художник-дизайнер булгаковского музея, и Николай Голубев, директор самопровозглашенного музея Булгакова на первом этаже дома и — что весьма важно для контекста — председатель ТСЖ «Булгаковский дом». Надо отдать должное Селивановой: ее проект действительно хорош — тщательно продуман, отлично подан. Что касается Голубева, то его проект, в более бледном варианте повторяющий селивановский, предполагает, при всех маскировочных пассажах про «народные праздники», присоединение площадей и пр., очевидное «пожелтение» классика.
Говорят, соперники в ходе конкурса проявляли себя не лучшим образом, в ход шло все — и направленная дезинформация, и взломы электронной почты, и прямые угрозы.
Конкурсанты вмешивались даже в святая святых — споры специалистов о Булгакове, отмечали «серьезные идеологические противоречия внутри сообщества булгаковедов» и трогательно ставили целью музея приведение булгаковедов к единому знаменателю, «формирование толерантного научного сообщества». За их проектами так или иначе стояли планы по музеефикации изрядного количества золотых метров московской площади — начиная с чердака и заканчивая квартирами.
Еще один конкурсный вариант принадлежал группе Мариэтты Чудаковой, единственному человеку, способному, по справедливому замечанию Анатолия Смелянского, вдохнуть жизнь в стены «Квартиры 50»; ее концепция называется «Мастер в грядущем».
Жюри необходимо было найти золотое сечение, некий баланс интересов, утишить скандал, выплеснувшийся далеко за порог «дома Пигита». Качественная во всех отношениях концепция итальянцев решала многие спорные вопросы и отчасти снимала конфликты внутри музея. Жюри, в котором, к слову сказать, не было ни одного музейщика-специалиста (М. Гнедовский, Ю. Сапрыкин, Г. Никич-Криличевский, А. Смелянский, Р. Крылов-Йодко, Т. Будицкая, председатель Г. Ревзин) отметило: «…инклюзивный характер концепции итальянских участников — команды Москвиной-Филиппини, высокий уровень технической подготовки команды и хорошее понимание современных музейных технологий, использующихся в лучших музеях мира». В центре итальянского проекта не случайно стоит человек из России — Ольга Москвина. Победители конкурса предложили создать Литературный парк, заручились поддержкой таких крупнейших мастеров визуальной мистификации, как Питер Гринуэй и Боб Уилсон, их участие в создании булгаковского мира обещает вывод музея на международный уровень, расширение связей, контактов и прирост мировой славы мастера.
В решении жюри очевидно присутствуют примирительные интонации: «…сильные стороны есть у каждой из представленных концепций: неоспоримый профессионализм и лучшее понимание творчества писателя Мариэттой Чудаковой, разносторонний и интерактивный подход команды Александры Селивановой, а также предприимчивость и энергия Николая Голубева».
«Это первый опыт проведения подобного конкурса по разработке концепции музея, и он очень ценен для нас. Мы впервые не просто назначаем руководителя учреждения, но выбираем путь, по которому это учреждение будет развиваться. Мы считаем, что при разработке окончательной концепции необходимо учитывать идеи всех участников конкурса, использовать их опыт и профессионализм для развития уникального места, которым является музей Булгакова», — заявил глава департамента культуры Сергей Капков.
Казалось бы, над проектом взошло ослепительное итальянское солнце. И все-таки главный итог конкурса оставляет сомнения. Вот почему. Все мы слышали убедительные речи отца нации ВВП. Если б страна жила так, как он говорит, счастье было б. Так и конкурс красивых картинок и находчивых предложений отнюдь не доказывает, что победители сделают лучший музей. Победа в конкурсе доказывает одно: они наилучшим образом владеют технологиями подачи проекта и хорошо знакомы с техникой освоения пространства и бюджета. По итогам конкурса самая странная роль досталась Мариэтте Чудаковой, ученому с мировым именем и бесспорными заслугами в изучении булгаковского наследия. В грандиозный проект по превращению классика в гиганта мультимедийного пространства она вписывается как-то неорганично. И ее детище, «нехорошая квартира», смещается из центра куда-то в сторону. Хотя итальянцы заявили, что только ее хотели бы видеть консультантом проекта, конкретные функции ведущего российского булгаковеда остаются неясными. Позиция консультанта (вспомним первые варианты названия романа «Мастер и Маргарита») может обернуться весьма сомнительными полномочиями. Как и в какой мере будет использована содержательная часть концепции Чудаковой? Какую роль ей отведут победители? И что захотят мобилизовать в первую очередь — знания и понимание предмета или безупречное имя и мировую известность? Сегодня Чудакова объявлена желанным партнером. Но с кем она будет партнерствовать в нынешнем музее? С и.о. директора Валентиной Дименко и ее командой, в которую она спешно ввела свою дочь и племянницу? Очевидно, для успеха нового проекта необходима кадровая санация — и это еще один острый вопрос ситуации.
«Революция», устроенная департаментом культуры в музее Булгакова, далеко не закончена. Похоже, завершение конкурса поставило вопросов больше, чем его начало.
У итальянцев в планах — выставочный центр, плавучий театр, ресторан, аудиовизуальные панели, проекции, анимированные зеркала, интернет-центры, словом, километры музейной площади. Готов ли город их гарантировать? Мастер на основании этих планов вырастает в бренд, теснящий своей «народностью» прочих классиков русской литературы; превращается во что-то вроде супермаркета культуры. Ведь иногда скромный музей гораздо больше отвечает духу автора, чем богатый и пышный.
Предполагается, что с победителями будет заключено соглашение, исходя из которого они на финише года, в декабре, предъявят уже подробную, законченную и разработанную в деталях концепцию развития музея. На ее основе департамент и примет решение о назначении нового директора. С какой полки его достанут, сегодня даже вообразить невозможно. А ведь это главный вопрос: кто реализует русско-итальянскую мечту? В чьи руки придет финансирование невиданных для литературного классика масштабов (департамент, по слухам, успешно ведет переговоры с одним из московских банков)? Бал сатаны или подвал мастера — что станет истинным прообразом грядущих перемен?..
