Находка алмазных месторождений в Якутии — одно из крупнейших геологических открытий двадцатого столетия.

Советские алмазы искали на Урале и в Сибири долго и упорно, тратили на это гигантские средства, ежегодно выкапывали тысячи шурфов и промывали тысячи кубометров песка.

В августе 1954 года пришла победа: у реки Далдын была найдена кимберлитовая трубка — первая в мире, находящаяся не в Южной Африке. И во всех учебниках значится имя первооткрывателя: геолог Лариса Попугаева из Амакинской геологической экспедиции.

О том, как на самом деле произошло это открытие, знали только ленинградские геологи. Но не могли рассказать: все, что было связано с алмазами, проходило в Советском Союзе под грифом «совершенно секретно», потому что самый твердый минерал на Земле широко использовался в «оборонке».

Правду, конечно, знало высшее геологическое начальство, но молчало. Иначе пришлось бы отвечать за впустую растраченные миллионы, потому что открытие было совершено вопреки официальной и немыслимо затратной методике поисков.

А в методику, которая привела к открытию и потом стала общепризнанной, позволив быстро и эффективно найти и другие кимберлитовые трубки в Якутии, оно, начальство, не верило и не давало на это денег. И сразу возник бы вопрос: почему же Ленинскую премию за открытие алмазов получили вовсе не открыватели?

Обозреватель «Новой газеты» встретился с той, кому страна обязана этим открытием и о ком почти на четыре десятилетия было приказано забыть: только в начале 90-х годов ее заслуги стали постепенно признавать.

Наталье Николаевне Сарсадских — девяносто четыре года, она родилась в 1916 году в Петрограде, в 1938 году закончила геологический факультет ЛГУ и до недавнего времени еще работала во Всероссийском геологическом институте (ВСЕГЕИ). Искать алмазы в Якутии она начала шестьдесят лет назад…

— Наталья Николаевна, когда появилось предположение о том, что в Якутии могут быть алмазы?

— После войны правительство решило развернуть массированные поиски алмазов, которые мы до этого ввозили за валюту. В 1949 году в Ленинграде была организована Центральная экспедиция, которая вела работы по поиску алмазов на всей территории СССР. Наиболее перспективными считались Урал и Якутия, где старатели находили единичные алмазы и небольшие россыпи. А раз были россыпные алмазы — была надежда, что где-то есть коренные породы, из которых они вымываются. В Центральной экспедиции мне поручили изучение шлихов¹ и составление шлиховой карты Сибирской платформы, чтобы рекомендовать наиболее перспективные участки для поиска алмазов. Многие геологи еще до войны предполагали, что некоторые сибирские породы близки к южноафриканским кимберлитам, но мы этого не знали: все, что касалось алмазов, было засекречено. И лишь позже для нас стали переводить иностранную литературу по этой теме…

— Как же вы тогда вели поиски?

— Я была начальником маленькой геологической партии, которая, как правило, состояла из двух человек: мой помощник Федор Беликов был и коллектором, и рабочим, и телохранителем. За три года — с 1950 по 1952-й — я прошла пешком и проплыла на резиновой лодке по Якутии больше 1500 километров. И пришла к выводу, что методика поиска алмазов, которую применяет местная стационарная экспедиция (Амакинская), бесперспективна.

— Что в ней было неправильного?

— Амакинская экспедиция проводила крайне дорогостоящие работы. Тратились миллионы рублей — рылись шурфы и добывались тысячи кубометров речных песков круглогодично (зимой — при 40 градусах мороза!). Искали «алмаз по алмазу»: хотели по россыпным алмазам подойти к коренным их источникам. Но поскольку алмаз в материнских породах содержится в очень незначительном количестве, эта методика подобна поиску иголки в стоге сена. И я поняла, что надо искать не алмазы, а их «спутники», минералы, которые сопутствуют алмазу в коренной породе и которые должны встречаться чаще.

— Дело было за малым — понять, что это за «спутники».

