Рождение металла описано много тысяч раз, и внутренне ты к нему как бы готов: вот сейчас откроют домну, и потечет огнедышащая река, и золотые брызги будут разлетаться в разные стороны. Но когда домна открывается, и река течет, и белый дым столбом поднимается вверх, и фонтаны искр слепят глаза, и огненное варево заполняет желоб, — дух все равно захватывает и хочется гордиться человечеством, которое все это придумало. Огненная река стекает в огромные чаны, остывает там и становится совсем неинтересной черной массой под названием «чугун». Так рождается любая железка на земле.
Я смотрю на рождение железки в доменной печи номер один на Чусовском металлургическом заводе. На заводе работает четверть трудоспособного населения города — шесть тысяч человек. Кроме чугуна ЧМЗ производит стальной прокат, феррованадий и авторессоры для большинства выпускаемых в России грузовых машин.
— Камазовская рессора — наш ад, — говорит мне Наташа, прелестная маленькая женщина с большими серыми глазами и такого же цвета татуированной кошечкой на животе. Профессия Наташи называется «термист». Полсмены Наташа, стоя плечом к горячей печи, вытаскивает из нее специальными клещами загнутые и закаленные металлические листы, вторые полсмены она руками закладывает уже остывшие листы в дробометную установку. Один такой лист для камазовской рессоры весит килограмм тридцать. Мы стали с Наташей подсчитывать, сколько металла ей приходится перелопатить за день, — получилось несколько тонн.
Прелестная маленькая женщина, успевшая родить двоих детей и развестись с двумя мужьями, пошла работать в рессорный цех три года назад из-за стабильной зарплаты почти в двадцать тысяч, нормального отпуска и оплачиваемого больничного. А вообще-то у Наташи куча талантов — она умеет шить, делать ремонт, татуировки, перманентный макияж и стильные стрижки.
Из-за любви к шитью Наташа кроме основного кредита на квартиру в четыре триста выплачивает еще тысячу за новую швейную машинку. Почти полторы тысячи стоит детский сад и еще две с небольшим — квартплата. Осенью она хотела взять третий кредит, да начальник цеха сумел отговорить.
— Сейчас вообще не знаю, как крутилась бы, если бы не послушалась. С ноября, считай, сижу на двух третях зарплаты*, это чуть больше пяти тысяч. В декабре—январе мы совсем не работали, в феврале цех поехал, но мало было заказов, да у меня ребенок заболел, с ним сидела, а больничный, если на две трети уходишь, не платят. В марте, когда тянули жребий, кому работать, у меня опять младший с соплями был…
— Как же ты выживаешь? —недоумеваю я.
— Ну как. Продала золотой браслет и кольцо, дочку на какое-то время отправила к ее папе, макияж и татуировку пару раз делала, алименты получила. Мама выручала: кормила Женечку, сына.
С первого апреля Наташа работает. На работу, конечно, ходит пешком.
— Я очень быстрая. Недаром у меня кличка — Вертолет, — смеется она.
От Наташиного дома до завода можно запросто добраться на маршрутке. Проезд в ней стоит десять рублей. Две поездки — это Наташин заводской обед: каша, салат и компот.
— Январь был самым тяжелым месяцем вообще за всю историю завода, — говорит мне директор ЧМЗ Анатолий Карпов. — Работали только полторы тысячи человек, остальные сидели по домам на двух третях с доплатой до прожиточного минимума. Февраль оказался получше, март опять провальный. Так, наверное, и будем весь год идти. Но еще в октябре, когда слово «кризис» было в стране запретным, мы стали ходить по цехам, беседовать с рабочими, предостерегать от излишних кредитов, разработали форму справки о снижении доходов. Нам ведь надо сохранить костяк заводской…
Я, зная, что зарплаты урезаны и пенсионеры уволены, спрашиваю про соцпрограммы.
