Но начинается эта история не со Шпаро — она начинается 21 июня 1900, когда из Кронштадта вышла шхуна «Заря» с членами Русской полярной экспедиции Императорской академии наук на борту. Экспедиция должна была изучить течения северных морей, исследовать острова, а при очень большой удаче открыть землю, «виденную Яковом Санниковым». Было понятно, что одной навигации для выполнения таких задач не хватит, и зимовать придется на «Заре». Руководил экспедицией барон Эдуард Толль, геолог, выпускник естественно-исторического факультета Дерптского (Тартуского) университета. За плечами Толля уже было участие в двух полярных экспедициях, его исследования ископаемых льдов не превзойдены до сих пор и вошли во все учебные руководства по геологии и физической географии.

Летом 1901 года экспедиция обследовала Таймыр, а в июле следующего года Толль с тремя товарищами уходит в санно-шлюпочный переход на остров с игривым названием Беннйтта, после которого, если двигаться строго на север, земли уже нет… Предполагалось, что «Заря» заберет отважную четверку через два месяца, но из-за льдов судно не смогло подойти к острову.

Толль принимает решение самостоятельно двигаться обратно на континент. Больше о нем ничего не известно. Могилы замечательного исследователя Арктики не существует.

Наши арктические походы были построены на интересе к полярной истории. В 1973 году вместо полюса, куда нам идти не разрешили, мы отправились в экспедицию на Таймыр, как раз в те края, где Толль оставил один из продуктовых складов, чтобы воспользоваться им во время зимовки «Зари». И нам удалось этот склад найти.

— А как?

— Приметы были, в дневнике он оставил довольно подробное описание. Один ящик мы случайно продырявили, в нем были сухари, отличные на вкус сухари начала ХХ века. Еще был ящик с 48 банками вкуснейших мясных консервов под названием «Щи с мясом и кашею». Большую часть найденного мы оставили на месте, но кое-что было исследовано специалистами Минпищепрома, и оказалось, что только китайский чай чуть-чуть потерял кондицию…

На следующий год, когда опять сорвалась экспедиция на Северный полюс, мы тренировались на Новосибирских островах, и здесь снова было пересечение с Толлем и его отрядом: на острове Котельный мы стояли, сняв шапки, у могильного креста Германа Вальтера. Он был врачом Русской полярной экспедиции, умер в пути от болезни. Крест Вальтера известен полярным путешественникам, он нанесен на карты, по нему сверяют координаты. Крест был любовно сделан из металлической оснастки «Зари», на «Заре» выковали и железный венок…

И, конечно, для нас полярное пристанище доктора Вальтера — памятник всем погибшим членам этой экспедиции.

Делами доктора Вальтера Шпаро занимался почти целый год. Через влюбленного в Русский Север эстонского журналиста Рихо Вястрика были найдены живущие в Германии родственники доктора, одновременно шли переговоры с МИДом и Эстонией о возможности переноса могилы в Тарту, где доктор жил и работал, но как-то все в результате сошлись на том, что не надо мертвых больше таскать по земле, а лучше всем вместе с родственниками собраться на острове Котельный на перезахоронение и поминальную службу.

Летом этого года новый поисковый отряд высадился на неприютный берег острова Котельный, чтобы все подготовить к церемонии прощания. Из дневника Кати Колесниковой*:

«22.07. Очень холодно — ветер, 5 градусов. Вскрытие могилы. Сняли бочки — на гробу сидел лемминг. Потом увидели, что он свил в головах гнездо. Могила: дерн сполз, оголились бочки и сваи, вода вокруг, сильно перекошена табличка.

24.07. Вечная мерзлота. Могилу — ломом, адская работа. Каждый удар — в позвоночник. Мужики работают на износ. Голый лед с землей тверже бетона. Перфоратором и ломом если отвоевали в день сантиметров 20 — удача. А нам нужно метр пятьдесят. Со стен стекает грязь и заполняет дно, без конца приходится черпать, наполнять старые носилки, поднимать вчетвером, нести в сторону. Каждое топтание разрушает таинственный баланс в почве — повышается влажность, усиливается хлюпанье, но порхать мы не можем. Заколдованный круг. Но если бы все делали в другом месте, дальше от берега, было бы еще хуже. Гуков прав.

А вообще сегодня был удивительный день. Полный штиль. Палатки не хлопают, тишина, слышен прибой, и океан словно «дышит» — льды поднимаются, опускаются, поднимаются, опускаются, стукаются друг о друга… Их пригнало близко к берегу, кучно — плотная полоса метров 300.

Вечером медленно, но неотвратимо упал туман. Вот берег, вот лед, а за ним как будто и нет ничего — только странная светящаяся стена тумана.

И именно в эти сюрреалистические часы со льда к нам пришел медведь.

Он был рядом — метрах в двадцати-тридцати — и шел вразвалочку вдоль берега. А дальше — «Медведь! Ракетницы! Заряжай! Стреляй! К костру!» Все обрывочно, с нервами и… фотоаппаратами. Удивительно сейчас работает психика людей. Снимать, снимать, фиксировать все, даже в минуты смертельной опасности.

Медведя отогнали в конце концов дымом и горящими головешками…

Шпаро в Москву Катя посылает скромную СМС-ку: «В лагерь пришел медведь. Отбились.»

25.07. Продолжение адской грязной «забойной» работы. Переложили Вальтера в гроб. Оскал обнажившихся зубов, пустые глазницы. От сохранности черного костюма, бордовых носков, кожи и мышц на черепе бросает в дрожь.

26.07. Полседьмого просыпаюсь от слов:

— Медведь в лагере.