— Это и было самое трудное. Надо было выбрать район, где развиты в основном известняковые осадочные породы морского происхождения. На их фоне сразу бы проявились любые изверженные породы, вынесенные из глубины, и какие-то неизвестные, ранее не встречавшиеся мне в шлихах минералы вполне могли оказаться требуемыми «спутниками алмаза»… Для поисков я выбрала верховья реки Мархи (приток Вилюя²), который отвечал всем требуемым условиям. К тому же в среднем течении Мархи была ранее найдена алмазоносная россыпь. В 1953 году я поехала искать «спутники», а поскольку район очень отдаленный, труднодоступный и хотелось захватить большую территорию, я взяла себе помощницу — Ларису Попугаеву.

— Ту самую, которая много лет считалась единственным первооткрывателем якутских алмазов?

— Она была еще совсем неопытным геологом, в 1950 году закончила вуз и даже по компасу еще не умела ходить… Из поселка Оленек с караваном оленей мы с Ларисой дошли до реки Далдын. Здесь мы разделились на два отряда, и Ларисе с Беликовым и еще одним рабочим я поручила пройти на лодках вниз по течению Далдына, отмывать шлихи, и кроме этого, отмыть «крупнообъемную» пробу (4-5 ведер) для проверки на наличие алмаза. Когда мы встретились с Ларисой, в ее шлихах мне сразу бросились в глаза красные зернышки. Что это гранат, мне было ясно, но какой — непонятно: в районе Далдына нет пород, из которых он мог бы вымываться, и ранее он мне не встречался — ни в шлихах, ни в коренных породах Сибири. Когда мы доплыли до поселка Шелогонцы, где была база Ленинградского института геологии Арктики, на рентгеновской установке просмотрели нашу «крупнообъемную» пробу, и нашелся кристаллик алмаза! Я поняла, что на Далдыне должны быть коренные алмазоносные породы, и вернувшись в Ленинград, стала изучать красные зернышки, найденные в шлихах. Ни в каком справочнике их не было, и появилась мысль: не пиропы ли это, которые в Южной Африке встречаются в кимберлитах³?

— Понятно, что вас не послали бы проверять это в Южную Африку…

— Помог мой муж, доцент ЛГУ Александр Александрович Кухаренко, специалист по шлиховому анализу, который тогда работал на кафедре минералогии ЛГУ. Он попросил работников музея при кафедре поискать, нет ли образцов из Южной Африки. Стали перерывать завалы, в том числе еще не разобранные ящики, и нашли образец 1912 или 1914 года: кусочек кимберлита в коробочке, а там — пиропы. И методом сравнения — потому что ни в одном справочнике этого кимберлитового пиропа он тоже не нашел — он его определил, сказав: то, что мы нашли, — тот самый минерал-спутник, по которому надо искать алмазы. Тогда я и сформулировала метод «пироповой съемки»: промывать пробы, искать пиропы и по ним идти, как по ниточке, к коренному источнику алмазов, считая зерна пиропа в шлихах. Где они крупнее и больше — туда и идти. И обязательно по этой «пироповой ниточке» придешь к коренной породе, из которой вымывается пироп. Мне было ясно, что надо вести поиски на реке Далдын, где мы уже нашли алмаз и пироп. Но когда мы подали заявку в трест, нам не дали на поиски денег!

— Почему не дали, если, как вы говорите, на поиски алмазов тратили миллионы?

— Потому что в тресте не верили в результаты. И тут нам очень помог Иван Иванович Краснов, который руководил Тунгусско-Ленской экспедицией ВСЕГЕИ: он предложил оформить одного человека к нему в штат. Я ехать не могла — у меня в феврале 1954 года родилась дочка. Поехала Лариса. Она долго отказывалась ехать, и я еле-еле ее уговорила. С самолета их с Беликовым высадили на реке Далдын, и в точности по моей методике она прошла вверх по Далдыну, следя за количеством зерен пиропа в шлихах. Потом пошла по маленькой речушке, потом по ручейку, потом еще по какому-то притоку, а потом уже никаких ручейков нет, а пиропы есть. Стали задирать мох на склоне и там нашли выход кимберлитов. Это и была трубка «Зарница» — первое коренное месторождение алмазов в СССР. А потом началась очень некрасивая история, в результате которой я нигде не упоминалась как первооткрыватель алмазов.