— Пока не свернуты, — отвечает Анатолий Александрович. — Помогаем ветеранам, по-прежнему оплачиваем пользование лыжной базой, организуем детский отдых. Но вот знаете, что меня радует? Что народ в цехах интересуется, не когда деньги заплатят, а когда будет работа — разницу понимаете?
Понимаю — что ж тут не понять.
— Я все время проталкиваю мысль, — продолжает директор, — что никто нам не поможет, только сами. Проводим мероприятия по снижению расходов, перешли на IP-телефонию, доменную печь будем реконструировать своими силами, а раньше бы со стороны нанимали. Сейчас вот подали документы в службу занятости — 73 человека будут заняты на общественных работах. Никто не говорит, что легко, но не надо, чтобы в кризис мозги плесневели.
Мне нравится все, что говорит директор Карпов, мне вот только Наташу с двадцатирублевым обедом и двумя детьми жалко.
Мрачного вида конструкции стоят на въезде в Чусовой — это развалины железобетонного комбината. Почувствуйте разницу: на въезде в извечный чусовской соперник — соседний город Лысьву стоит огромный щит «Лысьва — месторождение культуры», потому что Лысьва выиграла краевой грант по культуре. Чусовой тоже мог бы выиграть грант, да только, кажется, культура здесь особо никому и не нужна: краеведческий музей загнан в цоколь жилого дома, музей большого русского писателя Виктора Астафьева, который прожил в городе пятнадцать лет, открывают лишь по предварительной заявке, и, если бы не случайный разговор, я бы никогда и не узнала, что рядом с Чусовым находится совершенно необыкновенный этнографический парк «История реки Чусовой». Чусовляне вообще как-то стесняются выгодно представить свою историю и культуру, считая, что это — вовсе даже и не товар в отличие от авторессоры, феррованадия и проката. Вот когда начинаешь выспрашивать и доискиваться — выясняется, что здесь куча талантливых людей, много чего происходит и делается. Но это — когда начинаешь доискиваться. Если же ты просто идешь и просто смотришь по сторонам — неуютный грязноватый город сжимается вокруг, мешая нормально дышать и вольно мыслить.
Здесь фактически нет центра, а здание администрации находится как бы сбоку, почти окнами в поле. Такое ощущение, что архитекторы Чусовой никогда не планировали, а просто понакидали кое-как бетонные дома. Вкрапления стеклянных модулей и разного цвета новомодных кубышек происходят абсолютно спонтанно, сводя на нет всю природную красоту этих холмистых уральских мест.
Знаменитая река Чусовая, та самая, по которой начинал свой поход против хана Кучума Ермак, а теперь любят сплавляться туристы со всей страны, протекает через город, не принимая в его жизни никакого участия: здесь нет ни асфальтированной набережной с красивыми фонарями, ни ресторанчиков, зато на острове посреди реки расположен район старой деревянной застройки Закурье, и ведет туда только полураздолбанный узкий подвесной мост.
Основных памятников в городе три. Самый старый и самый интеллигентный — стоящий в весьма надменной позе Ленин с отломанным пальцем. Самый устрашающий, внутрь которого заложена капсула с посланием потомкам, — комсомольская голова невиданного размера с обезображенными базедовой болезнью глазами и жутким оскаленным беззубым ртом.
— Жрать просит! — говорят несознательные и наиболее вредные духом чусовляне.
Самый смешной чусовской памятник — трио сталеваров. Трио напоминает клоунов Славы Полунина, вышедших на прогулку для ловли бабочек…
Директор и создатель парка «История реки Чусовой» — могучий восьмидесятилетний старик Леонард Постников, которого называют конечно же Леонардо, но относятся к делу его жизни приблизительно так же, как если бы старика звали Василий Пупкин: в парке нет ни туалета, ни кафе, все или почти все требует реставрации, а в связи с кризисом еще и бюджет урезан.