И через секунду — шшшорк — справа от меня, сверху вниз по боковине палатки. Еще секунда. Опять — шшшорк — сзади, по стенке заднего тамбура, сверху вниз, теперь видны подушечки лапы и белая шерсть — он нажал жестче и уверенней. Наверное, это леденящее душу «шшшорк» я и буду помнить всю жизнь.

Вечер 27 июля. Это не экспедиция, это чума! Шторм приносит к берегу глыбы льда, волны разбиваются о камни и смывают к черту палатку-туалет с ведром.

Лагерь похож на линию обороны: с двух сторон костры, рядом банки и бутылки с бензином, за кострами сколоченные деревянные стенки, облитые тем же маслом, чтоб чуть что — поджечь. Медведей уже двое: Пушистик и Ужастик… Туман опускается, видимость — 100 метров. Костры вокруг лагеря.

Час ночи: «Медведь! Заходит с холмов!»

Пять утра: «Слева! С косы! Подъем!»

«Стройся! Кучнее! Клином, свиньей идем!» Это наше построение, каждый знает свое место, свой факел, свою бутылку с бензином. Командир один — Гуков. Все нормально, просто война, где задача — остаться в живых и не угрохать противника. С гиком, криком и улюлюканьем, взяв колья наперевес, люди XXI века гонят медведя прочь от лагеря.

28 июля. Миллионы и миллиарды людей ничего не знают о докторе Вальтере. А в моей жизни доктор Вальтер — целая вселенная. Герман Эдуардович, завтра мы предадим Вас земле! Пожалуйста, не мучьте нас больше и нашлите спокойствие на остров Котельный. И сон, сон, сон… Я потеряла способность удивляться. И расслабляться. Я могу только бегать с кольями.

7.00: «Рота, в ружье!» Боже…»

В тот самый момент, когда храбрецы на острове отражали очередную атаку Пушистика и Ужастика, я сидела рядом со Шпаро в самолете Москва-Якутск, и мы мирно беседовали о бароне Толле и не оцененной по достоинству роли прибалтийских немцев вообще в деле освоения Арктики. Тут пришла еще одна СМС-ка с острова Котельный: «Мы в осаде. Работать практически не можем.»

Между нами и Котельным оставалось около семи тысяч километров и двенадцать часов полета на разных самолетах с двумя посадками. Я стала судорожно вспоминать все, что читала о повадках белых медведей…

— Мне так хотелось сделать что-то вместе с Эстонией, чтобы все себя хорошо показали — говорит Шпаро.

И вот как получилось: на Котельный полетели посол Эстонии в России Симму Тийк, географ Эрки Таммиксаар и неутомимый Рихо Вястрик. Никакого Бронзового Солдата не было, даже призрак его не замаячил в арктическом воздухе, а была привезенная послом земля из Тарту — города, где доктор жил и учился.Родственники из Германии — трое мужчин трех поколений семьи Вальтеров — спели старинную песню прибалтийских немцев, и посол сказал:

— Я счастлив, что мы все вместе поклоняемся этим людям и помним о них. Это ли не пример того, как тесно мы все связаны… Огромную помощь в этом «связывании» оказала Республика Саха (Якутия), поддержав саму идею экспедиции, выделив часть средств на ее организацию и перелет в четыре тысячи километров из Якутска до Котельного и обратно. Зампред якутского правительства Анатолий Скрыбыкин принял участие в траурной церемонии.

Все получилось идеально по времени, что само по себе на дальнем Севере можно считать за чудо, и даже небо было почти голубым. Мы пробыли на Котельном три часа. Медведи белыми льдинками маячили на горизонте. Никто из высоких гостей их, кажется, особо и не заметил…

Из дневника Кати Колесниковой:

«29 июля. День приезда официальной делегации. Зашумели вертолеты, а далее все завертелось, закружилось, зашумело, заснимало, заговорило и нагнало тоску и грусть. Бронзовый бюст Вальтера, привезенный на Котельный скульптором Олегом Слеповым, вручили якутам, и его увезли.

30 июля. Вчера вертолеты разогнали медведей совсем ненадолго — через полчаса после отлета делегации наши друзья были на своих постах. Отражать их набеги все проще — последний раз было достаточно одного свиста Гукова. Иногда мы просто пропускаем их мимо, а порой фотографируемся на их фоне…»

Я задержалась на пару дней в Тикси и первого августа полетела на Котельный опять – с полярными летчиками, которые забирали экспедицию. Пушистик, прогуливающийся метрах в ста от лагеря, показался мне весьма симпатичным, но знающие люди попросили пилотов не выключать двигатели, и через несколько минут, наспех забросив вещи в вертолеты, мы были в воздухе, оставив медведям на память пару бревен, затухающий костер и вкопанный в почву шест с портретом доктора Вальтера.

Одинокая могила с высоким белым крестом посреди неприютной почти бесцветной тундры – последнее, что я вижу на острове Котельный. Вертолет берет курс на юг, и в течение следующих двух часов под нами только море.

*Волонтер, руководитель экспедиции, «в миру» — замдиректора Центра дополнительного образования «Лаборатория путешествий».

P.S.Из мудрых мыслей Александра Гукова, директора Усть-Ленского заповедника: «Убивать белого медведя ради спасения собственной жизни — это очень эгоистично. Он эндемик и краснокнижник, а мы — никто, ничто и звать никак…»

P.P.S. Из дневников барона Толля: «Если точно определить вкус медвежатины, то я должен сказать по совести, что мясо вкусно, но противно».

Благодарим Дальавиацию ВВС России за бескорыстную помощь.