— Разве о вашей роли не знали ваши коллеги?

— Когда Попугаева приехала в Нюрбу, в Амакинскую экспедицию (на базу всех алмазных работ в Якутии) с образцами кимберлитов, там как раз проходило большое совещание с прибывшим из Москвы начальством. Ее попросили сделать сообщение, а потом, под видом того, что все по алмазам секретно, буквально вырвали все материалы — в спецотдел и под замок. И стали ее обрабатывать, чтобы она перешла в Амакинскую экспедицию.

— Зачем это понадобилось?

— Как это зачем? Миллионы тратили и ничего не нашли… А тут — победа, получается, что именно Амакинская экспедиция открыла кимберлиты. Это же открытие мирового значения! На нее насели, обещая с три короба: мол, работу дадим, диссертацию защитишь, и угрожали ей, если не согласится перейти… В конце концов ее уговорили, в Нюрбу понаехали корреспонденты, которым заявили, что первое коренное месторождение алмазов в СССР открыла ленинградский геолог Лариса Попугаева из Амакинской экспедиции. И везде потом упоминали только о ней. Про Центральную экспедицию забыли и про меня тоже забыли. А ведь когда начали массово применять мой метод пироповой съемки — кимберлитовые трубки посыпались, как горох, хотя до этого годами работали и ничего не находили. Самую «богатую» трубку — «Удачная», которая дает алмазы и по сей день, геолог Владимир Щукин, пользуясь моим методом и результатами наших работ, нашел недалеко от «Зарницы» в 1955 году буквально за один день! Послал коллектора — и тот через сутки принес ему образец кимберлита.

— В 1957 году шесть геологов получили Ленинскую премию за открытие якутских алмазов: Александр Буров, который руководил всеми алмазными работами в стране, Григорий Файнштейн, нашедший первый алмаз на Вилюе, и другие, но в списке нет ни вас, ни Попугаевой…

— Мы были представлены к Ленинской премии, но на уровне министра геологии нас вычеркнули. Правда, Буров сказал: «Дайте им хотя бы ордена». Попугаева получила орден Ленина, а я — орден Трудового Красного Знамени. При этом Лариса получила звание «Первооткрыватель месторождения», а я не получила ничего, более того, оказалась в опале. Все геологи это знали, многие возмущались, писали в Москву, но никто ничего не мог сделать. Такие были времена… И только в 80-е годы (Лариса Попугаева к тому времени скоропостижно умерла) обо мне начали вспоминать. В 1990 году, через 36 лет, я наконец получила диплом первооткрывателя месторождения — трубки «Зарница». Хорошо, хоть не посмертно меня признали… В 2005 году мне присвоили звание заслуженного геолога Якутии, а сейчас председатель Совета ветеранов-алмазников Сибири Алексей Алексеевич Васильев пробивает мое и Ларисы признание первооткрывателями трубки «Удачная», которую нашли, как я уже сказала, по моим материалам, пользуясь моим методом и за один день, что немыслимо для геологических поисков. Это уже одобрил ученый совет ВСЕГЕИ, осталось, чтобы утвердили в Министерстве природных ресурсов…

1Шлих — остаток тяжелых и химически стойких минералов (платина, золото, вольфрамит, алмаз и др.), получаемый при промывке песков, галечников и других рыхлых отложений.2Река в Якутии и Красноярском крае, самый длинный приток Лены.3Пироп — минерал из группы гранатов. Кимберлит (по г. Кимберли, ЮАР) — тип вулканической породы, известной тем, что иногда содержит алмазы.