Сам же этнографический парк — это просто прелесть что за парк! Четверть века собирал Постников по району старинные дома, церкви, предметы быта и утварь. Здесь есть кузня, банька по-черному, музей истории похода Ермака, трапезная, музей деревянной игрушки, сельская лавка с товаром: самоварами, лампами и всякой всячиной. И — счастье, недостижимое в обычном музее, — все можно потрогать, попробовать, за гармошку похапаться, во все подудеть,– да тут зароешься с ребенком хоть на месяц, забыв заодно и про кризис! Только вот доехать до парка простая чусовская мама не может — не на чем: дорого городу пустить сюда автобус.
Новейшая история России с бандитами и перераспределениями прибылей не обошла и Чусовой. Чусовляне вспоминают местного бандита с поэтическим именем Хафиз, мотавшего несколько сроков по не самым романтичным статьям Уголовного кодекса, тепло и с уважением — людей не стравливал, да и дело давал делать.
Хафиз, подчинивший себе весь город и имевший непрогораемый бизнес — он хоронил местных покойников, — рвался, естественно, на завод, где его не привечали и не пускали на порог. Противостояние стоило тогдашнему директору завода Александру Каменских, слава Богу, не жизни, но здоровья — Каменских был зверски избит на пороге собственного дома. Потом была война компроматов, и отдельная война местных СМИ, и много чего еще было бы, но Хафиз неожиданным образом умер почти четыре года назад от сердечного приступа. Во главе района стоит теперь бывший начальник рессорного цеха, поменяна вся милиция, а вот во главе города остался человек, работавший еще при Хафизе. Отношения у глав такие, что гоголевские Иван Иванович с Иваном Никифоровичем со своим гусаком должны просто стыдливо притихнуть: главы петушатся, ерепенятся, кочевряжатся, фордыбачат и хорохорятся до бесконечности, деля то библиотеки, то дома культуры и выясняя отношения.
— Не заботятся они, чтобы одеяло было общим, — горько заметила одна знакомая. — О какой совместной работе и общем планировании выхода из кризиса можно тут говорить?
Необъясненное народу и необъяснимое в народных глазах разделение власти тоже в достаточной степени играет на руку создателям светлого бандитского образа.
Вот, говорит мне простой человек, собирал-собирал справки-бумажки разные, гараж хотел ставить, теперь говорят — снова собирай, собственник, что ли, у земли другой. То ли дело раньше: сегодня Хафизу заплатил — завтра выдали тебе разрешение, да еще и с улыбкой.
Я бы на месте глав выкроила время, добралась бы, несмотря на отсутствие общественного транспорта, до этнопарка, да и прочла бы там слова поэта-авиатора Василия Каменского: «Все мы жили дружно, весело, энергично и все умели по-детски радоваться на полянах реки Чусовой». Ключевые слова здесь — «дружно» и «радоваться»…
Недавно, правда, оба главы были на присуждении Голицынской премии — награды, которую завод каждый год вручает лучшим по профессии. Событие оказалось неожиданно изящным, стильным и совершенно непровинциальным: зал был декорирован в светлых тонах, прогуливались соблазнительные дамы с изящно обнаженными спинами и кавалеры в ладно сидящих костюмах, лауреаты выходили на сцену в сопровождении девушек-гусар, на первом этаже актеры из Лысьвы (в Чусовом своего театра нет) предлагали гражданам преобразиться и примерить старинные шляпки и цилиндры, местная певица исполняла популярную классику, а в маленьком шоколадном фонтанчике каждый желающий мог приготовить фрукт в шоколаде по своему усмотрению. Я даже захотела поработать на ЧМЗ и стать лучшей по профессии…
Но это я. А многие местные к заводу и заводским относятся, как детдомовцы – к детям из благополучных семей: тайно завидуют, явно не любят и никогда не бывают благодарны за то, что для них делается. Если еще учесть, что город от завода почти полностью зависит, а завод зачастую живет параллельной жизнью, то картина получается какая-то не очень веселая.
— В тот кризис мы обручальные кольца продали за мешок муки. Но тогда-то у нас курочки были, свинка. Мы жили на земле, и ничего не пропадало. Потом дом сгорел, теперь, вот видите, в квартире…— переживает Наташа Конашкова, бывший водитель автопогрузчика, а ныне — официально зарегистрированная безработная. Такие же официально зарегистрированные муж Наташи Сергей и их дочка Даша. — Все мысли о работе, которой нет. Я вон в интернете высматриваю объявления, нашла тут одно — требуется гардеробщица. Позвонила — выяснилось, что нужна женщина от 18 до 25 лет и зарплата — тысяча рублей. Я вот все думаю: это где и кого раздевать в таком возрасте и за такие деньги?
Я тоже не знаю, где и кого раздевать, я только знаю, что Наташа, веселая, сердечная, полная сил Наташа, так и сидит дома. Работы нет. Ну нет работы — и все тут.
— Женская безработица всегда была нашей проблемой, а сейчас и подавно, — говорит Алевтина Мусихина, директор службы занятости Чусового. — Вот у нас на сегодня есть 188 вакансий, и почти все — для мужчин: в ОВД, ГИБДД, в соседние колонии.
— А сколько у вас народа стоит на учете?
— Всего зарегистрировано 1896 человек, но некоторым мы не можем дать официальный статус: у людей нет записей в трудовой книжке. На днях женщина приходит — десять лет на предпринимателя работала, а оказалось — ни стажа, ни страхового…
Из обычных людей лучше всего жизнь, конечно, у бюджетников. Сбылось доселе невиданное: как сказали в одной из школ, бюджетный учитель становится кормильцем семьи. Раз в неделю глава района Николай Иванович Симаков проводит антикризисные совещания, на которых обсуждают уровень жизни, выполнение обязательств по социальным гарантиям, положение с предпринимательством. Ситуация в городе, конечно, не смертельная, главная стройка — амбициозный физкультурно-оздоровительный комплекс, который завод, город и Пермский край сооружают вместе, — продолжается. А вот возведенный напротив торговый центр стоит абсолютно пустой — нет в Чусовом людей, готовых платить такую аренду.
Николай Иванович — горячий сторонник развития местного агропрома, и с осени в Чусовом стали проводиться ярмарки фермерских хозяйств — но цены все равно растут, мясо уже подорожало на 10—15 процентов. С предпринимателями отношения тоже сложные — администрация просит их не поднимать цены, а они за это требуют скостить часть налогов.
— Продажа промтоваров упала в 2—3 раза, продуктов — процентов на 20—40, — считает владелец магазина «Опера» Василий Карпов. — Количество покупателей не уменьшилось, просто теперь берут что подешевле.
Председатель местного политсовета «Единой России» Сергей Белов, занимающийся строительным бизнесом, с грустью констатирует:
— Заказы от частников и ЧМЗ уменьшились, мне пришлось уволить половину сотрудников, но хоть со всеми людьми рассчитался…
Зато очень оживились старушки, которые продают семена. Одна так и сказала:
— Семена щас прям лучше всего берут! Попер народ опять на землю! Попер!
Кроме прущего на землю народа надежду на прорыв в меня вселила чусовлянка Ирина. В январе Ирина вместе с сестрой, сложившись по пятьдесят тысяч, закупили в Перми несколько тюков с секонд-хендом, арендовали за 8 тысяч в месяц 15-метровую комнатку, поставили вешалки и зеркало в закуток и открыли магазинчик. Первый месяц они сидели и куковали — народу не было. За второй — окупили аренду и товар. В третий в день привоза вещей была уже маленькая очередь. Сама Ирина присмотрела себе премиленькое английское платьице в черную и бежевую полоску, в нем и работает. Все-таки, если хорошо подумать и правильно рассчитать, и красота может спасать мир. Особенно в кризис!
*Речь идет на самом деле о базовом тарифе.
Справка «Новой»
Город Чусовой (Пермский край)
Население: 55 000 человек
Уровень безработицы: 3,4%
Градообразующее предприятие: Чусовской металлургический завод. Входит в состав Объединенной металлургической компании.
